У судьбы существуют три тяжкие участи: соединиться узами брака с рабом, стать матерью сына раба и до конца жизни подчиняться рабу — все эти испытания выпали на долю русской крестьянки. Но, несмотря на все страдания, «есть женщины в русских селеньях», к которым словно не липнет грязь убогой жизни. Эти красавицы цветут, как цветы, стойко и терпеливо перенося и голод, и холод, оставаясь привлекательными в любой одежде и ловкими в любом деле. Они не терпят праздности в будние дни, а в праздники, когда улыбка радости разгоняет тени труда с их лиц, их сердечный смех не купишь за деньги. Русская женщина «коня на скаку остановит, в горящую избу войдёт!». В ней ощущается как внутренняя сила, так и строгая деловитость. Она убеждена, что спасение заключается в труде, и поэтому ей не жалко нищего, который бездельничает. За ее труд воздается сполна: её семья не знает нужды, дети здоровы и сыты, на праздники есть лишний кусок, а дом всегда теплый.

Такой женщиной была и Дарья, вдова Прокла. Но теперь горе иссушило её, и как бы она ни старалась сдержать слезы, они невольно падают на её быстрые руки, сшивающие саван.

Сведя к соседям своих замерзающих внуков, Машу и Гришу, мать и отец готовят покойного сына. В этом печальном деле не произносятся лишние слова, слезы не вырываются наружу — как будто суровая красота покойного, лежащего с горящей свечой у изголовья, не позволяет плакать. И только потом, когда последний обряд завершён, приходит время для причитаний.

Суровым зимним утром савраска везёт хозяина в последний путь. Конь много лет служил своему хозяину: и во время крестьянских работ, и зимой, отправляясь с Проклом в извоз. Занимаясь извозом, спешно доставляя товар, Прокл простудился. Как бы ни старались домашние его лечить: окатывая водой с девяти веретён, водя в баню, продевая три раза сквозь потный хомут, спуская в прорубь, укрывая под куриным насестом, молясь за него чудотворной иконе — Прокл уже не смог подняться.

Соседи, как это обычно бывает, плачут во время похорон, сочувствуют семье, щедро хвалят покойника, а затем, с Богом, расходятся по домам. Вернувшись с похорон, Дарья хочет приласкать осиротевших детей, но у неё нет времени на ласки. Она замечает, что дома не осталось ни одного полена дров, и, снова оставив детей у соседки, отправляется в лес на всё той же савраске.

По дороге через сверкающую от снега равнину у Дарьи появляются слезы — возможно, от солнца... И только когда она въезжает в таинственный лес, из её груди вырывается «глухой, сокрушительный вой». Лес равнодушно слушает вдовьи стоны, навсегда скрывая их в своей безмолвной глуши. Не вытирая слез, Дарья начинает рубить дрова «и, полная мыслей о муже, зовёт его, с ним говорит...».

Она вспоминает свой сон перед Стасовым днём. Во сне её окружила несметная рать, которая вдруг обернулась ржаными колосьями; Дарья взывала к мужу о помощи, но он не вышел, оставив её одну жать переспевшую рожь. Дарья осознаёт, что её сон был вещим, и просит у мужа помощи в том непосильном труде, который её теперь ожидает. Она представляет зимние ночи без любимого, бесконечные полотна, которые ей предстоит ткать к свадьбе сына. С мыслями о сыне приходит страх за то, что Гришу без оснований отдадут в рекруты, ведь некому будет за него заступиться.

Сложив дрова на дровни, Дарья собирается домой. Но потом, машинально взяв топор и тихо, прерывисто всхлипывая, подходит к сосне и застывает под ней «без думы, без стона, без слез». И тут к ней подходит Мороз-воевода, обходящий свои владенья. Он машет над Дарьей ледяной булавой, манит её в своё царство, обещая приголубить и согреть...

Дарья покрывается сверкающим инеем, а ей снится недавнее жаркое лето. Ей видится, что она копает картофель на полосах у реки. С ней дети, любимый муж, под сердцем у неё бьётся ребёнок, который должен появиться на свет к весне. Заслонившись от солнца, Дарья смотрит, как всё дальше уезжает воз, в котором сидят Прокл, Маша, Гриша...

Во сне она слышит звуки чудесной песни, и последние следы муки исчезают с её лица. Песня наполняет её сердце, «в ней дольнего счастья предел». Забвенье в глубоком и сладком покое приходит к вдове со смертью, её душа умирает для скорби и страсти.

Белка роняет на неё ком снега, а Дарья стынет «в своём заколдованном сне...».

Некрасов Николай - Мороз, красный нос