Александр Грин - Зурбаганский стрелок
«Я понимаю, что такое отчаяние. Наследственность подготовила для него почву, люди разрыхлили и удобрили ее, а жизнь посеяла смертельные семена, из которых к тридцати годам созрело черное душевное состояние, именуемое отчаянием. Мой дед, потеряв рассудок в восемьдесят лет, поджег свои дома и погиб в огне, спасая оставленную в спальне трубку — единственный предмет, к которому он относился разумно. Мой отец сильно пил, и его последние дни были омрачены галлюцинациями и ужасными головными болями. Мать, когда мне исполнилось семнадцать, ушла в монастырь; как говорили, ее религиозный экстаз сопровождался удивительными явлениями: ранами на руках и ногах. Я был единственным ребенком в семье; мое воспитание отличалось крайностями: меня либо окружали заботой и исполняли все желания, либо забывали о моем существовании так, что мне приходилось напоминать о себе в случаях, требующих постороннего внимания…» 
