реклама
Бургер менюБургер меню
Золотухин Валерий
Последние
Брехт Бертольд - Добрый человек из Сезуана
Брехт Бертольд - Добрый человек из Сезуана
Постановка самая скромная. На сцене лишь какое-то школьное барахлишко: столы да скамейки, застиранные тряпицы и написанные самими студентами плакаты. Ни костюмов, ни грима. И даже если по-честному говорить, то и актерского мастерства исполнители еще не накопили. А что же все-таки было? Отчего такие горячие аплодисменты не утихали в зале на протяжении всего спектакля? Была сила убежденности. Так и искрились в этом спектакле настоящий талант, щедрая изобретательность, та настоящая театральность, о которой мечтали и Станиславский и Вахтангов и которая еще в шекспировском «Глобусе» заставляла зрителей верить, что табличка, на которой написано «лес», открывает перед ними настоящую лесную чащобу. Видно было, что ребята на училищной сцене в арбатском переулке целиком захвачены тем, что они здесь говорят и делают, — им самим интересно, и они верят каждому произносимому слову. Человек «должен, должен быть хорошим», — с яростной настойчивостью повторял Брехт, и эту его мысль со всей его верой и со всею доступной театру силой убежденья несли в зал выпускники Щукинского училища в спектакле, который поставил режиссер Юрий Любимов. «Что бывает, когда боги спускаются с небес, чтобы разрешить свой спор».
Радзинский Эдвард - Иоанн мучитель
Радзинский Эдвард - Иоанн мучитель

«Иоанн-Мучитель» повествует о невыносимо долгих для Руси годах правления первого русского царя, которого потомки будут уважительно называть Иваном Грозным, а современники – Иоанном Мучителем. Он очень рано понял: только абсолютная власть и страх смогут родить настоящее повиновение государю. Но, к сожалению, всякая власть развращает, а абсолютная власть развращает абсолютно. Буйство разноречивых эмоций своенравного владыки накрывает Россию девятым валом, не оставляя на её израненном и измученном теле ни одного здорового места.  Как и все деспоты, Иван Грозный подозревал измену везде и всюду, и слепо рубил своим «опричным топором» направо и налево, не разбирая друзей и врагов. Ища воображаемую боярскую крамолу, он со своими «верными слугами» пытал, мучил и убивал не только бояр, но их жен, детей и даже слуг. Поверив ложному доносу, обезумевший царь, совершил небывалый разгром Великого Новгорода: по его приказу 1000 человек ежедневно сажали на кол. Младенцев привязывали к матерям и топили в реке. За шесть недель новгородского погрома погибли 60 тысяч человек. Это была великая Эпоха Умерщвления всего живого. И так без предела и светлой надежды на лучшее, до самой кончины «праведника Иовы». Яркой параллелью сквозь весь этот ад, совершенно неожиданно, проявляется другой самодержец Иван - религиозный до неистовства, любящий до ослепления, покаянный до одури…