Слушать книги Валерий Дымшиц (0)

В 13-м томе «Архива еврейской истории» представлены выбранные главы из воспоминаний выдающегося юриста Бориса Гершуна, начала XX века. Анна Шойхет, обычный человек, рассказывает свою «автобиографию», охватывающую первую половину прошлого века. Геннадий и Елена Эстрайх делятся своими воспоминаниями о попытках эмиграции из СССР, начиная с конца 1970-х, которые увенчались успехом в начале 1990-х. В разделе «исследования» представлены статьи о малоизвестных членах клана баронов Гинцбургов, включая Альфреда, сына Горация, и народовольца Савелия Златопольского. Альфред Гинцбург внес значительный вклад в развитие российской золотодобывающей промышленности в качестве управляющего Ленских золотых приисков. Статья о Савелии Златопольском, члене Исполнительного комитета «Народной воли», является первым исследованием об этом видном деятеле революционного движения. В приложении публикуются показания Златопольского на следствии и письма из заключения. В конце тома представлены лагерные письма известного фольклориста и музыковеда Моисея Береговского, а также транскрипт интервью Бориса Каменко, единственного выжившего Холокоста на Ставрополье, после чего все остальные члены его семьи были расстреляны нацистами. Материалы для данного тома были извлечены из архивов Москвы, Санкт-Петербурга, Нью-Йорка и семейных архивов.

Многие свидетели блокады Ленинграда, пережившей смертельный период, видели в городе что-то совершенно новое, претерпевшее критические изменения. Эти изменения требовали от современников их изображения и осмысления. В настоящее время исследователи уделяют значительное внимание блокадному периоду, но говорится немного о городе в момент, когда стало понятно, что блокада преодолена и предстоит период восстановления и осознания произошедшего, период продолжительного прощания с теми, кто не выжил. Этот сборник посвящен исследованию послеблокадного времени в культуре и истории. Участники задаются вопросами: каким образом современники воспринимали и изображали облик города после блокады и ежедневную жизнь в нем? Как отличалось это изображение в цензурной и неподцензурной культуре? Как отличалось это изображение в текстах блокадников и тех, кто не находился в блокаде? Послеблокадная эпоха - это субъективно воспринимаемый момент и способ его представления, но также это и весь период последствий, целая эпоха: ведь можно рассматривать все, что произошло в городе после блокады, как результат этого периода.