Бездетный Туберозов сохраняет всю страсть и энергию своей молодости. Личность Бенефактова олицетворяет кротость и смирение. Дьякон Ахилла — сильный и прекрасный певец, но его увлеченность приводит к прозвищу «уязвлённого». Предводитель дворянства привозит из Петербурга три трости: две с одинаковыми золотыми набалдашниками и одну серебряную для Ахиллы, вызывая у поповки «сомнение». Туберозов увозит обе трости в город, на одной из них гравирует «Жезл Ааронов расцвёл», а на другой — «Даде в руку его посох». Ахиллову трость он прячет, так как она не предназначена ему по сану. Реакция Ахиллы, которая считается «легкомысленной», приводит к тому, что отец Савелий перестает с ним разговаривать. С момента своего рукоположения Туберозов ведёт «демикотоновую» книгу, в которую записывает, как «прекраснодушна» его жена Наталья Николаевна, как он знакомится с барыней Плодомасовой и её слугой-карликом Николаем Афанасьевичем, а также как бедняк Пизонский заботится о сироте. Последняя история становится основой для проповеди, за которую, а также за неподобающее отношение к раскольникам, на протопопа пишут доносы. Ахилла «уязвлён» учителем Варнавой Препотенским, который ставит опыты над утопленником. В день Мефодия Песношского, когда «пейзаж представляет собой простоту жизни, как увертюра представляет музыку оперы», жители Старгорода отправляются купаться. Ахилла, выезжающий на красном коне из реки, рассказывает, что у учителя Варнавки были украдены кости покойника. Лекарь пугает дьякона незнакомыми терминами, и тот обещает «выдушить вольнодумную кость» из города, прося называть себя «Ахиллой-воином». Валериан Николаевич Дарьянов приходит к просвирне Препотенской и находит её сына Варнаву. Тот сообщает, что математически доказал Туберозову «неверность исчисления праздничных дней» и считает, что такие, как протопоп, замедляют «революцию» и служат в тайной полиции. Когда мать передает Ахилле кости, Препотенский идет к акцизнице Дарье Николаевне Бизюкиной, и она даёт ему платок на шею, чтобы, когда Ахилла его бьёт, было «мягко и небольно». Варнава возвращает кости, а мать их хоронит, но свинья выкапывает их, и Препотенский сражается с Ахиллой. Разговор Варнавы слышит ученица Туберозова Серболова, которая призывает Препотенского не огорчать мать. Просвирня признаёт, что её сын добрый, но испорченный, и пока он кормит её лошадиной ветчиной, поит его наговорной водой.

Когда Туберозов приходит к просвирне, Препотенский достаёт кости, укладывает их на голову и показывает протопопу язык. Но перед Варнавой предстаёт грозный дьякон, и учитель возвращает кости акцизничихе Бизюкиной, говоря, что за ним следят шпионы и духовенство. Муж Бизюкиной щёлкает на дьякона челюстями скелета, а защиту Туберозова спасает от камня Ахиллы. Протопоп боится, что эту историю могут использовать «дурные люди». Ахилла приводит к протопопу Данилку, который утверждает, что долгожданный дождь пришёл лишь благодаря природе. Протопоп выгоняет еретичествующего Данилку и призывает Ахиллу не свирепствовать. Но дьякону «утерпеть невозможно», и он в своём «радении» полагается только на силу, объясняя Данилке, что наказал его по «христианской обязанности». Мещане считают, что Данилка лишь повторяет слова действительно заслужившего наказания Варнавы.

На именины исправницы приезжает карлик из Плодомасового с сестрой. Николай Афанасьевич рассказывает, как покойная хозяйка-«утешительница» Марфа Андреевна освободила всю его родню, что ожесточило его, как хочет женить Николая Афанасьевича на карлице-чухонке и торгуется с её хозяйкой, как «карла Николавра» встречается и беседует с самим государем. Отец протопоп признаётся предводителю Туганову, что жизнь без идеалов, веры и почтения к предкам погубит Россию, и пришло время «долг исполнять». Тот называет его «маньяком». В город прибывают «неприятные лица» — ревизор князь Борноволоков, университетский товарищ Бизюкина и Измаил Термосесов, шантажирующий князя его «революционным» прошлым. Готовясь к встрече гостей, жена Бизюкина, наслышанная о вкусах «новых» людей, выбрасывает из дома всё «излишнее» убранство, снимает со стены образ, развлекает дворовых детей и даже специально пачкает руки. Но Термосесов удивляет её словами о необходимости службы и вреде созидающей грамоты в эпоху разрушения. Он заставляет её переодеться и вымыть руки, в ответ Бизюкина влюбляется в гостя. Термосесов клянётся отомстить её злейшим врагам — дьякону и протопопу. Он предлагает Борноволокову тактику, которая докажет допустимость религии лишь как одной из форм администрации и вредность независимых людей в духовенстве. Ревизор уполномочивает его действовать.

Термосесов знакомится с Варнавкой и заставляет «гражданина» Данилку подписать жалобу ревизору на Ахиллу. Пользуясь услугами почтмейстерши, Термосесов приказывает Борноволокову упомянуть о нем в письме как об «опасном человеке», так как мечтает получить «хорошее место», заставляет подписать донос на Туганова и Савелия и требует отступные деньги. Препотенский вспоминает «Дым» Тургенева и выступает за естественные права. Отец Савелий решается на «задуманное», бросает курить, отказывается давать показания относительно «соблазнительных» действий Ахиллы и уезжает к благочинию. На обратном пути он чуть не погибает в грозу и, чувствуя, что живёт не своей, а второй жизнью, требует, чтобы все чиновники города пришли на литургию. Поучение в городе воспринимают как революцию. Термосесов и Борноволоков разъезжаются. Протопопа отправляют в губернский город, и для него начинается не жизнь, а «житие». За него пытаются заступаться Ахилла и Николай Афанасьевич, но Савелий не желает виниться, и его назначают причетником. На именинах почтмейстерши, в разгар спора о храбрости Препотенский пытается потянуть за ус майора, но устраивает скандал, пугается и убегает из города. Приехавшая к мужу Наталья Николаевна работает не щадя себя, заболевает, просит прощения у Савелия и перед смертью видит во сне Ахиллу, который призывает её молиться о муже: «Господи, ими же веси путями спаси». После похорон карлик даёт протопопу мирскую просьбу о его помиловании, но протопоп отказывается повиниться, так как «закон не позволяет». Однако соглашается повиниться, если ему прикажут. Рачительный Николай Афанасьевич добывает приказ, но Савелий и тут действует по-своему, и его хотя и освобождают, но накладывают «запрещение». По дороге домой карлик смешит Савелия рассказами о новой собачке Ахиллы Какваске. Ахилла остаётся жить с Савелием, который практически не выходит на улицу, но архиерей забирает дьякона в синод. В письмах протопопу Ахилла упоминает о Варнаве, который женился и часто бывает бит, и Термосесове, служившем на «негласной» службе, но попавшемся на фальшивых деньгах. Вернувшись, Ахилла использует «пустые» словечки «ву пердю», «хвакт» и «ерунда», утверждая, что бога нет, а человек трудится для еды. После слов Савелия дьякон раскаивается: «душе его надо было болеть и умереть, чтобы воскреснуть».

В ночь смерти Туберозова карлик приносит разрешение от «запрещения», и протопоп предстаёт в гробу в полном облачении. Ахилла погружается в себя, называет усопшего «мучеником», потому что понимает, о чем заботился покойный, и произносит лишь одну фразу на многолюдных похоронах: «Но возрят нань его же прободоша». Ахилла крайне уязвлён смертью Савелия, не покидает дом и даже обвиняет нового протопопа Иордиона Крацианского в «поважности». Дьякон распродаёт всё своё имущество и, решив построить Савелию памятник, отправляется к Туганову за советом. Но там он обнаруживает, что потратил деньги вместе с лепёшками. Туганов даёт ему деньги, и Ахилла устанавливает на кладбище пирамиду с херувимами, которая всем своим видом подтверждает «возвышенную чувствительность» дьякона. Умирает Николай Афанасьевич, и Ахилла справедливо считает, что «она» вскоре пришлёт за ним и Захарием. Весной в городе появляется ужасный «черт», который, среди прочих злодеяний, ворует кресты с кладбища и портит памятник протопопу. Ахилла клянётся отомстить, поджидает «черта» на кладбище, ловит его и всю ночь не выпускает из канавы, сильно замёрзнув. «Черт» оказывается переодетым Данилкой, и, чтобы успокоить толпу, Ахилла демонстрирует его горожанам. Он пытается защитить его от наказания, но «падает больным» и вскоре, покаявшись протопопу, умирает. Тихий Захария ненадолго переживает Савелия и Ахиллу, и во время Светлого Воскресения «старгородская поповка» нуждается в полном обновлении.

Николай Лесков - Соборяне