Станционный правитель



Глава 1 (без правок)

Давно пора запомнить: даже если кажется, что я готов ко всему, никто не может быть по-настоящему готовым к резкому переходу от одного режима бытия к другому! Эволюция homo sapiens просто над этим не поработала.
Я уже много раз заходил в виртуальную реальность из капсулы, и отлично знаю, что каждый раз такой вход дезориентирует. Но в этот раз дезориентация особенно сильна. Все дело в том, что во время подготовительных упражнений я появлялся в специальных тренировочных средах: в пустой комнате, на зеленой лужайке посреди парка, на продуваемой ветром смотровой вышке, в сауне — чтобы протестировать реакцию органов чувств. Однако во всех этих локациях раздражающих факторов либо вовсе не было, либо было не более одного: ветер, влажность, низкая или высокая температура…
Сейчас же меня достает со всех сторон!
Как ни странно, самой большой неожиданностью оказывается старая-добрая гравитация. И не потому, что я только что висел в невесомости, а потому, что, как оказалось, на плечи моему аватару упала с потолка одна из технических труб! Хорошо еще, что по этой трубе ничего не течет, а то был бы перебор с сюрпризами.
Скидываю обломок станционной инфраструктуры себе под ноги. Ладони пощипывает, короткий взгляд подтверждает, что они сильно порозовели: имитация ожогов. В процессе притирки к капсуле я испытал и весь диапазон болевых ощущений, которые она способна вызывать — он почти такой же полный, как и болевые ощущения в реальности, только фитилек изрядно прикручен. То, от чего вы бы в реальности вопили как резаный или потеряли сознание, в виртуальном мире заставит разве что поморщиться. Правда, «сильная» боль накладывает еще и отрицательный бонус на скорость передвижения или, в зависимости от якобы поврежденной части тела, вообще двигаться не дает…
Избавившись от трубы и потратив несколько драгоценных долей секунды на то, чтобы прийти в себя, оглядываюсь. Картина именно такая, как запомнилась мне по последнему визиту в игру. По коридору тянет дымом, над головой вяло шипят разбрызгиватели противопожарной системы, что-то искрит, несколько стенных панелей раскалились до красна, хотя пластик так вроде бы не должен уметь. Ну да оставим это на совести художника. Тлеющий мицелий тянется вдоль стен красными и черными нитями — этакий инфернальный узор. Вспоминаю, что Томирл и его грибная семья обычно успевают вовремя отключиться от изолированного отсека, и радуюсь за них. (То, что я только что порадовался за неписей, доходит, как всегда, через секунду, и я так же привычно машу на это рукой).
Реализация погружения сделана на отлично. Я чувствую жар, ощущаю запах дыма и горелой проводки — исключительно намеками, но подсознание доделывает остальное. Мне даже начинает казаться, будто дышать тяжело, но это, ясное дело, невозможно: вентиляция в капсуле работает превосходно.
Ну что ж, пришла пора попробовать на прочность те варианты вытаскивания себя из болота за волосы, которые я успел придумать за последнюю неделю.
— Демьян! — говорю. — Где тут расположены ближайшие узлы техобслуживания?!
Про узлы технического обслуживания я вычитал в документации, посвященной инженерной поддержке станции. Согласно лору игры, о большинстве неполадок инженеры-ацетики узнают с помощью грибницы, однако им все же требуется физический доступ к техническим коммуникациям и трубопроводам станции. Для этого в стратегических местах каждого отсека предусмотрены специальные технические входы-выходы, снабженные пультами управления с индикаторами различных показателей, вроде содержания кислорода в воздухе, и, что для меня сейчас важнее, кислородными масками, подгоняемыми на головы разной формы — благо, все обитатели Узла дышат именно кислородом, даже тораи. Хотя им-то как раз эти резервные средства контроля без надобности.
— Сделано, — говорит Демьян.
В полном погружении голос его звучит точно так же, как прежде, но воспринимается немного иначе: он кажется куда ближе и, если можно так выразиться, более настоящим. Пропадает эффект наушника в ухе: Демьян словно бы незримо присутствует где-то за левым плечом.
Очень странное ощущение, должен сказать!
Но дело свое игровой искин по-прежнему выполняет на совесть: прямо по курсу одна из стенных панелей в коридоре начинает голубовато светиться. Отдельной синей рамкой интерфейс игры обводит расположенный рядом с этой панелью небольшой информационный экран.
— Приложите руку, чтобы система станции считала отпечатки ваших пальцев, — велит мне Демьян.
Бью ладонью по сенсорному датчику. Панель, перестав радовать спецэффектами, послушно отходит в сторону, открывая технический пульт, который я и рассчитывал под ней обнаружить. Но кроме пульта тут и чемоданчик с базовым набором для устранения неисправностей (понятия не имею, что в него входит и как этим пользоваться) и, самое главное, — кислородная маска! Ее-то я и искал.
Натягиваю ее немедленно. Ресурс у этих масок ограничен, а прямо сейчас она мне не нужна: в отсеке еще достаточно воздуха, чтобы поддерживать процесс горения — а значит, и на дыхание мне хватает. Да и дыма не так уж много, можно было бы пригнуться пониже, и я бы им не дышал. Если бы я рассчитывал сидеть в этом отсеке и дожидаться спасения, можно было бы экономить ресурс маски.
Однако меньше всего мне хочется провести в виртуальности несколько скучных часов, наблюдая, как уменьшается счетчик здоровья (разработчики капсулы сделали так, чтобы этот датчик все время присутствовал на виртуальном теле в виде браслета на запястье, который постепенно менял цвет от ярко-зеленого к темно-красному). Да и неправильно это — получить такие впечатляющие новые возможности и просто плыть по течению, как будто все еще играю на своем компе. Раз решил, что выбираюсь, значит, выбираюсь.
Ну, если получится, конечно.
Гляжу на пульт управления с тоской. В сопроводительной документации он был описан довольно схематично, теперь надо смотреть, чего тут накрутили дизайнеры… А они, оказывается, в кои-то веки вспомнили, что станция проектировалась не людьми и не для людей: на пульте вижу несколько циферблатов и кучу слов и знаков незнакомого мне алфавита.
Из лора игры я знаю, что у Межзвездного содружества нет собственного «официального» языка, а все попытки изобрести что-то вроде эсперанто провалились по тем же причинам, по которым провалились подобные прожекты на Земле. Поэтому в качестве языка межзвездного общения используется один из языков 3,14, который признан самым простым для обучения, однако с алфавитом талесианок. У последних — простая буквенная азбука, где одна буква соответствует одному звуку, с делением на гласные и согласные, а у пишников в ходу нечто вроде иероглифического письма.
В общем, читать я это, разумеется, не умею. До сих пор игра меня с местным языком не сталкивала — хватало старого доброго русского…
Испытываю короткий приступ паники, но тут буквы расплываются у меня перед глазами и принимают куда более знакомые очертания. Не могу сказать, что реализовано очень уж изящно: пожалуй, лучше были бы обычные всплывающие подписи. Но ругать фантазию разработчиков мне некогда, нужно быстро разбираться с регулировкой содержания различных газов в воздухе…
Однако как я ни сверлю глазами пульт, понятнее даже с русскими надписями и нормальными цифрами не становится. Что означает, например, «впускной клапан № 3» — клапан для чего? Кислорода, азота, других газов, которые содержатся в воздухе? Или это вовсе не для воздуха, а, например, для воды? Не понять. А остальных двух клапанов просто нет…
Тут меня осеняет.
— Демьян, — спрашиваю, — как отрегулировать состав воздушной смеси в этом отсеке?
Правда, что если он сошлется на то, что, опять же, у него нет соответствующего функционала, поскольку регулировка состава воздушной смеси не относится к компетенции капитана космической станции…
— Как именно желаете отрегулировать? — спрашивает меня бесстрастный голос искина.
— Максимально поднять содержание азота в воздухе, до девяносто девяти процентов, скажем!
Если моя «физичка» в пятом классе не наврала и если я не забыл ее откровения, этого будет вполне достаточно, чтобы горение прекратилось. Насколько я понимаю, такой простой способ разобраться с пожаром не пришел в голову Нирсу и Томирлу во время ситуации с заложниками в заблокированном отсеке только потому, что там кислородных масок не хватило бы на всех. В живых остался бы кто-то один… ну и малыш-тораи в своей расписной цистерне.
— Предлагаемое изменение сделает воздух в отсеке непригодным для дыхания любого находящегося на станции разумного вида, поэтому выполнить его невозможно, — сообщает мне Демьян.
Вот тебе раз. Про это я как раз ничего в сопроводиловке не нашел… А, черт! Нет, было там такое. Что-то насчет того, что у искина станции стоит жесткий блок на любые самоубийственные изменения среды… Да вашу ж мать, нужно же понимать, что ситуации бывают разные! Нет, им проще реализовать тупой запрет, чем прописывать исключения и включать логику: мол, почему бы и не изменить состав воздушной смеси, если это, наоборот, требуется для спасения жизни и благополучия разумного, попавшего в тяжелую ситуацию?
С другой стороны, «в реале» так оно и есть — чем дубовей заблокируешь, тем меньше вероятности, что какой-нибудь умник додумается, как этот запрет обойти, и натворит дел.
— Ладно, — говорю зачем-то вслух. — Тогда план «Б»! Демьян, покажи мне, как получить доступ к вентилям, регулирующим подачу кислорода и азота!
Должны же быть тут такие вентили, верно? Я уже представляю себе эту картину: какая-нибудь неприметная техническая дверца, за ней мешанина разноцветных трубок, как в кино. И Демьян этаким скучным голосом будет мне командовать: отверните, мол, зеленый кран по часовой стрелке.
— Доступ к регулирующим кранам находится под пультом, — сообщает Демьян. — Для этого нужно ввести код доступа или пройти биометрическую аутентификацию при наличии нужного уровня доступа.
— У меня есть нужный уровень доступа?
Вопрос отнюдь не праздный: хоть я и капитан, но я давно заметил, что я на этой станции… ну, как бы это выразиться, не то чтобы совсем на птичьих правах, но все же она без меня отлично бы существовала. Помню, как я поначалу думал: мол, если бы мои замы были бы чуть самостоятельнее, не как обычные неписи, пропадала бы иллюзия, что игрок тут за что-то отвечает…
Так вот, так оно и получается: чем дольше играешь в эту игру, тем меньше иллюзий относительно собственного контроля над ситуацией у тебя остается. Может быть, и в жизни так. Я слышал, что крупные начальники по-настоящему ничем не командуют. Не то чтобы у меня была возможность в этом убедиться…
— Да, у вас есть соответствующий допуск, — милостиво соглашается Демьян.
Ага, то есть мне можно погладить нужный датчик ладонью.
Нахожу этот датчик сразу же: он брат-близнец того, который в принципе открыл мне доступ к техническому щитку. Прижимаю к нему все еще пощипывающую от жара руку. Ну если игра сейчас не распознает мой отпечаток ладони от того, что кожа, якобы, сильно обожжена, я не буду знать, то ли аплодировать разрабам, то ли ругать их на чем свет стоит!
Однако датчик милостиво пикает, допуская меня в святая святых.
…Где я ровным счетом ничего не понимаю.
Ей богу, если бы я умел свистеть, сейчас бы самое время было присвистнуть. Вместо аккуратного упорядоченного хаоса продуманной инфраструктуры я наблюдаю бессмысленную мешанину трубок одинакового окраса и толщины, без какой бы то ни было маркировки. И все эти трубки оплетены мицелием, для разнообразия не тлеющим… Хотя толку с него: все равно моя инженерная команда уже избавилась от связи с этим отсеком!
До меня доходит, что, раз управление инженерными системами станции было завязано на физиологию ацетиков, ничего удивительного в том, что трубы одного цвета и диаметра, нет. Небось, кто-то решил сэкономить, а мне теперь расхлебывай.
Еще отчетливо понимаю, насколько серьезную услугу оказал мне Томирл, когда согласился помочь соноранцам в установке параллельной системы контроля. Если бы он не предоставил им рабочую схему коммуникаций, они бы, небось, до сих пор здесь ковырялись.
Отлично, а мне-то кто эту схему предоставит?
— Демьян, — спрашиваю, — ты знаешь, какая из этих труб отвечает за подачу кислорода?
— Поскольку в мою память была заложена схема контрольной системы, составленная при монтаже дополнительных управляющих датчиков инженером Томирлом, то да, — отвечает искин.
О, отлично! Все-таки та моя инициатива снова меня выручает, как уже выручала в истории с ревизором-Виоланной.
— Покажи мне кислородную трубу! — командую я.
Одна из трубок начинает светиться тем же самым приятным голубым цветом.
Закручиваю кран на ней, затем, потребовав от Демьяна показать мне кран с азотом, произвожу над ним обратное действие. Вот и все! То же самое можно было сделать в ситуации с заложниками, если бы неведомых мне проектировщиков станции больше заботила бы безопасность ее жителей, а не возможные диверсии…
…Ну или если бы сценаристы во главе с обаятельной Светланой лучше бы придумывали обоснуи для своих садистских квестов.
Огонь в отсеке гаснет… почему-то вместе с освещением. Проводка, что ли, заодно перегорела?..
Кидаю взгляд на левое запястье: нифига себе, браслет успел стать красно-фиолетовым.
Тупо гляжу на кислородную маску у себя в руках. Блин! Лучше поздно, чем слишком поздно, конечно же.
Торопливо надеваю спасительный девайс. Да здравствуют игровые условности — в глазах тут же проясняется, а браслет на руке зеленеет. В обычной жизни я бы так легко не отделался.
Глубоко вдыхаю воздух, который теперь, благодаря причудам подсознания, кажется мне чистым и даже немного сладким — ибо это воздух свободы, добытый с боем, можно сказать!
Затем иду к металлической переборке, блокирующей отсек. По моим подсчетам, вот сейчас…
Переборка медленно отъезжает в сторону. За нею стоит Нирс Раал, скорее зеленоватый, чем голубой, как обычно, и инженер Томирл — этот какой-то серый вместо своего обычного бежевого цвета.
— Капитан! — восклицает Нирс. — Надо же, вы сами выбрались! А мы тут пришли вас спасать.
На секунду реальность блекнет и замирает. На сером фоне вижу надпись золотыми буквами: «Ваши подчиненные по достоинству оценили найденный вами выход из сложившегося тяжелого положения. Получено очков репутации: +10».
Ага, то есть так теперь будут выглядеть системные сообщения. Ну… неплохо, хотя немного сбивает реалистичность. Хотя если бы их мне наговаривал в ухо Демьян, например, это могло бы помешать воспринимать на слух другую полезную информацию.
— Должен признать, что мы немного волновались, — тем временем говорит Томирл. — Бриа, конечно, была уверена, что с вами все будет в порядке, но, боюсь, мы не до конца разделяли ее оптимизм!
Вот интересно, появление моих ближайших соратников, можно сказать, почти друзей по игре — это запасной выход, который разработчики (ну или искин игры) предусмотрели на тот случай, если я сам не справлюсь? Или они тут стоят только потому, что я уже нашел выход?
Одно из многочисленных концептуальных различий игры от реального мира — то, что проверить невозможно. Однако мне сейчас не до рефлексий.
— Как на станции? — спрашиваю я. — И где Бриа, кстати?
— На станции — плохо, — коротко и по существу отвечает Нирс. — Бриа врет в вашу пользу Межзвездному содружеству. Пойдемте в рубку, посмотрите сами.
Иду! В конце концов, ради этого я и здесь — чтобы решать проблемы.

Деньги: — 2 000 045 кредитов (счет заблокирован)
Характеристики капитана:

Репутация — 1508
Харизма — 80 (Уверенный Лидер)
Дипломатичность — 121
Предприимчивость — 81



Глава 2 (без правок)

Уж не знаю, какую чудо-технологию использует «Игротехник-НЕО» или их неведомые хозяева… в смысле, я в буквально не знаю: во время инструктажа мне показывали довольно подробную документацию, но я не стану притворяться, будто понял оттуда хоть что-то. Мне, признаться, казалось, что такая технология выходит за рамки возможного для современного человечества… но, помню, когда я в детстве услышал о постройке квантового компьютера, тоже в его реальность не поверил. Так что мненью моему грош цена.
Так вот, уж не знаю, какую они там использовали технологию, но реальность, созданная капсулой, становится все реалистичнее по мере того, как в нее погружаешься. Я уже говорил об этом: во время тренировочных упражнений сначала возникает сюрреалистическое впечатление, будто ты оказался внутри мультфильма, да еще в качестве персонажа. Потом привыкаешь и не обращаешь уже на это внимание: мультфильм так мультфильм. Потом настоящий мир начинает казаться тебе каким-то не таким.
А еще позже, вспоминая какое-то событие из виртуальности, ты ловишь себя на том, что придумал какие-то детали и особенности, которые неуловимо отличают реальность, созданную стараниями компьютеров и компьютерных волшебников, от реальности, сотворенной добрым боженькой или неразумным Большим взрывом… И если ты, допустим, общался с какими-то людьми и в реале, и в виртуальности, то, вспоминая, не всегда можешь даже сказать, где именно это было.
Оксана, моя коллега, с которой я волею случая (или, скорее, благодаря ее природной общительности и легкости характера, потому что моей заслуги в этом точно нет) разговаривал больше всего, сказала как-то, что это похоже на разговор на иностранном языке.
— Когда я была во Франции на практике, — объяснила она, — у меня потом в голове все путалось, и я вспоминала какой-то диалог, как будто он был по-русски, хотя я была абсолютно уверена, что тот человек русского не знает и мы только по-французски общались!
Поскольку с языками у меня туго, не могу сказать, что это сравнение мне близко. Однако я примерно понял, что Оксана имела в виду.
Более того, мне показалось, что мое сознание (или подсознание) развлекалось этими шуточками и раньше, до того, как я улегся в капсулу в самый первый раз. Иначе почему некоторые сцены, произошедшие на станции «Узел-8090», вспоминались мне так, как будто я там был на самом деле?
И сейчас со мной происходит странное.
Я иду коридорами станции — и они кажутся мне не такими. Неправильными. Опираясь на картинку из виртуального шлема, более плоскую и статичную, чем та, что транслирует мне капсула, я достраивал станцию иной.
И теперь она кажется мне более тусклой, менее настоящей. Как будто не до конца в фокусе. Но одновременно — гораздо более всамделишной, словно бы забытое место, которое мне неоднократно снилось, и куда я пытаюсь вернуться, удивляясь, как все отличается от того, что мне придумалось.
Я иду по знакомому большому коридору в направление диспетчерской рубки. Честно говоря, он оставляет желать лучшего. Вдоль одной стены тянется ряд мелких киосков и лавчонок, сейчас по большей части пустых. Даже не заколоченных — просто выпотрошенных полностью, вместо них жалкие остовы, просто коробки с дырками для окон и витрин. На некоторых еще остались вывески, порой еще мерцающие чем-то вроде светодиодов. Из-за них место похоже на зону стихийного бедствия… Да ведь это она и есть. Что такое события последних дней (недель по станционному времени), как не самая настоящая катастрофа?
Вдобавок под ногами валяются сухие листья, которые уборщики не спешат утащить. Где они, кстати? Инженерная команда для экономии электроэнергии их выключила?
Задираю голову. Лоза, которую используют омикра для перемещения, еще держится, но выглядит пожухлой, даже больной. Очевидно, станционный кризис мимо этой мелюзги не прошел. Почему-то чувствую себя виноватым, хотя понимаю, что мыши мне не питомцы…
Кстати о питомцах! Белкин!
Испытываю короткий приступ паники: уж не позабыл ли я моего дорогого друга в охваченном огнем коридоре? Вдруг он спрятался где-то, а потом задохнулся, поскольку я не позаботился о кислородной маске для него?
Тут же расслабляюсь: даже в худшем случае ничего плохого с котом не случится, просто очнется в той же капсуле. Однако не тот у Белкина характер, чтобы забиться в угол и дрожать, если вокруг творится что-то непонятное. Нет, он бы скорее с воплями побежал меня искать и вцепился бы мне в ногу, пока я не исправлю положение.
Только я так подумал, как передо мной распахивается дверь рубки, и я слышу тот самый истошный мяв, который только что себе воображал.
Прямо на меня кидается какой-то пушистый зверек, в котором я далеко не сразу опознаю моего дорогого друга.
Но когда опознаю…
Да, кот, который начинается тереться об мои ноги, самозабвенно урча, определенно, Белкин! Я узнаю его по размеру, по пропорциям… да по цвету, в конце концов: его шерсть такая же бледно-бежевая, какой была шкура. Но это действительно шерсть, а не редкий полупрозрачный подшерсток, который покрывает складчатую шкуру сфинкса. И довольно длинная шерсть, кот из-за нее даже кажется раза в два толще.
К счастью, морда шерсти почти лишена и я узнаю знакомую вытянутую физиономию Белкина, на которой явственно читается самодовольство.
Эксперты по зоопсихологии сколько угодно могут говорить, что эмоции котов гораздо примитивнее, а мимических мышц у них нет вовсе. Это собаки, мол, развили в себе способность поднимать брови за тысячелетия совместного существования с людьми, а морды кошек, сколь угодно очаровательные, абсолютно невыразительны. Все равно любой кошковладелец без тени сомнения знает, что спектр эмоций его питомца едва ли не богаче его собственного.
И Белкин излучал именно самодовольство.
— Ну ты даешь, — растерянно говорю я. — Кто над тобой так поиздевался?
Моя первая мысль: кто-то из программистов, курирующих игру, настолько не любит сфинксов, что изменил аватар моего питомца. Или шаблоны для сфинксов просто в игре не предусмотрены — по той же самой причине.
Я в курсе, что многим сфинксы кажутся уродливыми, даже страшноватыми. Да что там, сам несколько лет назад принадлежал к числу этих людей, хотя сейчас странно об этом вспоминать. Обычно я с пониманием отношусь к чужим заблуждениям. Однако вид обросшего шерстью Белкина чуть было не погружает меня в боевую ярость. Что это за дискриминация? Ну не любите вы сфинксов, никто не заставляет, однако зачем животных-то уродовать?!
— О, ваш питомец — очень странный зверь, — уважительно говорит Бриа. Она выглядит не менее уставшей, чем Нирс и Томирл, но от приветливой улыбки ее лицо кажется почти радостным, а браслеты на руках и ногах весело позвякивают. — Когда он только появился в рубке, он был почти совершенно голым, однако вскоре шерсть на нем отросла сама собой! Видимо, ему не понравилось, какую температуру поддерживает в рубке система кондиционирования…
— Вы знаете, что это мой питомец? — удивленно спрашиваю я.
А я-то ожидал, что придется объяснять им Белкина!
— Конечно! — отвечает Бриа. — И я очень рада, что он наконец-то прошел положенный карантин после прививок и доктор Сонг разрешила выпустить его из вашей каюты!
Ага, так вот как залегендировано появление Белкина. Григорий говорил мне, что они «что-то придумают», но я был уверен, что ради кота стараться специально не будут. Мол, появился и появился, какая разница.
Но вот почему он вдруг обзавелся шубой? Если это не глюк нейросети, не имеющей подходящего шаблона для сфинкса, то что?
Хватаю кота на руки и прижимаю к себе. К моему удивлению, прямо под моими ладонями шерсть испаряется, кот прижимается к моей груди, прячет голову под подбородок и начинает урчать еще громче.
С опозданием до меня доходит, что, очевидно, обрастает он исключительно по собственному желанию. Кто бы мог подумать! То ли в коте сидит генетическая память шерстистых предков, то ли он видел других котов… ну, вообще, видел, да: я же его в детстве из приюта забрал, потом в ветеринарку не раз водил, да и всякие фильмы с Белкиным на коленях смотрел (коты одни из немногих зверей, способных увидеть изображение как на экране, так и в зеркале. В последнем случае даже узнать себя!). Остается лишь удивляться, как это он запомнил, что подобные ему создания бывают с мехом, да еще и захотел такой же мех себе.
С другой стороны, может, удивляться и не стоит: я всегда считал, что кошки умнее, чем кажутся, а Белкин и вовсе отличается выдающимися интеллектуальными способностями. Вот и в виртуальной реальности очень быстро освоился…
Однако, вообще говоря, это странно: если нейросеть игры позволяет менять облик по своему желанию, почему я не сделался высоким голубоглазым качком? Желательно еще блондином… не знаю, почему, с детства хотел стать блондином.
А может, сделался?
Краем глаза ловлю свое отражение в одном из экранов. Нет, по-прежнему моя привычная, довольно скромная внешность — средний рост, средний вес, ничем не примечательное лицо, слегка оттопыренные уши и крупноватый, если честно, нос.
— Ну ладно, — говорю я, — рад, что кот тут освоился.
— Кот? — говорит Бриа. — Так вот как его зовут!
— Нет, — поправляю, — кот — это название вида, а зовут моего друга Белкин. В честь псевдонима одного писателя, он на его книжке заснул, когда я его принес домой… ладно, неважно, — вообще-то, важно. Обычно меня хлебом не корми, дай рассказать о своем коте, но начинать с этого свое первое виртуальное погружение в игру, пожалуй, как-то слишком. — Расскажите лучше, что происходило на станции, пока я был временно недоступен.
— Про станцию лучше расскажет Нирс, — качает головой Бриа, — а я общалась с Межзвездным содружеством от вашего имени.
— И как? Плохо дело?
Бриа молча кивает. Потом, спохватившись, поправляется:
— Не то чтобы очень плохо. Хуже, чем могло бы быть. По крайней мере, мне удалось не допустить, чтобы вам запретили любые активные действия без согласования с Содружеством.
— А что, они и на это были готовы? — спрашиваю я.
Про себя мне хочется материть разработчиков — или, скорее, сценаристов. Нифига себе, какую свинью мне пытались подсунуть! Итак выбраться из заварушки, куда меня загнали, практически невозможно, а они хотели добавить лишний круг бюрократического ада.
— Не думаю, что это они всерьез, — качает головой Нирс Раал. — Все равно передача информации по галактическим каналам связи занимает время, мгновенно ничего не сделаешь. А решения на станции нужно принимать быстро. Если бы они пошли на это, Узел можно было бы закрывать.
— У меня сложилось впечатление, что они чуть ли не на это были готовы, — вздыхает Бриа. — К счастью, мне удалось вас отстоять! Адмирал Виоланна вернулась с катастрофическим для нас отчетом, мол, здесь все рассыпается по швам. А тут еще банк автоматически заблокировал счет станции. Сами понимаете, Комитет по экспансии был не в восторге.
— Какой еще… — начинаю я, но тут же обрываю себя.
Разумеется, Комитет по экспансии, я видел это название в справочной информации. Запомнил, правда, только потому, что мне показалось странным: почему орган Межзвездного содружества, которому подчиняется станция, называется именно так? Ладно бы назывался комитетом по международным отношениям, или Дипломатическим комитетом, или еще как-то в том же духе.
— Понимаю, — киваю я. — И как же вы нас отстояли?
— Ну, они были близки к тому, чтобы объявить станцию токсичным активом и снять вас с должности, — поясняет Бриа. — И в то же время никому не хотелось реально брать на себя за это ответственность… Все-таки похерится такой эксперимент, да и нового капитана искать приятного мало — кто сюда теперь согласится? — она трет лицо жестом крайней усталости. Впрочем, усталость эту я оценил чуть раньше: впервые я слышал от Бриа даже такую мягкую ругань.
— Вам удалось убедить их дать нам еще один шанс? — спрашиваю я.
В этот момент я преисполнен к Бриа самой настоящей признательности, хоть и понимаю, что она попросту отыгрывает заложенный сценарий.
— Почти, — она морщится. — Ограничение по кредиту они так и не сняли, хотя я и пыталась объяснить, что полагаться в таком важном вопросе на автоматику — себе дороже…
— На какую автоматику? — удивляюсь я.
— Решение о блокировке вашего счета было вынесено так быстро, потому что искин Межзвездного банка проделал это немедленно после поступления жалобы, — поясняет Бриа. — Если бы ваша репутация в Межзвездном содружестве была выше, эта жалоба попала бы на рассмотрение искину более высокого уровня с более гибкими границами допусков, или даже самому Комитету. А так все немедленно было заблокировано, без всякого рассмотрения даже! Просто на основании сведений о вашей репутации.
Боюсь, лицо мое в этот момент выражало совершенно идиотское удивление. Да, я подумал еще тогда, что слишком быстро было вынесено неблагоприятное для меня заключение о блокировке счета — это при том, что решение по делу о произведениях искусства саргов все еще телепается где-то по бюрократическому лабиринту Содружества. Однако подумал, что это просто-напросто происки сценаристов, и оправдания «по игре» искать не нужно.
А оказалось, что у такой скорости и предвзятости это оправдание все-таки есть! Возможно, придуманное задним числом, но есть.
Мое уважение к Светлане и ее команде тут же несколько поднялось.
— То есть функционирование станции вообще остановлено? — деловито спрашивает Нирс Раал. — Раз наш счет заблокирован, я не смогу проводить никакие платежи, даже оплату обычных повседневных работ на станции!
— А вот тут мне удалось добиться компромисса, — Бриа чуть веселеет. — Кредит на работу служб станции по-прежнему открыт, вы можете спокойно выставлять накладные. И прибыль от уже существующих источников дохода на счет поступать будет. Вот заказать или построить что-то новое теперь не получится, пока счет разблокирован не будет.
— И когда счет будет разблокирован? — спрашиваю я.
— Когда ваша репутация поднимется до двух тысяч. Большего мне добиться не удалось. Зато получилось выбить дополнительные три дня до начала строительства нового модуля! Вы ведь должны были запустить строительство максимум сегодня… Я пыталась добиться хотя бы месяца отсрочки, но не вышло.
М-да, три дня — негусто, конечно. Но хоть так.
— Ничего, вы и так хорошо поработали, — утешаю ее я совершенно искренне.
То, что Бриа, конечно, ни над чем не работала, а просто озвучила условия, предусмотренные для меня по условиям этого странного эксперимента, мне снова приходит в голову буквально секундой позже, чем я озвучиваю похвалу своей заместительнице.
Бриа вымученно улыбается.
— Спасибо на добром слове, капитан.
— Нирс, — теперь поворачиваюсь к другому своему заму, — теперь доложите обстановку на станции.
И Нирс начинает докладывать.
В этот раз он говорит словами, подробно и обстоятельно. Куда подробнее, чем я привык по прежнему режиму игры, когда неписи проговаривали только самое важное, а все остальное подавалось в виде цифровых сводок или записей в логах, которые нужно было откапывать самостоятельно. Или не откапывать — это я дотошничал, а в принципе, можно было играть и без этого.
Белкину быстро становится скучно, он спрыгивает у меня с рук и отправляется в обход рубки. Едва его лапки касаются пола, как на коте снова нарастает пушистая шуба, еще краше прежней. Слежу за ним взглядом, машинально оглядывая рубку.
Она почти не изменилась, хотя, как и коридор, при этом кажется мне неуловимо иной. Иначе при ближайшем рассмотрении выглядит и Нирс Раал: по-прежнему слегка мультяшный, но куда больше похожий на человека… не в смысле, что он выглядит менее инопланетно, а в смысле, что у него мимика богаче, что ли? Так сразу и не поймешь, да и нет у меня сейчас времени подмечать множество тонких отличий этой виртуальной реальности от той, к которой я привык в своем шлеме.
Так вот, в рубке все то же самое: множество пультов, за которыми изображают работу вахтенные неписи, круглое диспетчерское окно, как на аэродроме, огромная махина пестрого газового гиганта — кажется, что рядом, рукой подать, но на самом деле в неимоверной дали.
Все то, что стало мне родным за прошедшие недели, но умудрилось остаться незнакомым.
Мне хочется сказать что-то вроде «Я соскучился по вам, ребята!» — но, понятное дело, молчу. Вместо этого пытаюсь вникнуть в доклад Нирса.
Если верить ему, тяжелая ситуация понемногу рассасывается: пожары и погромы, с одной стороны, создали для нас дополнительные проблемы, с другой — из-за них большинство беженцев сидит себе по отведенным квартирам, боится нос наружу показать. Да и докеры, подав жалобу, как-то активизировались и начали быстрее обслуживать корабли: уже объявлено пять рейсов, которые должны вывести почти всех избыточных жителей станции, которые либо здоровы, либо прошли карантин.
— А что с теми, кто не прошел?
— Я этой информацией не владею, нужно обращаться к главному врачу, — говорит Нирс. — Но прямо сейчас она ушла отдыхать и проснется… — он смотрит на ручной хронометр, — примерно через полтора часа.
Ладно, полтора часа я могу подождать. Все равно мне пока надо придумать, как именно поднять репутацию и заработать денег без возможности тратиться на поднятие репутации. И с мафией нужно разобраться, что там Вергаас с докерами без меня наворотил. И решить для себя, буду ли я дальше сотрудничать с Отцом Родным, а если не буду, что мне потребуется сделать, чтобы выйти из игры с наименьшими потерями…
М-да, многовато, пожалуй, полтора часа никак не хватит. Может быть, хватило бы в прежнем, обычном режиме игры, когда я просто сидел на стуле и тыкал в кнопки интерфейса, но не теперь.
Тут чувствую, что мне приспичило в туалет. Да сильно так!
— Подождите, — говорю я Нирсу и Бриа, — мне нужно отойти.
И направляюсь к малозаметной двери в стене (раньше ее не было), на которой красуются красноречивые гуманоидные фигурки. Как мне объяснили, такие двери теперь будут в каждом помещении и на всех секциях коридора. Это больше, чем требовалось бы на реальной космической станции, и больше, чем было бы экономически оправдано, — но такая условность позволит игрокам каждый раз выходить из игры, затрачивая минимум времени. То есть в игре пройдет только то время, когда мы будем идти до туалета (он расположен прямо при бассейне, в раздевалке) и обратно.
Нирс и Бриа раньше не сталкивались с моими отлучками, но понимающе кивают: их явно перепрограммировали.
Едва я касаюсь ручки неприметной дверцы, как тут же открываю глаза в погасшем шлеме, и начинаю по скобам выбираться из жидкости нулевой плавучести (ее не сливают каждый раз, когда игроку нужно выбраться на короткое время, а то не напасешься).
Вроде и рядом туалет, а все-таки до чего неудобно! Может, стоило попросить специальный подгузник, как тот, в который запаковали Белкина?..
В этот момент понимаю, что даже в таком режиме игры есть свои недостатки.
— Ну ничего, — говорю я вслух, накидывая халат у подножия лесенки (в помещении бассейна мне кажется зябко). — Зато я вам всем покажу. Я выберусь из этого дерьма, вот увидите!
Кому я это обещаю, мне пока не очень ясно. Но в своем обещании я уверен.
Правда, за неделю тренировок мне не удалось придумать ничего особенно интересного, хотя инфы я перелопатил целую гору, однако где наша не пропадала! Кроме того, приходит мне в голову, если Нирс Раал в виртуальном режиме теперь выдает мне более подробные сведения о происходящем, то, может быть, это будет касаться и остальных неписей? И, может, мне удастся собрать более полную информацию… а значит, и придумать что-нибудь нетривиальное?
Направляюсь к туалету в смешанных чувствах, но с твердой решимостью. Вот теперь, думаю я, игра начинается по-настоящему! Я не я буду, если не приложу все усилия к тому, чтобы выиграть.

Деньги: — 2 000 148 кредитов (счет заблокирован)
Характеристики капитана:

Репутация — 1508
Харизма — 80 (Уверенный Лидер)
Дипломатичность — 121
Предприимчивость — 81



Глава 3 (без правок)

— Таким образом, в общих чертах наши четыре эпидемии взяты под контроль, — докладывает доктор Сонг и издает звук, похожий одновременно на зевок и невнятное ругательство. Что вовсе не такое достижение, как кажется на первый взгляд: естественного происхождения «динамик» вместо рта позволяет представительнице расы гнорр производить и более сложные рулады.
— А вы-то сами как? — спрашиваю я.
— Нормально, — отвечает врач. — На людей пока не кидаюсь. Возможно, только за отсутствием людей в моем окружении, но все-таки…
Уж не знаю, как ей удается выглядеть такой же вымотанной, как два моих зама и главный инженер, но вот удается — при том, что ничего антропоморфного в ее облике абсолютно нет, а значит, нет и маркеров, на которые можно полагаться при определении степени ее усталости. Даже кожные покровы не изменили цвет (если это действительно покровы, а не хитроумный скафандр). Да и голос звучит точно так же, как прежде.
Однако по каким-то неуловимым деталям — может быть, угол наклона туловища и угол сгиба конечностей? — чувствуется, что наш главный врач утомлена донельзя.
— Вам дать денек отпуска? — спрашиваю я.
Доктор Сонг (это прозвище, на самом деле у нее нет имени, а только цифровое обозначение) мне нравится. Несмотря на максимально чуждую внешность, из всех неписей на станции она больше всех похожа на человека. Даже черный юмор ее мне близок и понятен. Подозреваю, потому что сценаристы решили, что стереотипному медику без стереотипного же черного юмора никуда. Но все равно это подкупает.
— Какой к демонам отпуск? — вопрошает доктор Сонг. — Вам потом всех роботов-уборщиков не хватит — отскребать станцию от слизи!
— От какой слизи? — опешиваю я.
— Я же сказала, что эпидемии взяты под контроль «в общих чертах», — говорит доктор Сонг. — А вовсе не окончательно. Но, кстати, почему нет. Возможно, такой декор пойдет нашим коридорам на пользу — учитывая, что в них уже творится…
Судорожно припоминаю, имела ли хотя бы одна из четырех болезней, которые широко распространились по станции, симптомы с выделением оранжевой слизи. Ничего такого припомнить не могу. Одна из них напоминает оспу, две поражают дыхательные пути, и одна, самая, наверное, неприятная — что-то вроде дифтерии. Я, помню, еще радовался тогда, что игра не требовала от меня заходить в лазареты, только на экраны смотреть. А если бы и потребовала, к счастью, тогдашний мой шлем не был оборудован запаховой приставкой. В отличие от нынешней капсулы, так что контактов с этими больными я бы все же постарался избежать.
— Это не совсем эпидемия, — поясняет Сонг. — Хотя бы потому, что эта пакость пока размножилась только один раз, так что нам предстоит отловить всего лишь от пятнадцати до девятнадцати особей. Но в любой момент может размножиться снова, и тогда злобная геометрическая прогрессия всех нас под собой погребет.
— Что за пакость? — деловито спрашиваю я.
— Один из эвакуантов с Дей-ко принес под кожей яйцо червя зогг, — говорит Сонг таким тоном, что, будь у нее мимика, она бы непременно не то что сморщилась — скривилась бы, словно от запихнутого в рот лимона. — Причем он о нем знал, конечно же — но не счел нужным сказать моим ребятам! Я всегда говорила, что в старатели идут существа без инстинкта самосохранения. Пару часов назад зогг, конечно, вылупился и, конечно, сразу же дал потомство! Которое расползлось по всей станции в поисках приключений. Я попыталась доложить вам немедленно, но вы в этот момент развлекались на каком-то огненном шоу.
— Ага, прямо отдыхал и горя не знал, — отвечаю в тон доктору. — Что надо предпринять в связи с появлением этого червя? И вообще, что он делает? При чем тут оранжевая слизь?
Я уже успеваю представить что-то вроде Чужого, который выпрыгивает из грудных клеток своих жертв, неопрятно забрызгивая стены и пол разноцветными инопланетными внутренностями.
— Выбравшись из носителя, эта хрень имеет тенденцию избавляться от всего лишнего, упаковывая это в экскременты такого вида, — сообщает главный врач. — Туда же и яйца откладывает, если нажралась достаточно.
«Выбравшись», ага. Похоже, мое предчувствие насчет вскрывающего грудные клетки чужого оказалось верным.
— А носитель, выходит, погибает?
— Нет, — говорит Сонг, — просто сочится оранжевой слизью из всех физиологических отверстий несколько дней… ну, или не оранжевой, кому как с внутренней требухой повезло. Некоторые, хвала Бездне, вообще имунны для зогг, как джаштанши. Тораи эта зараза не берет по понятным причинам — зогг под водой не живут. А вот омикра после заражения и умереть могут, но у остальных обычно дело ограничивается слабостью.
— А засечь заражение, конечно же, нельзя? — про себя я прикидываю, что события, конечно же, как всегда, будут развиваться по самому худшему сценарию, а значит, в скором времени ко всеобщей картине разрухи и запустения на станции добавится еще новаторское граффити оранжевой слизью.
— Конечно же, можно, — бурчит Сонг. — Даже при том, что, на мой взгляд, все гуманоиды существуют как во сне, пропустить червяка у себя под эпидермисом было бы как-то слишком.
Содрогаюсь от этого описания. На воображение я никогда не жаловался, а всяких насекомых попросту боюсь — и не стыжусь в этом признаться, благо страх этот вложен эволюцией. Слишком эти твари от нас далеки, чем меньше с ними контактов, тем лучше. Я и раков побаиваюсь, даже готовить их так и не научился, хотя что уж проще.
А то, о чем говорит Сонг, вообще напоминает фильм ужасов, и даже довольно крупнобюджетный: насколько я знаю, изобразить всякие манипуляции с человеческим телом довольно трудно. Это слэшеры всякие снимаются практически на коленке, всего расходов — на кетчуп, клюквенный соус и горючку для бензопилы.
— Но дело в том, — продолжает главный врач, — что большинство больных, наоборот, пытаются скрыть заражение правдами и неправдами.
— Потому что болезнь считается позорной? — сразу же предполагаю я.
— Да нет, боятся, что их вылечат, — хмыкает Сонг. — Лечиться-то довольно просто, да только зогг выделяет нейротоксин, вызывающий у заболевшего исключительно приятные впечатления. Да еще и паранойю вызывает: им кажется, что все против них, поэтому большинство гуманоидов в таком состоянии становятся скрытными и глупеют еще больше, чем обычно.
— Однако… — я даже не знаю, что сказать.
— Вот-вот, — фыркает Сонг. — Поэтому я и говорю, что пресечь это дело в зародыше шансов мало. Моим ребятам придется бегать по всей станции с детекторами и убеждать тех, кого поймали, что мы не отобрать у них единственное счастье в жизни хотим, а вылечить.
У меня мелькает мысль, а стоит ли лечить в таком случае — если от этих зогг не умирают, а только ловят кратковременные глюки? Однако в оранжевой слизи приятного мало, конечно. Но на всякий случай спрашиваю:
— А кроме оранжевой слизи есть какие-нибудь проявления?
— А вам ее мало? — удивляется Сонг. — И неадекватности зараженных? Вы представляете, что начнется, если эта гадость в технические коммуникации станции просочится? Или если заразится технический персонал? Да хоть те же ваши горячо любимые докеры. Им же еще корабли обслуживать. Закапают слизью свои пульты и вызовут столкновение. Вам это надо?
Приходится признать, что об этом я не подумал.
— Какая вам нужна помощь от меня?
— Ну, — говорит Сонг, — если бы вы в этой консервной банке еще оставались боты службы безопасности, я бы попросила вас их перенастроить. Но нет так нет. Лучше просто расширьте штат моих санитаров, чтобы мне было кого посылать бегать по коридорам с детекторами.
Уже открываю рот, чтобы пообещать Сонг всю посильную помощь… и тут же его закрываю. Легко сказать, увеличьте штат! В принципе, даже и сделать легко: хотя, согласно справочной информации, нужные специалисты для найма есть не всегда, пока я всерьез не сталкивался с невозможностью кого-то нанять, если уж мне так приспичило.
Однако денег-то у меня по-прежнему нет!
Поэтому рот закрываю, секунды две обдумываю формулировку и наконец говорю:
— Доктор, попытаюсь сделать все, что в моих силах, чтобы вам помочь.
— Да уж попытайтесь, — буркает Сонг. — Это в ваших же интересах… Во имя Бездны, как же мне хочется курить! — с этими словами она исчезает с экрана.
Тут я соображаю, что главный врач на протяжении всего разговора так и не приложилась к своей курительной ракетнице — насколько я понимаю, это что-то вроде мини-кальяна. Интересно, почему? Тоже, что ли, какую-то болезнь подхватила, которая не дает ей это делать?
После разговора с главврачом понимаю, что мне срочно нужно поразмыслить, причем желательно так, чтобы никто не отвлекал.
После разговора с Нирсом и Бриа я собирался немедленно заняться стратегическим планированием, однако ничего не вышло, хотя было у меня целых полтора часа, пока доктор Сонг дрыхла. Нужно было заняться множеством мелких вопросов, которые раньше на станции разрешались в автоматическом и полуавтоматическом режиме, а теперь, оказывается, требуют моего присутствия.
Поставить подписи, посмотреть логи… Последнее, казалось бы, не должно отнимать больше времени, чем раньше: какая разница, как читать одну и ту же информацию! Оказывается, разница есть, и еще какая. Когда я просто играл, находясь снаружи, я мог позволить себе роскошь просто скользить по строчкам глазами, машинально схватывая только самые важные сведения. Теперь я вчитываюсь, и это сложнее, потому что то и дело отвлекают всякие мелочи: ветерок из системы кондиционирования, чей-то кашель за одной из рабочих станций, сигнал на пульте о том, что очередной корабль находится в опасной близости к станции (разумеется, чтобы пришвартоваться к Узлу, нужно к нему приблизиться, но автоматика все равно предупреждает о каждом таком случае. Наверное, правильно делает, но это пиканье еще надоедливее, чем сигналы микроволновки, в которой забыли разогретое блюдо!)
В общем, внезапные обязанности по реальному менеджерению отняли у меня все эти полтора часа. И вот теперь нужно было придумать, где отыскать еще время. Черт, а ведь совсем недавно мне казалось, что, если я окажусь в игре целиком, этого самого времени будет больше!
Наивный чукотский мальчик, что сказать.
Вдруг вспоминаю, как в самом начале игры обнаружил, что на моем капитанском самокате вполне можно кататься по прозрачным соединительным коридорам между модулями. И что они длинные, то бишь, в один конец ехать довольно долго… Тогда я еще подумал, что это неплохое средство психологической разгрузки — но зачем оно нужно, в игре-то, которая сама вроде как таким средством является?
Теперь я внезапно понял.
— Бриа, — говорю я, — назначь мне встречу с… с комитетом саргов. У них в «предбаннике».
Моя заместительница по дипломатической работе все еще присутствует в рубке: тоже разгребается с делами, которые продолжают валиться на нас тоннами кирпичей. Если я все правильно понял, ее задача сейчас — отвечать на бесчисленные раздраженные ноты, авторы которых недовольны сложившимся на станции положением дел и считают это личным оскорблением для своих правительств и для себя лично. Та еще работенка.
Неудивительно, что Бриа отрывается от нее чуть ли не с восторгом:
— Когда назначить?
— Чем скорее тем лучше, — говорю я. — Но чтобы я успел добраться. А я прямо сейчас пойду, чтобы время не терять. Надо будет — звоните.
— Не сомневайтесь, — говорит мне Нирс, — позвоним.
В его голосе, обычно настолько вежливом и любезном, что даже почти подобострастным, звучит почти незавуалированная угроза. Видимо, мой зам вообразил, что я сбегаю с поля боя, бросив их с Бриа вдвоем разбираться с последствиями недавнего аврала. Хотя аврал-то, строго говоря, еще не совсем закончился, а вполне себе продолжается.
Но объяснять моему чешуйчатому подчиненному мотивы своих поступков мне некогда и неохота, так что хватаю самокат и отправляюсь на поиски столь желанной ментальной передышки.
Как ни странно, мне не приходится заново учиться управлять этой хренью: навыки, полученные еще в виртуальном шлеме, остаются при мне. И это хорошо, потому что обдумать-то ситуацию действительно надо, а голова всегда работает лучше, когда занимаешь тело какой-нибудь несложной монотонной работой. По крайней мере, и у меня самого так, и в книгах я читал об этом неоднократно.
Саргов я, кстати, выбрал вовсе не потому, что до их модуля добираться дольше всего. Просто еще в реале, во время этой тренировочной недели, у меня появилась на их счет идея. Довольно бредовая, но лучше, чем ничего.
Нет, по сути своей эта идея оригинальностью не отличалась. Как всякое дитя современной кредитной системы, я решил, что если уж своих денег у меня нет, нужно занять. А раз не получается занять у финансового института, то бишь банка Межзвездного содружества, нужно попытаться занять у кого-то из тех, кто присутствует на станции.
Возможно, виной тому была мелькнувшая у меня еще в предыдущей итерации игры мысль, что Ардено Нолькарро будет так мне благодарен за спасение своего ученика, что подкинет деньжат… ага, держи карман шире! Если строить далекоидущие выводы на основании сделанного Нолькарро намека (мол, карманных денег у его ученика по меркам «более бедных рас» немеряно), то тораи, скорее всего, процветают… Ну или по крайней мере лично Ардено Нолькарро и его маленькая школа процветает, один хрен. Однако исключительный эгоизм кальмаромедузов заставляет предположить, что добровольно назначить кому-то награду выше их понимания. А если они и предоставят денег в ответ на просьбу, то проценты, надо думать, будут грабительские.
Кто там у нас есть еще?
В первую очередь приходят в голову 3,14 — они были моими подрядчиками, пока я не отказался от их услуг, а значит, могут хотеть возобновить деловые отношения. Однако их склонность к жульничеству и мошенничеству разного рода буквально вошла в легенды. Хотя у той же Цуйшели я особой хитрости не видел… а с другой стороны, как сказать — умудрилась же она обвести вокруг пальца и меня, и ученика Нолькарро, и безвестного художника-сарга!
Правда, не то чтобы она меня действительно совсем провела. Насколько я помню ход своих мыслей в тот момент, я не поверил ей до конца, просто решил позволить девчонке действовать так, как намекала игра, в надежде, что это разрешит хотя бы часть моих проблем. Не разрешило, только новых добавило. Видимо, ложная была подсказка.
А может быть, вот настолько я простодушный простофиля, что меня можно провести даже таким нехитрым способом.
Талесианки… ну, с ними у меня до сих пор отношения напряженные. У Превосходных, кажется, больше гонору, чем финансовых возможностей, да и в число рас-спонсоров они не входят, а значит, предложение вложиться в станцию воспримут менее охотно. Последнее можно сказать и о соноранцах, а о статусе этой расы я вообще без понятия.
Кто у нас еще остается из спонсоров? Сарги да преи. С преи, кажется, уже все горшки побиты. Значит, только сарги. Нет, конечно, если с ними не выгорит, то нужно попытаться и с остальными, вдруг повезет. Но именно на саргов я возлагал больше всего надежд.
Однако, так я рассудил еще во время тренировочной недели, предложить саргам вложить средства просто в исправление последствий моих собственных решений, — это как-то куце выглядит. Беспомощно. Я бы на их месте не слишком заинтересовался.
На этом этапе моих рассуждений я решил, что шансов на поиски новых инвесторов в принципе немного — последний довод мог касаться какой угодно расы, хоть спонсоров, хоть не спонсоров, хоть гуманоидов, хоть нет. С какой стати кому-то еще оплачивать мою попытку вытащить самого себя из болота за волосы?
Если какой-то шанс и кроется здесь, то только если его заложили разработчики… И тогда нужно поискать какой-то намек на него в описании либо инопланетных рас, либо самой игры, либо еще где-то… Да хоть в технической документации о самой станции!
В общем, я искал этот намек часами, нашел несколько, но все они показались мне маловероятными. Однако мои размышления снова и снова возвращались к саргам. Может быть, потому, что их модуль был самый яркий — так и бросался в глаза…
Большой плакат с рисунком станции висел в моей комнате в «санатории». Расположение модулей было иным, чего и следовало ожидать от рекламного постера, но модуль саргов имелся: шар с полупрозрачной верхушкой, и под стеклом разноцветный город, полный расписных небоскребов.
И вот смотрел я на этот постер, смотрел — и меня осенило.
Наверное, подумал я, модуль саргов неспроста такой красивый. Как фантик от конфеты: яркий, блестящий, приманчивый.
Упаковка, он же маркетинг — это солидная часть любого бизнес-проекта. Нас этому еще в колледже учили… ну, плохо учили, тяп-ляп. Я не самый заинтересованный в мире студент, но даже мне это было понятно. Однако кое-что все же преподавали, в том числе и насчет подачи блюд, и насчет рекламы… Одна из специальностей называлась как-то вроде «маркетолог заведений общественного питания», ну и остальным специальностям засунули ознакомительный курс до кучи. В общем, немного про бизнес-проекты и их раскрутку я все же знаю.
А ведь станция Узел 8090 — это такая большая попытка создать среду для реализации межпланетных бизнес-проектов.
Значит, все, что мне нужно, — придумать такой бизнес-проект, который заинтересует саргов, и чтобы они мне под него отвалили бабла. Конечно, проект этот придется выполнить, но, глядишь, выделенные средства позволят мне поднять репутацию и заткнуть первоочередные дыры — а дальше денег найду.
И даже концепцию такого бизнес-проекта я худо-бедно придумал. Правда, пришлось снова залезть в дебри технических описаний — но в результате я все же раскопал, что мне было надо.
Ну как… то есть я надеюсь, что раскопал. В данном случае я не был уверен, что нашел уже предусмотренную лазейку. А если об этой лазейке разработчики не подумали, пойдет ли управляющая игрой нейросеть мне навстречу.
В отличие от прошлого раза, сарги встретили меня без энтузиазма. Мне довольно долго пришлось дожидаться на балконе своих визави, разглядывая красочный город саргов, пока наконец ко мне не вышли.
— Чем могу помочь капитану? — спросила одна из комитетчиц, предельно вежливо, но, как мне показалось, с некоторой неприязнью.
Она не представилась, поэтому я в точности не знал, кто это — Сэми, Айри или Лари. Но то, что она была одна, без своих коллег и без председателя Гра Пока, говорило о том, что мои, так сказать, акции, упали. То есть падение репутации уже зримо отразилось на взаимоотношениях с диаспорами, хотя когда я с ними разговаривал в прошлый раз, репа у меня была примерно такая же, как сейчас… вроде бы.
Ну да ладно, видно, при падении репутации для остальных персонажей игры действует еще какой-то отрицательный бонус, и это даже логично.
— У меня для вас выгодное предложение, — тут же взял я быка за рога. — Я хочу предложить вам исключительную площадку для занятия искусством. С вашей помощью мы увеличим поток туристов на Узел, и все больше разумных узнают о великом искусстве саргов.
Саргиня наклоняет голову и изучающе рассматривает меня. Вот интересно, зачем они это делают — чтобы фасетки сфокусировать?
— Мы уже добавили достаточно произведений искусства в ваши коридоры, — отвечает она, — и вы были не в восторге.
Странно слышать ее слова без обязательного хора остальных подружек, а также без одобрительного баса Гра Пока. Оставшись в одиночестве, сарги сразу из комических персонажей превращаются в довольно недружелюбных насекомых. А до этого мне даже не приходило в голову, что они сделаны нестрашными даже для инсектофобов не только графическими средствами.
— Все дело в масштабе, — пытаюсь я выкрутиться. — Искусство в малой форме трудно… как бы это сказать… оценить по достоинству. Тут нужно быть ценителем. А я вам предлагаю по-настоящему большой масштаб.
— Какой? — спрашивает саргиня. На сей раз, кажется, заинтересованно.
Я набираю в грудь воздуха для объяснений.
Мой улов из справочной информации состоит в следующем: для покраски крупных объектов сарги используют точно таких же паучков-фабрикаторов, которые собирали станцию. Только попроще: фабрикаторы, которые строили Узел — штучный товар, пригодный для работы в космическом пространстве и переработки самых разных материалов. Мини-роботы, с помощью которых сарги украшают свои жилые помещения, имеют куда более скромный набор возможностей. Но принципиально платформа мало чем отличается… ну, или я со своей гуманитарной колокольни так понял.
Так мне пришла в голову идея: если перепрограммировать фабрикаторы, пожалуй, они смогут выполнять культурные запросы саргов с куда большим размахом! Например, можно расписать малые астероиды и вывести их на орбиту вокруг станции на радость туристам.
Именно это предложение я озвучиваю саргини. Объясняю, как это будет круто: мы, мол, расположим камни в такой плоскости, чтобы они не мешали швартующимся судам, но при этом к ним легко можно будет отправлять фабрикаторов, чтобы те распыляли краску по индивидуально заданной программе. А туристы пусть знай себе из окон любуются.
— С меня — фабрикаторы и поиск подходящих космических скал, с вас — художественная идея, — вещаю я, пытаясь изобразить вдохновенный блеск в глазах.
Саргиня смотрит скептически, хотя чтобы разобрать скепсис на этой морде нужен особый род воображения. Однако ее молчание говорит само за себя: с каждым следующим словом идея мне самому кажется все более нелепой. Черт, зачем я вообще ее начал предлагать, ладно игровая непись, но ведь вся эта красота еще пишется для изучения разработчиками игры, да и несчастного искина, которого будут использовать, возможно, для оборонных нужд, я на такую чушь программирую…
— Очень интересное предложение, — наконец вежливо говорит саргиня, когда я заканчиваю разоряться. — Однако его экономический потенциал представляется мне сомнительным. Вряд ли из окон станции можно будет разглядеть астероиды, достаточно мелкие для того, чтобы не представлять угрозы ни для станции, ни для швартующихся кораблей.
— Можно сделать специальные бинокли… — начинаю я.
— Увы, — она качает головой. — Масштаб и зрелищность не поражают воображение. У вас все?
По идее, я должен извиниться и, не тратя больше ни мое, ни ее время, линять отсюда подобру поздорову, чтобы заняться спасением вверенной мне станции другими методами. Однако внезапно для себя я сержусь. Надоело, черт побери! Будет всякая непись тут на меня смотреть сверху вниз и намекать, что я не умею мыслить с размахом и не знаю физики! Поэтому говорю:
— Нет. Это был только разогрев. Если в росписи астероидов для вас недостаточно блеска — то как насчет расписать кольца газового гиганта?
Кажется, тут я ее пронял: саргиня замирает, ее мохнатые усики слегка дрожат.
— А имеете ли вы право предлагать такое? — спрашивает она после паузы в несколько секунд.
К счастью, мои иызскания подарили мне ответ на этот вопрос.
— Да, — говорю, — весь этот кусок пространства находится в ведении Межзвездного содружества, а значит, и в моем, как его полномочного представителя. С должности меня никто не снимал. Я имею право передавать его в субаренду, в том числе, насколько я помню, и для нужд воздвижения памятников и монументов… думаю, объект искусства относится к тому же ряду.
Ну нифига я разозлился, даже про памятники вспомнил. А может, оно и неудивительно: в лоре игры не так уж много информации, написанной скучным псевдоюридическим языком, а то игроки бы от скуки сдохли. Естественно, эти фрагменты притягивают внимание.
Саргиня склоняет голову сильнее.
— Вы не возражаете, если я позову для более подробного разговора своих коллег? — спрашивает она.
— Зовите, конечно, — говорю я.
Еще бы я возражал: я хорошо помню краткую лекцию Бриа об особенностях коллективного мышления саргов. В группах, мол, они лучше соображают, поэтому поодиночке серьезными вопросами не занимаются.
Значит, наконец-то начинаются настоящие переговоры!

Деньги: — 2 000 502 кредита (счет заблокирован)
Характеристики капитана:

Репутация — 1508
Харизма — 80 (Уверенный Лидер)
Дипломатичность — 121
Предприимчивость — 81



Глава 4 (без правок)

Все же великую власть имеет над нами собственный мозг.
Я совершенно точно знаю, что нахожусь в игре. Более того, если дать себе труд присмотреться, то становится очевидно: меня окружают предметы и интерьеры, созданные не господом богом или Большим Взрывом, а другими людьми. Тут вам и текстуры, и формы… ну, сложно объяснить. Это как сон. Когда просыпаешься, знаешь, что вокруг реальность, без тени сомнения. А вот когда спишь, мозг вполне может решить, что все вокруг происходит на самом деле. Некоторые вот даже во сне умирают от избытка чувств.
Так и с игрой.
Когда рядом со мной об стену шмякается толстый шматок ярко-оранжевой слизи, я сперва инстинктивно отшатываюсь, потом вспоминаю разговор с доктором Сонг, потом успеваю испугаться, что яйца этого самого зогг залезут мне под кожу, и только потом вспоминаю, что нахожусь в игре и что бояться мне по большому счету нечего, а можно с чистой совестью получать удовольствие от выплеска адреналина.
— Держите его! — вопит кто-то.
Оборачиваюсь и вижу, как по коридору с выпученными глазами бежит какой-то Превосходный, путаясь в долгополом национальном костюме. Вообще-то по-настоящему длинные и неудобные тряпки у них носят только представители элитных линий. Тот же Гарвик третий, по моим ощущениям, наматывает на себя целый магазин тканей. Однако этот Превосходный, явно из Дивизионов, судя по недостаточно закрученным рогам, видно, решил сравняться с аристократией: его костюм, хоть явно из не столь дорогих и блестящих материалов, все-таки похожего покроя. А вот украшающие его пятна ярко-оранжевой слизи явно в образ не входят.
За жертвой разрекламированной доктором Сонг напасти мчатся еще трое — соноранец, 3,14 (к счастью, не Цуйшели) и инопланетянин того же вида, что и Вергаас (так и не выяснил, как они называются!)
— Да стой же! — это уже другой голос.
Чувак в оранжевой слизи пролетает мимо. Скорость он развил такую, что моему должностному самокату и не снилось, при этом не собирается останавливаться на достигнутом.
И вот так на полной скорости влетает в коридор, ведущий к модулю саргов.
Все трое преследователей останавливаются, будто наткнулись на невидимую стену. Похожий на Вергааса тип выкрикивает несколько коротких слов, абсолютно мне незнакомых, но, судя по экспрессивной силе, ругательных.
Пишник успокаивающе говорит ему:
— Да ладно, Верг, ну ушел и ушел! Так даже лучше.
— Прибыль упустили… — говорит тот, кого назвали Вергом, затем замечает меня: я отшатнулся в сторону, чтобы на меня и ошметки слизи не попали, и погоня с ног не снесла. — А, — продолжает он со сложной интонацией, — наш новый региональный менеджер.
— Вергаас! — восклицаю я; теперь понятно, что это не инопланетянин того же вида, а именно он. — Что ты здесь делаешь?
Про себя прикидываю, является ли встреча с моим подчиненным в мафиозной иерархии намеком на какой-то квест или просто случайно получилось. От этой игры я уже ожидаю всего чего угодно.
— Да так, — говорит Верг, — обычные разногласия. Абсолютно ничего криминального.
И выразительно косится на мою грудь.
Поскольку я не прекрасная девушка, да и декольте не ношу, этот интерес нельзя считать оправданным. Перевожу взгляд туда же и вижу — что бы вы думали? — капитанскую нашивку. Насколько я помню по описанию игры, это маленькое устройство с опознавательным чипом, которое, помимо всего прочего, обеспечивает связь с носителем где угодно.
— Да, — говорю, — власти станции это не интересует, — и невзначай закрываю нашивку рукой. Мол, как бы то ни было, я это собираюсь разбирать с точки зрения организованной преступности, а мой ранг как главного начальника и ставленника Межзвездого содружества в этой консервной банке никакого значения не имеет.
Тут же вижу системное сообщение: «Вы успешно применили искусство непрямых переговоров. +1 к дипломатии».
Ну надо же, ну наконец-то. А я уже забыл, что игра должна мне какие-то статы повышать, так редко это происходит. С тех пор, как я в капсулу залез, кажется, вообще первый раз.
А за такой пустяк, кажется, мне даже в начале игры не давали баллы… Светлана ведь говорила, что я играл с «прикрученными» настройками, когда очки мне зарабатывать было значительно труднее, чем остальным игрокам. Может, это местная нейросеть в порядке извинения? Тогда лиха беда начало.
— Только посреди коридора об этом не болтать бы… — произносит Вергаас, оглядываясь.
Коридор, конечно, пустует: станция все еще не пришла в порядок после гуманитарной катастрофы, которую я на ней устроил собственными руками. И ведь нет даже утешения, что людей спас… то есть спас, конечно, но это все были неписи. В настоящем мире еще был бы смысл рисковать, но тут, в игре, получился сплошной убыток и расстройство.
Хотя, с другой стороны, может быть, именно из-за этого меня взяли испытывать новые капсулы? Что я отношусь ко всему как к реальной жизни, и транслирую то же отношение обучаемому искину? Тогда все-таки польза получилась, но польза сугубо для меня, а вовсе не для игры.
В общем, неважно, главное, что коридор пустует. Но и нежелание Вергааса заключать потенциально незаконную сделку под взглядом камер службы безопасности тоже понятно.
— Где предпочитаешь беседовать? — спрашиваю я.
Вергаас оглядывается, потом машет рукой.
— Ладно, — говорит, — Отец Родной тебе все равно должен был пропуск дать… Не сегодня завтра сам найдешь.
Прежде чем я успеваю переспросить, что он имел в виду, мафиози манит меня за собой ужасно знакомым жестом. В первый момент я думаю, что идти за признанным бандитом и рэкетиром — не самый умный поступок. Потом вспоминаю, что я, теоретически, его начальник. Если, конечно, розовый феячный босс еще не велел меня убрать дистанционно.
И в-третьих, наконец, я вспоминаю, что вокруг все ненастоящее. А значит, рисковать можно и нужно. Более того, если я правильно понял, без риска и периодических походов ва-банк тут все равно каши не сваришь. В смысле — не выйдешь победителем.
В общем, иду за Вергаасом.
Он подходит к очередному техническому лючку, вроде того, который я использовал в горящем коридоре для доступа к коммуникациям. С интересом смотрю, как он его откроет. Почему-то представляется, что Вергаас взломает терминал доступа каким-нибудь хитрым устройством.
Ничего подобного — мафиози просто прикладывает к маленькому экранчику большую трехпалу ладонь, и замок его пропускает!
То есть реально вот так берет и пропускает!
Офигеть насколько глубоко прокралась бандитская зараза в самое сердце величайшего достижения межзвездной дипломатии.
«С этим точно нужно разобраться, — думаю я. — Неважно, что там по игре, но разобраться нужно…»
При этом я сам не до конца понимаю, в каком смысле я хочу разбираться: то ли выяснить все досконально, то ли решить вопрос до конца и закрыть его (например, выкорчевать организованную преступность на моей станции с корнем). То ли и то и другое сразу.
Мое изумление продолжает умножаться: за техническим лючком оказывается отнюдь не хорошо знакомая крохотная подсобка с маленьким пультом и регулирующими кранами. Там — еще более узкий лаз куда-то вглубь стены, освещенный крохотными фонариками под потолком.
— Прошу, — говорит Вергаас.
Ну, теперь уж глупость не глупость, а я просто не могу отвертеться от этого визита. Ибо я зол. И раздосадован. И ощущаю своим долгом познакомиться с тем, что сотворили с моей станцией.
Понятное дело, игра есть игра. В ней подробно изучить какое-то место просто невозможно: что нарисовали, там и ходишь. «Узел-8090» уже проявил себя на удивление адаптивным, подстраиваясь и прорисовываясь согласно выбранным мною по сюжету действиям. А если где-то и оставались белые пятна (например, как во время спасения мятежников из горящей секции станции), то это происходило так редко, что и говорить не о чем.
Но одно дело — какие-то левые закутки, которые никто не удосужился изобразить за полной их ненадобностью. А другое дело — целая дополнительная экосистема в стенах станции! По всей видимости, моя должность капитана — действительно одна фикция, раз никто не удосужился мне сообщить об этом! Ведь по крайней мере Томирл должен был знать. А может быть, и Нирс Раал. Завхоз он или где?
Пока я киплю от возмущения, мы пробираемся на полусогнутых ногах по этому извилистому коридору, где под потолком и на стенах тянутся провода. Время от времени в стенах появляются ниши, от которых тянутся еще какие-то коридоры, в основном уже и темнее нашего. Из некоторых тянет странными запахами. Возможности запаховой приставки капсулы ограничены, однако я понимаю, что пытались обозначить условно съедобные и условно духи. Иногда пахнет мусором.
— Большой босс должен был вам дать подключение к нашей системе, — подсказывает Вергаас.
Подключение к системе… А! Теневое зрение! Так вот как оно залегендировано. Я, помнится, почему-то ни капли не удивился в прошлый раз, что у меня появилась такая чуть ли не сверхспособность, которая позволяла выявлять агентов мафиози на станции и связываться с ними, хотя фентези и прочей магией в игре и не пахнет. А оно вон как: мне просто дали доступ в их информационную систему.
Почему-то ощущаю себя не настоящим руководителем, пусть даже и региональным, а таким же лидером на птичьих правах, как в целом по жизни… я имею в виду, на станции. То есть поставить-то меня поставили, но объяснить забыли, и реальными полномочиями снабдить — тоже. Крутись как знаешь.
Тем не менее, поискав у себя меню (оно так же находится пристальным сверлением всяких неудобоваримых углов моего поля зрения), мне таки удается подключить это самое Теневое зрение. Теперь ответвления от основного коридора обретают подписи, которые словно парят над дверями: «Приют радости», «Склад № 9», «Ринг» и даже «Харчевня тетушки Мо». Все это словно (хотя почему словно?) специально сделано для того, чтобы показать мне срез деятельности преступников на станции: бордели, подпольные бои, торговля чем-то незаконным… оружием, скорее всего, и наркотиками. Хотя, если учесть, что речь у нас идет об инопланетных контактах, на деле торговать они могут всем чем угодно, хоть плюшевыми игрушками, если на какой-то планете они объявлены вне закона.
Больше всего удивления вызывает «Харчевня тетушки Мо»: я все понимаю, но какой смысл держать в подполье едальню? Разве не выгоднее сделать ее легально и принимать не только своих клиентов, но и левых цивилов? Или тут подают какую-то особую незаконную еду?
Словно бы специально чтобы удовлетворить мое любопытство, к харчевне мы и сворачиваем.
Внутри оказывается неожиданно уютно: низенькие столики на японский манер, возле них вместо сидушек раскиданы мягкие подушки. Столиков, кстати, очень немного — штук пять в маленькой комнате, которая по размеру скорее напоминает квартиру, чем заведение общепита. Впрочем, говорят, в тех же азиатских странах и поменьше харчевни бывают. Правда, сам не видел.
Мы рассаживаемся друг напротив друга и Вергаас говорит:
— Ну вот, теперь можно и обсудить все спокойно… Вас интересовало, зачем мы за тем Превосходным хмырем гонимся?
Киваю.
— Мы хотели извлечь из него яйца зогг, — объясняет Вергаас.
— Зачем вам эта пакость? — удивляюсь я.
— Кто сказал, что пакость? — хмыкает Вергаас. — Самый что ни на есть мягкий наркотик, а заодно лекарство от депрессии. Одна сплошная польза и никакого вреда! А эти нытики, межзвездные медики, зачем-то взяли и запретили.
— Допустим, — говорю я с самым серьезным видом. — И зачем вы хотели захапать этого голубого рогача — чтобы безвозмездно нести людям радость?
— Почему безвозмездно? За хорошую деньгу. Этих зогг в природе днем с огнем не сыщешь, большая удача, что они тут у вас завелись.
— Если верить нашему главному врачу, их тут скоро будет даже в избытке.
Вергаас фыркает.
— Небось, у этой вашей гнорр свой интерес. Зогг быстро размножаются, да, но они вне родной среды не могут нормально выживать. У них как заряд кончается. Вырождаются с каждым поколением. Десять-двадцать поколений — и все. И еще многое зависит от того, какое поколение в неволе был самый первый зогг… Их только поэтому не разводят.
Ну и ну, думаю я, неужели у Сонг в самом деле свой интерес? Почему она подала мне новость об этой эпидемии как о катастрофе, если на самом деле нужно просто подождать, и бедные инопланетные черви, лишенные возможности копошиться в родной грязи, вымрут строго самостоятельно?
С другой стороны, математика — не самая моя сильная сторона. Надо прикинуть: если речь идет о геометрической прогрессии, десять-двадцать итераций — это, походу, охрененно много. У нас в самом деле вся станция в оранжевой слизи утонет.
— Ладно, — говорю я, — то есть вы хотели поймать этого зогг, потому что считаете, что он — один из представителей первого поколения?
— Примерно, — хмуро кивает Вергаас. — Мы его вычислили. А теперь все пропало! Он к саргам унесся, просить у них убежища.
— Политического? — удивляюсь я.
Превосходный, который просит политического убежища у саргов, — это даже не анекдот. Это просто что-то за гранью. В принципе, Превосходный, который просит у кого-то политического убежища, — та еще шутка, даже без дополнительных уточнений. Превосходные слишком горды для этих политических игр. Но если еще учитывать своеобразную психологию саргов, то вообще получается что-то очень странное.
— Нет, натурщиком к ним попросится, — фыркает Вергаас. — Ну, типа того… Сарги по доброй воли заражать себя яйцами зогг не будут. Да и вроде бы на них они слабее действуют, чем на многие другие расы. Но они же слабые телепаты… или эмпаты, бездна их знает. В общем, если у кого другого от эйфории башку снесет — им приятно рядом находиться. Вдохновенно, как они сами говорят.
Растерянно хмыкаю на этой новости о том, что сарги, оказывается, практикуют непрямую наркоманию. И о том, что они телепаты заодно. В описаниях это нигде впрямую не говорилось, но надо было, наверное, догадаться: раз у саргов коллективный разум, а друг к другу они никак физически не подключаются, в отличие от ацетиков, значит, какой-то вариант ментальной связи там есть.
— Понятно, — говорю, — ну да еще найдете. Если верить доктору Сонг, на станции сейчас этих зогг около двадцати.
— Найдем, — серьезно кивает Вергаас.
— Но я хотел поговорить немного о другом, — усилием воли перевожу фокус своего внимания с оранжевой слизи и таинственной эйфории от заражения подкожным инопланетным паразитом к гораздо более скучным делам. — Докеры. Если помнишь, я тебя просил с ними разобраться.
Мне повезло, что лицо Вергааса, а стало быть, и мимика, так похожи на человеческие. Он явственно замыкается в себе, явно готовясь оправдываться, но одновременно наглеет. Не спрашивайте меня, как это сочетается, в людях я разбираюсь плохо. А особенно если они инопланетяне-неписи, порождение таких странных и непонятных личностей, как разработчики компьютерных игр… Честно говоря, иногда мне кажется, что любые разработчики чего угодно большие инопланетяне, чем все существа, ими придуманные. Вы только на современную архитектуру посмотрите.
— Ну, просил, — говорит Вергаас. — Я все сделал, как ты велел!
Нет, ну это понятно, что, даже если Вергаас накосячил, он теперь ни за что не признается. А также понятно, что дело не в его косяках, а в каких-то особенностях игры, из-за которых у меня оказалась слишком низкая репутация для пользования услугами мафии. Однако говорить Вергаасу об этом я не спешу.
— Мне нужно точно знать, что ты им сказал, желательно вместе с формулировками, — говорю я. — Они ведь на меня в суд подали, и банк, не дожидаясь вердикта, взял да и заблокировал мой счет.
— Отмазываться хочешь? — вздыхает Вергаас. — Извини, босс. Боюсь, не выйдет. Разве что найдешь очень хорошего адвоката.
— Ты им что, прямо говорил, что от меня пришел? — ужасаюсь я.
— Да не, уж такой ошибки я не сделал, — фыркает Вергаас. — Но что у нас крыша высокая — да, намекнул. Причем сказал, что крыша эта — выше завхоза вашего. Ну а выше него только ты один.
— Ну ты дал маху, — говорю я.
— Прости, босс, — Вергаас ухмыляется, показывая зубастую пасть. — Но кто ж знал, что у тебя репутация в Содружестве настолько упала! Обычно-то голословные обвинения в расчет не принимаются — ну мало ли что я там про тебя наговорил.
Вновь вспоминаю давешнее ощущение: мол, на эту роль типа регионального начальника мафии меня отрядили не столько даже из-за моего административного ресурса, сколько в качестве проверки, раз уж под руку подвернулся, справлюсь или не справлюсь. А по-настоящему делами, скорее всего, заправляет тот же Вергаас. Или еще кто, с кем я пока не знаком.
И сейчас эти лейтенанты местной мафии внимательно смотрят на то, как я дергаюсь. Если просчитают, то либо сожрут, либо… не знаю даже.
Ну ладно, будем надеяться, моя следующая идея поможет. Хотя придумал я ее только что, на спех. И теперь даже не буду притворяться сам перед собой, что это программисты аккуратненько вложили ее в контекст и мне подсказывают — вряд ли, больно она дикая. Но зато, если получится, часть моих затруднений должна разрешить довольно изящно.
— Так, — говорю, — ладно, с этим разберемся, когда будет актуально. Пока я вот что тебя спрошу: как ты насчет наняться в наш лазарет в качестве фельдшера?
— Что? — кажется, полет моей мысли ставит Вергааса в тупик.
— А то, — отвечаю я. — Моему главврачу нужно выловить всех зогг. Может, у нее правда личный интерес, может, она за станцию радеет, не знаю. Персонала у нее не хватает. А я нанять сейчас никого не могу, денег нет… ну, по той причине, что счет заблокировали. Зато ты и твои ребята, если найметесь, сможете преследовать больных абсолютно легально, без всяких помех от станции. Ну и если пару-тройку яиц присвоите под шумок, мы с доктором в сторонку посмотрим. Главное, чтобы у меня никто из персонала на рабочем месте слизью не капал.
То есть, в переводе, хотите устраивать притон — устраивайте, но знайте меру.
Лицо Вергааса, и без того длинное, вытягивается еще сильнее. Я практически вижу, как управляющая игрой нейросеть, которая транслирует мне эту картинку, где-то на заднем плане просчитывает варианты развития событий.
— Ну ладно, босс, — говорит он. — Надо попробовать.
Отлично! А теперь осталось уговорить принцессу… то есть доктора Сонг.

Деньги: — 2 000 528 кредитов (счет заблокирован)
Характеристики капитана:

Репутация — 1508
Харизма — 80 (Уверенный Лидер)
Дипломатичность — 122
Предприимчивость — 81



Глава 5 (без правок)

Как ни странно, доктор Сонг и не думает возражать.
— Да мне все равно, кого вы наймете, хоть диких верки, — отмахивается она от меня.
И очень хорошо: после этого я с чистой совестью ретируюсь из лазарета.
Не то чтобы мне так уж обязательно было туда заходить: я вполне мог позвонить своему главному врачу по системе внутристанционной связи и сообщить умеренно хорошие новости именно так.
Однако ничего не вышло: Сонг просто сбрасывала вызов. Раза три я ее набирал, и раза три повторялось все то же самое. Слышал, такое бывает, когда пытаешься дозвониться до бывших или до должников. С подчиненными такого происходить, по логике, не должно. В конце концов я решил, что игра вынуждает меня полюбоваться на тот ад, что сейчас в лазарете творится.
Я оказался прав по обоим пунктам: во-первых, там действительно ад, во-вторых, да, меня таки вынуждали. В принципе, разработчиков можно понять: если бы я нарисовал такую красоту, я бы тоже хотел, чтобы игрок ее заценил.
То есть красоту, конечно, в переносном смысле. Ничего красивого в помещении, где повсюду стоят каталки с больными, накрытые куполами индивидуальной воздушной среды (для избежания перекрестного заражения, насколько я понял), а между всей этой красотой носятся взмыленные медики в блестящих комбинезонах индивидуальной защиты, я не увидел. Но сложно нарисовано и достоверно, как с натуры. Представляю, сколько мощностей нейросети уходит на анимацию всей этой толпы!
Но это если помнить о реальности. А если не помнить, то просто по-человечески жалко было и Сонг, и ее команду. Потому что сама главный врач, которая восседала посреди этого всего без своей обычной курительницы и, следовательно, без привычно окутывающего ее облака дыма, тоже выглядела усталой донельзя.
Причем она сначала рявкнула на меня, мол, с чем пожаловал и как смел отрывать ее от работы, которая, возможно, не позволит станции в ближайшем будущем развалиться на совсем уж маленькие осколочки.
Я даже обалдел и опять, как раньше в берлоге у Томирла, не спросил, почему она позволяет себе такой тон с непосредственным начальством. Мне всегда было ясно, что медики — особая каста. А теперь, увидев, с каким хаосом ей приходится иметь дело, я убедился: Сонг сейчас можно все и даже немного больше.
Зато выслушав меня, она сменила гнев на милость.
— Отлично, что придумали выход, — сказала она, а потом добавила эту самую фразу про то, что ей все равно, с кем я договорюсь. Лишь бы работу ее санитаров выполняли на совесть.
В общем, с этой частью работы наконец покончено.
Пора заняться другим делом первоочередной важности: добычей денег.
Потому что с саргами я, конечно, принципиально договорился, но только в самых общих чертах, а никаких других шагов не предпринял: то меня Вергаас отвлек, то потом в лазарет потребовалось самому топать. Хорошо хоть, не ножками, а на капитанском самокате, но все равно какое-то время на это потратить пришлось.
Однако первым делом отправляюсь в рубку: мне приходит в голову, что надо поставить Нирса и Бриа в известность о достигнутых договоренностях. Как-никак, они мои заместители, значит, по идее, знать обо всем этом — не просто их право, но и обязанность. Да и мне проще. Честно говоря, не представляю, как формулировать и заключать соответствующий договор с саргами.
На всякий случай обращаюсь к своему искину:
— Демьян, мне нужно подготовить договор с Великим Саргонатом о росписи колец ближайшего газового гиганта.
(Вдруг понимаю, что я даже название этой планеты не удосужился узнать… если, конечно, оно в природе существует. Потому что в принципе это небесное тело может зваться просто каким-нибудь номером из каталога.)
— Вопрос юридического сопровождения не входит в мою компетенцию как вашего секретаря, — привычным бесстрастным тоном сообщает мне Демьян. — Рекомендую обратиться по этому поводу к вашим заместителям.
Ну значит точно, пора мне возвращаться в рубку.
Однако по дороге происходят два важных события, которые заставляют меня изменить планы. Во-первых, у меня возникает некое странное чувство, которое не сразу удается опознать. Во-вторых, мне по дороге попадается Белкин: бежит по коридору, распушив свою несуществующую шубу, и мяукает.
Я еле успеваю затормозить, не переехав своего друга, и хватаю его на руки. Шуба, конечно же, сразу пропадает — и слава богу, потому что только этой шизы мне и не хватало. Белкин же, глядя мне в лицо, требовательно мяукает. Ровно тем же тоном, каким мяукал, вытаскивая проводок из моего шлема.
Ага, соображаю я. Так я просто-напросто голоден! Вот откуда это странное ощущение в животе.
Ну надо же, оказывается, мой кот продолжает честно выполнять свои обязанности даже в виртуальной реальности, хотя я его этому не учил. Всем бы так.
— Ладно, — говорю Белкину, — уговорил. Пошли пожрем.
На самом деле, если я не выберусь вовремя, Белкина накормят по часам прямо в капсуле, я специально оговорил это в контракте. Потому что мало ли какие у меня срочные дела возникнут. Человек может потерпеть без еды. Кот, конечно, тоже может, но ему не объяснишь, почему это необходимо. Так и будет жалобно мяукать и смотреть на тебя полными доверчивого недоумения глазами.
По-моему, это самое худшее, что можно придумать — не мочь накормить зависимое от тебя существо. Ну или облегчить его боль. Это я уже один раз проходил, больше не хочу.
— Бриа, — вызываю свою помощницу по коммуникатору, — подготовь, пожалуйста, проект договора с саргами, что мы нанимаем их расписать кольца той планеты, вокруг которой вращаемся.
— Мы — что?! — удивленно восклицает Бриа.
— Правда, хорошая идея? — спрашиваю я. У меня на редкость отличное настроение: Белкин всегда на меня так действует, а в игре, оказывается, этот эффект еще и умножается — я почти забыл, что мой кот тоже здесь, так что встретить его в коридоре оказалось особенно приятно.
— Идея-то хорошая, но вы же на испытательном сроке в Межзвездном содружестве! — говорит моя заместительница. — Я обещала им, что вы не будете делать лишних телодвижений.
— И потом нас всех вместе без лишних телодвижений похоронят, вместе с проектом «Узел», — неприязненно отвечаю я. — Этот контракт с саргами может всех нас спасти. Так что ты уж постарайся.
— Постараюсь, — нехотя обещает Бриа. — Между прочим, Нирс вас ждет, ему нужны ваши подписи на каких-то накладных.
— Я скоро, — обещаю я. — Пообедаю и приду.
— Обедать будете у себя в каюте, как всегда? — деловито спрашивает Бриа.
— Да, — согласно киваю, — у себя.
Вот уже и «как всегда», хотя раньше я, конечно же, никогда в игре не обедал. Просто необходимости не было: все здесь замирало, когда я разлогинивался, как и положено в игрушке на одного пользователя. А теперь, хотя других пользователей здесь нет (или пока нет), но мир стал куда более живым. В том смысле, что развивается постоянно, независимо от моего присутствия. И даже вроде как некоторые основные роли в ключевые моменты должны отыгрываться живыми актерами.
Вспомнив об этом, невольно задумываюсь: а не сталкивался ли я уже с живыми игроками? Может быть, оператор был на месте Нирса, когда он выдавал мне вводную? Или на месте Вергааса, когда он вел со мной переговоры? А может, один из четверки саргов, которым я доказывал, что мое предложение не чушь собачья, а отличный арт-проект, был живым? Или доктор Сонг, когда она сначала меня послала, а потом обрадовалась?
Вроде бы пока никто из них особенно не отличался от тех неписей, к которым я привык. Но ведь и все неписи в этой игре отменно удались. Настолько, что мне было легко и приятно в самом деле вообразить их моими приятелями, хотя с приятелями-то у меня на самом деле туго.
За этими мыслями я прямо с Белкиным на руках подхожу к ближайшей двери туалета, устроенной в стене коридора и помеченной привычными мне значками.
Можно было бы, конечно, пойти в свою капитанскую каюту — согласно инструкции, там тоже находится терминал выхода. Но я пока еще не знаю, где она, не настолько освоился. Через туалет можно выйти куда быстрее.
Кстати говоря, меня предупредили, что если я не буду выходить в туалет или еще куда достаточно долгое время — скажем, часов шесть — меня вытащат силой. Но я, разумеется, не собираюсь до такого доводить. Хотя выходить очень не хочется. Хочется разобраться, что там за накладные у Нирса, уточнить у Томирла, как идут ремонтные работы после пожаров, поговорить с Бриа по поводу договора с саргами и так его оформить, чтобы комар носу не подточил. А заодно узнать у нее, не продешевил ли я…
С одной стороны, не думаю, что можно всерьез продешевить, торгуясь с нейросетью, которая пишет игру. Особенно учитывая, что ты назначаешь цену за уникальное действие, которое ты сам только что и придумал, и у этой чертовой нейросети никакого специфического шаблона нет. Однако, с другой стороны, у меня было полное впечатление, что во время переговоров за Сэми, Айри и Лари играл живой оператор — причем один за всех, уж больно они слаженно, чуть ли не хором говорили. А торговались — ну словно продавец халвы из какой-нибудь экранизации «Ходжи Насреддина»! То есть весело, задорно, но семь шкур с меня спустили, и семь потов заодно. Даже вспоминать не хочется.
В общем, экспертное мнение Бриа мне требуется позарез… И может быть даже, его будет излагать не нейросеть, а живой человек. Хотелось бы надеяться.
Но делать нечего: спорить с Белкиным себе дороже. Как я уже говорил, ему не объяснишь, почему ты предпочитаешь задержаться и больше не хочешь делить с ним трапезу. В этом смысле обидеть неразумное животное, по-моему, даже хуже, чем обидеть ребенка.
Короче говоря, нахожу ближайшую дверь в «туалет» и касаюсь ручки. Этого достаточно, чтобы очнуться в капсуле, по шею в растворе нулевой плавучести.
* * *
Хорошо, все-таки, когда играешь не из дома, а из специально организованного ради этого комплекса! Все удобства к твоим услугам. Не надо ни готовить еду, ни даже ходить далеко: столовая для игроков находится прямо рядом с бассейном. И переодеваться, чтобы пообедать, тоже не надо: накинул халат, сунул ноги в тапочки — и иди как есть.
Повара предупреждены о Белкине, поэтому, когда я подхожу к прилавку с подносом и делаю заказ, приложив свой идентификационный браслет к терминалу, мне без лишних слов выдается сразу миска с любимым кормом моего кота.
Между прочим, мне предложили заменить его корм на какой-то там супер-премиум, по результатам консультации с ветеринаром. Я, не будь дурак, согласился, хотя был уверен, что кормлю кота самой лучшей едой: от бесплатной консультации зачем отказываться?
Так местный вет полностью одобрил и мой выбор, и расчет порции, и даже то, что я два раза в неделю даю Белкину кошачий паштет. Очень приятно было. Ну и заодно камень с души: как я ни доверяю «своему» ветеринару, а все-таки для спокойствия хорошо лишний раз получить подтверждение, что если Белкин и заболеет, то не потому, что я за ним плохо или неправильно ухаживаю.
В общем, сажусь за стол вместе с подносом, ставлю миску для Белкина на соседний стул: кот мой не то чтобы очень большой, на стуле как раз хватает места и для него, и для миски. Тут напротив меня плюхается Оксана. И ладно бы только она! На четвертый стул опускается малознакомый мне тип. Кажется, его зовут Петр, и он — единственный в нашей компании про-геймер. А впрочем, точно не помню.
— Не возражаете? — спрашивает он.
Молча пожимаю плечами: мол, столовая мною не куплена, располагайтесь.
Оксана, кстати, даже не спрашивает, сразу начинает уплетать салат. При этом она упихивает себе зелень за щеки так, что они раздуваются. Я невольно вспоминаю хомяков и адмирала Виоланну.
Пожалуй, это главный недостаток здешней столовой: столы слишком большие, и отвязаться от компании, если еще трое человек решат осчастливить себя твоим присутствием, никакой возможности нет. Во всяком случае, понятия не имею, как сделать это вежливо. А невежливо… нет, тоже понятия не имею.
— Ну, как тебе первые игровые полдня? — с энтузиазмом спрашивает Оксана.
— Нормально, — говорю я.
Мою почти приятельницу отсутствие энтузиазма ничуть не обескураживает: она готова поддерживать разговор за двоих. Именно это качество и стало причиной нашего продолжительного общения.
— Чума, — говорит Оксана. — Просто крышу сносит! Я обалдела просто, вроде бы все так мультипликационно поначалу, а потом прямо привыкаешь, и это здесь все вокруг нереальным кажется!
Киваю с куда большим чувством: да, я этот эффект заметил еще во время тренировки, но во время игры он особенно бросается в глаза.
— И не говори, — замечает Петр. Он, кстати, с Оксаной на ты, а на меня кидает какие-то странные взгляды. Не могу понять, что они значат. — Мне приходится все время напоминать себе, что это игра. Иначе темп падает.
— У тебя темп падает? — смеется Оксана. — Ты же профи!
Ага, ну точно. Значит, я для разнообразия верно запомнил.
— А вот, — Петр комично разводит руками. — И на старуху бывает проруха. Вот это впечатление реалистичности… оно все портит. Начинает казаться, будто на тебе правда лежит ответственность за жизни людей и будущее союза разумных рас, — он корчит еще одну гримасу. Наверное, она призвана показать, что он сам серьезно к своим словам не относится, потому что они слишком пафосны, и нам не советует. Но не поручусь, я тот еще физиогномист. — Слишком тяжело.
— А для меня это самое важное, — говорю я. — Как будто от меня реально многое зависит.
Говорю — и сам себе удивляюсь. Никогда об этом раньше не думал в таком ключе и не ожидал, что скажу. А вот вылетело.
Нет, в самом деле. Я всегда любил такие игры, где нужно было строить город или какой-то инфраструктурный объект, типа госпиталя или аэродрома. С детства. Мне нравилось упорядочивать и организовывать, добиваться экономической отдачи. Не думаю, что из меня вышел бы хороший управленец в реальности. Насколько я знаю, для этого нужно уметь не только управлять, но еще и в людях разбираться как минимум. Всякие там неформальные контакты и тому подобное. А в игре — самое то. Только то, что я люблю, и ничего лишнего: все аккуратно, организованно и по правилам.
Однако тут вдруг оказалось, что именно близость Узла 8090 к реальности и делает эту станцию такой дорогой моему сердцу. Как будто это все не понарошку, а от меня в самом деле что-то зависит.
Удивительно. Сам от себя не ожидал.
Впрочем, мои собеседники меня не совсем понимают.
— Ой да! — хихикает Оксана. — Слушай, так приятно было почувствовать себя реально самой главной! Нирс, ну, мой зам, так смешно мне кланяется! В шлеме не видно было, а тут! Я никогда никем не командовала.
Испытываю два чувства одновременно: во-первых, что-то вроде ревности — как это твой зам, Нирс же мой зам! Так-то я вроде знаю, что неписей во всех версиях игры зовут одинаково (хотя игра, по сути, пишется нейросетью для каждого игрока индивидуально, в ней достаточно констант, чтобы сэкономить вычислительные мощности и сделать станцию узнаваемой), но что-то внутри меня возмущается. Даже мелькает мысль, «Зато ты-то, в отличие от меня, Томирла не спасла и он тебе так не помог, как мне!»
А во-вторых, удивление: как так, мне-то Нирс не кланялся! Или я просто не заметил?.. Или Оксана себе репутацию больше отрастила, и поэтому с ней Превосходный обходится уважительнее?
— Да, немного забавно ощущать себя как средневековые морские капитаны, первым после бога, — снисходительным тоном соглашается Петр. — Девушки на шею вешаются, опять же.
Оксана морщит носик.
— Сексизм, между прочим! — говорит она. — Девушек там сколько угодно, а симпатичных мужских персонажей — раз-два и обчелся! И вешаться мне на шею они не спешат.
Девушки?! Вешаются?! Мы вообще в одну и ту же игру играем?!
— Ничего, — смеется Петр. — Когда доберешься до обряда плодородия у три-четырнадцать, там полное равноправие! Что для мальчиков, что для девочек.
— Да я добралась уже, — машет рукой Оксана. — Но я себе включила настройки «до восемнадцати», как-то не тянет на клубничку. Так что эта радость жизни прошла мимо меня.
— Там и в восемнадцать-плюс только массаж, — хмыкает Петр. — Не много потеряла.
Ого. Смотрю на них, как баран на новые ворота. Меня про версию восемнадцать плюс никто не предупредил! Интересно, почему?
Оксана ловит мой удивленный взгляд и говорит:
— Ой, Андрей, я и забыла! Ты ведь испытываешь версию с мафией и криминальной активностью, да? Ты уже кого-нибудь убил?
Еще не легче.
— Оксан, отстань ты от человека, — говорит Петр. — Дай спокойно поесть.
Да! Очень своевременное предложение!
А потом добивает контрольным в голову:
— Это вообще только слухи, что у каждого из нас дополнительные опции подбираются исходя из психопрофиля. Подумаешь, ну выпал у Андрея криминальный сюжет. Это не значит, что он асоциальный тип, просто так совпало.

Деньги: — 2 000 528 кредитов (счет заблокирован)
Характеристики капитана:

Репутация — 1508
Харизма — 80 (Уверенный Лидер)
Дипломатичность — 122
Предприимчивость — 81



Глава 6 (без правок)

Асоциальный тип — это еще не значит конченый злодей. Во всяком случае, я так не думаю, а то бы Белкин меня не любил.
Хотя-а… Говорят ведь, что кот на руках как раз положен всякому уважающему злодею? Ну, в общем, неважно. Будь я нехорошим человеком, наверное, придумал бы какой-нибудь другой, несимпатичный способ выбраться из сложившихся у меня на станции затруднений. Например, убил бы всех — или хотя бы половину. Или конфисковал чье-то имущество. Или разузнал, нельзя ли как-то вылизать коллективную задницу Межзвездному сообществу… ни за что не поверю, что в такой хорошей и разнообразной игре, как «Узел 8090», нет подобной функции!
А я заключил договор на разрисовку граффити природной достопримечательности. Целого небесного тела. Некоторые, правда, сказали бы, что тут и проявляется моя злодейская природа: мол, только граффити на планетарных кольцах не хватало! Но я же видел художества саргов. Графические дизайнеры на них отвели душу… в том смысле, что изрядно постарались. Думаю, и то, что изобразят на кольцах, не разочарует.
Если, конечно, нам удастся заключить этот чертовый договор!
— Нас не устраивает вот этот пункт, — говорит одна из саргов-комитетчиц, тыкая передней лапкой в текст, что прокручивается перед нею на экране.
Мы все сидим (то есть мы сидим, а сарги стоят на своих роликах) в переговорной около рубки. Я настолько привык к этому м-= родным, вроде собственной каюты. Хотя вот как раз каюту я пока даже ни разу не видел и не знаю, доберусь ли до нее сегодня. По идее, надо, потому что где я своего аватара оставлю, там он и пробудет всю ночь, и оттуда мне его придется забирать с утра. И так уже Бриа выразила сдержанное удивление, что я все время обеденного перерыва просидел в туалете и осведомилась, не нужно ли мне обратиться в лазарет.
Не хочу повторять эту неловкость… А с другой стороны, может быть, проще прослыть эксцентриком, чем каждый раз добираться до этой мифической спальни, где я должен оставаться на ночь. Вроде как.
Ну ладно, про свою каюту подумаю в другой раз, а пока нужно сосредоточиться на договоре. Точнее, на споре Айри, Сэми и Лари (почему-то в этот раз они притащились без своего Гра Пока, которым на словах так восхищаются) и моей заместительницы Бриа.
— Это стандартный пункт, — говорит та. — Изображения, которые вы выберите для росписи колец, не должны быть оскорбительными ни для кого из рас, входящих в Межзвездное содружество!
— Тогда что нам останется рисовать? — восклицает другая саргиня.
— Да ничего! — это они кричат хором.
— Вовсе нет, — возражает Бриа. — Есть множество художественных образов, эстетически привлекательных для всего Содружества…
— А то как же, — фыркает третья из саргов. Звук получается весьма впечатляющий, если учесть, что ротовой аппарат саргов — это хоботок. Причем я как-то не думал, что он способен на более-менее трубные звуки, а оказалось, вполне. Не как у слона, конечно, но близко к тому.
— Талесианки находят оскорбительными растительные орнаменты, — вновь берет слово первая из саргов. — Доскональное изображение существующих растений им не претит, однако любые стилизации и упрощения вызывают гнев. И напротив, любое изображение чего бы то ни было с фотографической точностью расстраивает джаштаншей, которые считают, что искусство не должно стараться быть бледной тенью реальности.
— Между тем, согласно наиболее распространенной из трех религий Превосходных, под запретом находятся изображение существ, обладающих разумом, — вступила вторая саргиня. — А преи окружили любое изображение зверей и птиц таким количеством суеверий, что проще им ничего не показывать — все равно отвернутся и убегут!
— Гнорр считают, что искусство не должно опускаться до изображения геометрических форм, — продолжила третья, — а ацетики, наоборот, считают, что геометрические формы — это наивысшая сакральная ступень любого творчества, которой не подобает любоваться в компании! Тогда как мы собираемся расписать немного немало крупную планету!
— А что омикра? — с несколько нездоровым интересом спрашиваю я.
Вряд ли интересы такой малозначительной расы, как мышебелки, учитываются, однако мне уже просто становится интересно.
Сарги переглядываются.
— У омикра, кажется, нет никаких табу в этой области… — нерешительно начинает одна из них.
— Зато у вашей расы, капитан, табуировано изображение всего, что напоминает половые органы! — торжествующе произносит другая. — Учитывая, сколь эти органы разнообразны в Содружестве, я вообще не могу придумать, что можно изобразить такого, что устроит всех!
Испытываю большой соблазн сообщить им, что от имени человечества я снимаю возражение против половых органов, так что они вполне могут разрисовать кольца местного Сатурна в стиле школьной парты. Однако сдерживаюсь. Понятия не имею, где в игре были настройки «18+», о которых говорили Оксана и Петр, и включил ли я их; по идее, об этом должно было быть в договоре, который я подписывал, однако наотрез не помню. И пока мне как-то не хочется вносить ясность по этому вопросу, хотя таинственный ритуал плодородия 3,14 вызывает нешуточное любопытство.
— Однако абстрактные изображения не ограничиваются абстрактными узорами, — вкрадчиво произносит Бриа. — Некоторые виды искусства позволяют выразить себя через чередование разноцветных пятен и полос. Более того, я слышала, что великие мастера могут заставить других видеть в такой картине много сюжетов одновременно.
— Не пытайтесь нам льстить, — сухо говорит одна из саргов.
— Но такое и правда возможно, — говорит другая.
Они переглядываются, потом все трое синхронно вскидывают руки к переводческим устройствам на груди и отключают их.
Несколько секунд в переговорной царит стрекот, чем-то напоминающий песню сверчков в подполе (не хочу вспоминать, как я это узнал) или столь разрекламированное китайцами и японцами пение цикад. С той только разницей, что сверчки и кузнечики поют однообразно, а тут даже мне были слышны модуляции и явное разделение на фразы.
В очередной раз я восхитился тем, как здорово продумана игра. Кажется, что разработчики ни единой мелочи не упустили… хотя это, разумеется, не может быть так. Просто мне здесь нравится, и немногие нестыковки я настроен прощать. Да и работа действительно выше всяческих похвал: и не лень было им все эти нюансы продумывать! Даже если речь саргов на самом деле обработанная в аудиоредакторе запись сверчкового хора, до этого ведь надо было додуматься, а потом еще не полениться сделать.
Нет, я и раньше знал, что «Узел 8090» делался толпой упоротых фанатов, которые пытались на его примере доказать, что игры могут стать новой реальностью… Ну или что-то в этом роде. Однако именно вот такие тонкости служат настоящим подтверждением.
— Ладно, — все трое саргинь разом включают переговорные устройства (горящие на них диоды из красных становятся голубыми) и одна из них обращается к нам с Бриа. — Возможно, абстрактный рисунок из цветных пятен не покажется оскорбительным никому из известных рас, а кроме того, будет хорошо сочетаться с естественным фоном планеты. Но это станет недопустимым креативным ограничением для наших художников. Необходимость творить в таких условиях будет отрицательно влиять на их тонкую душевную организацию!
И ведь без тени иронии говорит. Правда, иронию не расслышишь за искусственным голосом из переговорного устройства. Если ее сейчас отыгрывает реальный оператор, должно быть, он веселится от души.
— Ну что ж, — вздыхает Бриа с таким видом, как будто идет на колоссальные уступки, — полагаю, что эту формулировку можно изменить… Написать, что мы отдаем выбор темы и эскиза рисунка исполнителю. Однако в таком случае необходимо включить в пятый раздел пункт о том, что именно исполнитель выплачивает штраф и несет репутационные риски в том случае, если выбранный сюжет вызовет раздор между разумными расами.
Сарги переглядываются.
— Это приемлемо, — хором говорят они.
А если они сказали хором — то здорово, пункт утвержден.
— Отлично, — лучезарно улыбается Бриа. — Переходим к следующему параграфу!
…И мы правда переходим. Никакой тебе перемотки. Мне приходится терпеть это чертово объяснение!
Воистину, никак не могу понять две вещи: во-первых, почему я когда-то думал, что Бриа — этакий декоративный секретарь, только еще хуже, потому что от нее даже кофе не дождешься. А во-вторых, почему это я решил, что в капсуле играть веселее и интереснее, чем в шлеме? При прежнем формате игры никто не заставлял меня переживать все эти длиннющие переговоры с моими инопланетными постояльцами, они начинались одной ритуальной фразой и заканчивались еще после пары фраз. А с саргами мы талдычим уже, такое ощущение, часа два!
Правда, когда я гляжу на свой коммуникатор, выясняется, что мои «два часа» уложились минут в двадцать. И все же даже это гораздо дольше, чем, по-хорошему, можно выделить в рамках динамичной игры на разборки с одним эпизодом, пусть даже довольно значительным.
Хотя я не могу сказать, что скучаю по-настоящему. Пока мне еще довольно интересно… Но если Бриа всерьез начнет фиксироваться на каждом подпункте, придется представлять, как я ее душу, чтобы как-то взять себя в руки!
Однако Бриа берет быка за рога — приступает к обсуждению наших взаимных финансовых обязательств.
И вот это действительно самое сложное: с одной стороны, сарги должны заплатить мне за аренду своей художественной площадки и фабрикаторов. С другой стороны, я должен приплатить им за то, что они оставляют у меня свой шедевр искусства, который, в перспективе, привлечет на станцию туристов.
В общем-то, я и не против заплатить… будь у меня деньги. Поэтому нам с Бриа приходится договариваться о том, что свою долю в этот совместный проект сарги внесут сразу, а мы — чуть погодя. В идеале, когда туристический поток действительно увеличится.
— Нет уж, — делает одна из саргинь решительный взмах рукой. — Мы еще даже не знаем, удастся ли станции возродиться! Может быть, туристы сюда вообще никогда не вернутся.
— У нас есть свои подходы, — говорю я. — Вы знаете меня как человека, который обычно решает проблемы.
— Если бы мы вас не знали, — вступает другая саргиня, — мы бы вообще на переговоры не пошли. Однако у вашей репутации есть свои пределы.
— И сложившаяся ситуация, возможно, станет вашим концом, — припечатывает третья.
— Тогда почему вы вообще согласились на этот проект?! — недипломатично восклицаю я.
— Потому что вы предложили нам беспрецедентный холст, а масштабы — наша слабость, — снова говорит первая.
— Даже если станция погибнет, наш шедевр будет жить здесь вечным памятником чистому искусству, — добавляет вторая.
— Но это не значит, что мы готовы рисовать его в ущерб себе, — заканчивает третья. — Не сойдемся в условиях с вами — ну что ж, так тому и быть, подыщем другую площадку.
Да уж, когда они восторженно щебетали, какой их председатель Гра Пок великий, они мне нравились больше!
— Другая площадка будет не такой удобной, — говорит Бриа. — Кроме того, ваша помощь может сейчас помочь возрождению станции, одним из спонсоров которой является ваше правительство. Разве это не дополнительный довод в нашу пользу?
— Довод, — соглашается одна из саргов. — Но только если вы согласитесь внести свой вклад!
— Мы и не отказываемся, — говорим я. — У нас есть некоторые фонды, однако сейчас они нужны на контроль текущей ситуации, — никаких фондов у нас нет, если не считать возможности увеличивать свой долг банку за счет автоматических выплат. Но об этом, понятное дело, говорить вероятным деловым партнерам не стоит.
— Этот проект — шанс для всех нас, — поддерживает меня Бриа. — Мы не отказываемся от своей части вклада. Однако мы просим возможности внести его позже.
— Когда, может быть, и вся станция прекратит свое существование, — неприязненно произносит одна из саргов.
— Нашими совместными усилиями… — начинает Бриа.
— Не прекратит, — перебиваю я, стараясь, чтобы мой голос звучал как можно тверже. — Это я вам обещаю.
* * *
Когда мы выходим из переговорной, Бриа улыбается мне странную улыбкой.
У человеческой женщины я бы, пожалуй, счел ее кокетливой. Однако из справочной информации я помню, что талесианки бесполы и, хотя иногда могут вступать в романтические отношения с представителями других рас, делают это скорее из любопытства, чем по каким-либо другим причинам.
— Вы хорошо держались, капитан, — говорит она.
Да, я знаю, что хорошо держался. Когда мы подписали договор (разумеется, электронной подписью на планшете; мне нужно было просто приложить мой коммуникатор), я получил системное сообщение, которое дало мне +100 к репутации, +10 к дипломатичности и +5 к харизме. Очень круто получилось, я даже не ожидал.
Но вот что странно: я воспринял это сообщение почти с раздражением. Мол, сам знаю, что проделал трудное дело и вышел молодцом, не мешайте! Вообще-то удивительно: покажите мне геймера, который не любит смотреть, как у него прибывают статы? Это зрелище похлеще, чем горящий огонь и бегущая вода.
И все же…
Однако похвалу Бриа я воспринимаю совсем не так, как золотые буквы на фоне выцветшей до черно-белого кино реальности. Мне приятно. И приятно потому, что у нее какая-то сложная, нетипичная, человеческая интонация. Как будто она и рада за меня, и опасается чего-то.
— Спасибо, — отвечаю я. — Без тебя бы я не справился.
Бриа, к которой я привык, лучезарно улыбнулась бы и ответила, серьезно или шутливо, что нет, конечно, справился бы, но она рада помочь. Эта новая Бриа наморщила лоб и сказала:
— Да, задача получилась нетривиальная. Такой договор… не думаю, что кто-то когда-то заключал нечто подобное. Очень интересно вышло!
— В смысле? — удивился я. — До сих пор никто не отдавал саргам коллективный подряд на украшение чего-то?
— В принципе межпланетные деловые связи — изрядная редкость, я уже говорила вам, — кивает Бриа. — Этот проект требует сотрудничества актива Межзвездного содружества и актива Великого Саргоната, причем затеян не по инициативе сверху, а снизу… насколько я могу припомнить, беспрецедентный случай.
Говорит она не с энтузиазмом, а скорее задумчиво. Я безошибочно понимаю: вот он, живой оператор. У нее неуловимо меняется даже манера: если прежде Бриа выглядела довольно юной и даже, может быть, наивной, то теперь она кажется мне если не изрядно пожившей женщиной, то уж по крайней мере компетентным специалистом с солидным опытом.
Вот что значит серьезное выражение лица и легкое изменение осанки — она как будто голову стала держать выше.
— Думаете, все получится? — спрашиваю я ее.
— Поживем — увидим! — она улыбается мне ослепительно, по-прежнему. — Для этого и создавался «Узел 8090» — чтобы раздвинуть границы возможного для наших рас, а значит, избежать гибели.
— Что? — вопрос вырывается сам собой. — А разве не для подготовки к совместной экспансии?..
— Одно другому не мешает… Ну ладно, разговор, конечно, для другого раза. Сейчас у меня к вам вопрос… — она пытливо смотрит мне в глаза, чуть снизу но почти на равных: Бриа примерно одного роста с моим аватаром.
— Д-да?
Странно устроен человек: я всего лишь мультяшка, и Бриа всего лишь мультяшка. То, что сейчас за нее играет живой оператор, — не более чем моя догадка. И не факт, что этот оператор женщина. Или — что молодая и привлекательная женщина; вполне может оказаться кто-то вроде главной сценаристки Светланы Степановны. А то и даже она сама, почему нет.
И все-таки от такой близости наших лиц мне становится… странно. То ли некомфортно, то ли наоборот, что-то замирает в груди. Меня сразу же тянет отойти на несколько шагов, но одновременно приятно, что Бриа встала так близко и смотрит мне в глаза.
— Вам нужна еще моя помощь? — спрашивает Бриа.
— То есть?
Вопрос совершенно обыденный и более чем закономерный: в конце концов, она моя заместительница по дипломатической работе. Однако мне чудится в нем нечто большее. Не в романтическом плане, естественно. Просто Бриа делает ударение на слове «моя» — легкое, едва заметное ударение, такое, что, может быть, показалось…
Ну что ж…
— Мне нужно как можно больше информации о судебной системе и о том, как избавиться от штрафа, который на меня наложили за взаимодействие с мафией, — говорю я. — А заодно — как призвать докеров к ответу. Ведь началось-то все с того, что они зажали пошлину за корабли, которые не занимались гуманитарной миссией! То есть платили за них так, как будто они занимались, а на самом деле…
Рассуждаю я так: все что я мог выжать из игры по этому делу, я уже выжал. А если на месте Бриа сейчас кто-то из команды разработчиков, то она может рассказать мне больше, и это «больше» поможет мне в итоге обмануть систему.
Ведь я же сказал тогда еще, что буду жульничать? Мое слово твердо! А раз ни одного чит-кода мне так и не сказали, буду добывать их сам.
— Я поняла, — коротко говорит Бриа. Она как будто обдумывает что-то, потом принимает решение: — У меня будет свободное время после ужина. Я могу прийти к вам в каюту.
У меня в голове опять проносятся мысли о бесполости талесианок, рейтинге 18+, ритуалах плодородия и о том, что, как сказал Петр, ничего круче массажа все равно не светит.
Потом говорю себе не быть подростком. Даже если бы непись-Бриа вешалась мне на шею, повинуясь программе, реальная женщина, отыгрывающая эту роль, вряд ли станет делать нечто подобное. Особенно в игре, где каждый шаг записывается.
— Приходите, — говорю я. — Чаю вам, правда, не обещаю.
— Мне даже знать не положено, что такое чай, — Бриа морщит нос.
Не очень понимаю, шутка это или правда, но на том и договариваемся.

Деньги: — 2 001 003 кредитов (счет заблокирован)
Характеристики капитана:

Репутация — 1610
Харизма — 85 (Уверенный Лидер)
Дипломатичность — 132
Предприимчивость — 81



Глава 7 (без правок)

Очень жаль, что станции «Узел» не существует в природе. Потому что личная каюта капитана — идеальное помещение, на которое я с удовольствием наложил бы лапу! Если бы было, на что накладывать.
Мне, конечно же, грех жаловаться. Квартира, которую я арендую, аккуратная, чистая, удобная и, пожалуй, даже больше, чем мне нужно: зачем одному парню с котом две комнаты? Я бы обошелся и одной, но не удалось быстро отыскать однушку, куда пускали бы с животными. Все потом рассчитывал найти вариант подешевле, но так и не выбрал время. А постепенно стал достаточно зарабатывать, чтобы аренда уже не висела на мне непомерным грузом, и решил, что от добра добра не ищут: зато мне не приходится все время существовать в одной комнате. Есть на кухне, работать в кабинете, а спать в спальне — по-моему, отлично. Почти по заветам профессора Преображенского.
Ну и Другу, а потом и Белкину, на лишних квадратных метрах, конечно, удобнее.
Ну вот, уж на что свою съемную квартиру я за пять лет обитания в ней обустроил по своему вкусу, а капитанская каюта сразу мне понравилось больше. Не потому, что она оказалась очень просторной и состояла аж из трех комнат: гостиной, совмещенной с кухней, спальни и рабочего кабинета. Не потому, что ее обставили футуристической мебелью полностью в моем вкусе (диван, совмещенный со столиком для напитков, например). А потому что вдоль одной из стен в каждой из комнат тянулся огромный иллюминатор с видом на космическую ночь.
Я же говорил, что очень люблю космос? Могу еще раз повторить. Потому что я очень, очень его люблю.
А именно потому, что люблю, немного интересуюсь достижениями человечества в этой области — насколько хватает свободного времени и образования, разумеется. В частности, понимаю, что такие огромные иллюминаторы в реальных космических кораблях и на станциях мне не светят: это одна сплошная уязвимость конструкции. Да и не нужны иллюминаторы в космических кораблях. Даже если корабли будут летать со скоростью, в несколько сотен выше световой, что вроде как теоретически невозможно, пейзаж за окнами все равно меняться не будет. Точнее, будет меняться столь медленно, что человеческий глаз не заметит разницы.
На станции, конечно, дело обстоит несколько лучше: у нас есть пока еще не разрисованный газовый гигант и свита его спутников, которые танцуют свой вечный танец в зоне прямой видимости. Однако танец этот, опять же, слишком неспешен, да и по-настоящему красивыми его фигуры бывают не всегда… То есть, если выражаться нормальным языком, а не метафорами, поди еще дождись, чтобы у тебя в окно заполз хотя бы один спутник! Или чтобы один-два спутника начали прохождение по диску местного Сатурна…
С тем же успехом можно просто повесить на стену фотографию. Или, с поправкой на высокотехнологическую эпоху, телеэкран. И на этот экран можно, при большом желании, транслировать все, что происходит за стенами этой нашей консервной банки. Это и уберет уязвимое место в конструкции станции, и позволит вносить разнообразие в скучную жизнь персонала.
Но тут я сразу понял, что передо мной не экраны, а самые настоящие окна.
Я подхожу к этому окну и прижимаюсь к нему ладонями.
Почему же я так уверен уверен в том, что на расстоянии всего в паре десятков сантиметров от моих ладоней — космический вакуум? Ну, гладкая прохладная поверхность слегка утоплена в стену — так ведь и телеэкран можно смонтировать точно таким же образом. Ну, не видно ни рамки, ни каких-либо управляющих кнопок… мало ли.
Все просто: я вспомнил, что видел их снаружи, из режима демиурга (в который, кстати, не выходил с момента появления в капсуле). Просто уж очень приметная форма: неравнобедренная трапеция. Я вроде как даже пролетал мимо этих окнах на своем мусоросборочном катере, но тогда они изнутри не светились.
Теперь мне легко представить, что теперь они светятся, и что оттуда, снаружи, можно увидеть мой силуэт… и силуэт Белкина, который, любопытствуя, привстал на задних лапках и положил передние на стекло — мол, на что это хозяин так пристально смотрит?
Однако по первому пункту я был прав: картина довольно однообразная. Правда, вращение станции постепенно вынесло в поле моего зрения газовый гигант. Не сказать даже, что он отсюда кажется мелким: четверть поля зрения примерно занимает. И зрелище это мне пока что не приелось — полосы газа все время выглядят немного по-другому, а когда из-за его бока показывается центральное светило (или, наоборот, удаляется за его бок), это выглядит по-настоящему фантастически.
Однако сейчас местное солнце мирно светит себе в стороне, не спеша совершать перемещения прямо перед моими глазами. А без него в статичной картинке нет ничего такого уж удивительного. С тем же успехом ее действительно могли просто транслировать с наружных камер — человеческий глаз не ощущает разницы…
А вообще говоря, неважно, настоящие ли это иллюминаторы или нет. Ведь в любом случае, все, что меня окружает — лишь картинка, очень талантливо отрисованная командой специалистов и транслированная мне на сетчатку глаза с помощью целой кучи очень крутых современных технологий. Тоже чудо, кто бы спорил, но когда я думаю об этом, энтузиазм как-то пропадает.
Отнимаю руки от окна. На стекле остается еле видимый след от прикосновения моих ладоней.
Можно было бы снова порадоваться тому, как отлично сделана игра, но я внезапно ощущаю раздражение, даже гнев. Надо же, как я увлекся. Почувствовал эту игру своей, начал тешиться иллюзией, что от меня здесь что-то зависит. А это всего лишь картинка. Они могут тут не только непрактичные иллюминаторы нарисовать, но и вообще изобразить, будто стены станции состоят из силовых полей, удерживающих воздух — и будут в своем праве.
И капитанская каюта сразу перестает мне казаться такой уж красивой и удобно устроенной. Ну подумаешь, элегантный минимализм. Подумаешь, футуристическая мебель. Небось из какого-нибудь каталога дорогого магазина передрали. Или вообще какая-нибудь коллекция Икея с непроизносимым названием (даром, что ли, шутят, что им их придумывает пленный инопланетянин?), я в них не разбираюсь.
Да даже если бы все здесь действительно было устроено так классно, как мне сначала показалось! Конечно, на этот диван можно прилечь, за стол сесть, а водой из остроумно встроенного в минибар крана умыться — но все равно это не настоящая комната, и жить в ней нельзя.
А я так влип во все это только потому, что жалкий неудачник, неспособный осуществить свою единственную настоящую мечту с детства: попасть в космос! Неспособный даже что-либо последовательно делать в этом направлении. Причем с детства неспособный! То мое дурацкое решение стать библиотекарем — это ведь было следствие плохих оценок по физике и математике, что я себя обманываю… Было бы больше способностей к точным наукам — выучился бы на инженера… или, с поправкой на то, как много времени требуется на обретение по-настоящему глубоких знаний, сейчас все еще учился бы, получая еще одну специализацию или углубляя имеющиеся. И если и не сам стал бы космонавтом (опять же, глядя правде в глаза, богатырским здоровьем и атлетизмом я никогда не отличался), то уж хотя бы работал бы с ними.
Вдыхаю и выдыхаю, стараясь успокоиться. Иногда накатывает. Наверное, кризис среднего возраста…
Игры — это тоже очень важно, говорю я себе. Сколько человек реально могут попасть в космос сейчас? Десятки… ну, может, сотни, если Лунная база таки заработает в штатном режиме. И то вряд ли. Обещанной еще в моей глубокой юности колонизации Марса я тоже, похоже, уже и не дождусь. И дождется ли вообще остальное человечество — большой вопрос.
А игра — вот она, почти такая же сложная и интересная как самая что ни на есть реальная реальность. И я помогаю ей сбыться. А к ней доступ будут иметь миллионы, может быть, даже миллиарды… с поправкой на имущественный статус, здоровье и тому подобное. Тоже полезное дело.
Вот что странно: у меня вроде и физического тела нет, а Белкин все равно чувствует, что мне не по себе! Трется об ногу, даже приподнимается на задние лапы и тычется лбом в колено. Мол, что это с тобой?
Приседаю на корточки и глажу кота. Ничего, дружище, ничего. Просто сожаление о несбыточном. Со всеми бывает.
* * *
Когда Бриа звонит в дверь, я уже успеваю справиться с этим малодушным приступом ощущения бессмысленности бытия.
Игра все равно мне нравится очень сильно — а еще не факт, что работа над настоящей космической станцией так бы понравилось. Сколько там сейчас, шесть модулей? И трое космонавтов из России, плюс один из Китая, если я не ошибаюсь? Размах совсем не тот. И инопланетян нет ну вот буквально ни одной штуки, если правительство нам не врет.
А я, в сущности, мечтательный лентяй. Как и большая часть человечества.
И смысл жизни вовсе не в том, чтобы время от времени делать невозможное и прыгать выше головы. А в том, чтобы получать удовольствие. Удовольствие же я от игры получаю полной мерой, бери — не хочу.
…Да, в общем, тяжело себя обманывать.
Но когда я открываю Бриа, все эти внезапные откровения и успокоительные мантры, в которые я сам не верю, вылетают у меня из головы, потому что выглядит она ужасно. А когда твой друг или знакомый выглядит ужасно, ты пытаешься ему помочь — независимо от того, живой он человек или компьютерный персонаж, это ясно.
На Бриа лица нет, но это ладно бы. Главное, что она выглядит очень странно. Ее лицо и тело как будто поменяло пластику, стало угловатым, заострилось… странно объясняю, да? Но я не художник, к сожалению, и не могу описать эти небольшие, но хорошо заметные перемены, которые внесли в ее отрисовку. Могу только сказать, что она стала значительно меньше походить на человека, чем я успел привыкнуть.
— Здравствуйте, капитан, — устало говорит Бриа. — Извините, не смогла привести себя в порядок. Денек был тот еще.
— Проходите, — приглашаю ее в каюту. — Вы и впрямь… уж не прорастать ли начинаете?
Спрашиваю это — и обмираю от внезапного холодного предчувствия: да-да, небось, так и выглядит первая фаза прорастания! Миа-то я не видел до того, как она превратилась в дерево.
Бриа смеется.
— Ну вы даете! По мне что, кажется, что мне так хорошо и приятно живется?
Вспоминаю, что да, талесианки в молодости прорастают только если попали в особо благоприятные условия.
— Нет, но…
— И кстати, вопрос довольно бестактный, — перебивает Бриа. — Но я на вас не в обиде, вы просто еще не успели познакомиться с тонкостями этикета. Просто если этот вопрос задается молодой талесианке, то вы либо намекаете, что она распустеха, либо что старше, чем выглядит. А если спрашиваете об этом пожилую… ну, тут вообще можно очень крепко попасть! Вдруг она обращалась в Большой Совет за разрешением на прорастание, и его не получила? Тогда вы ей на больную мозоль наступите!
Я понимаю, что дал маху. Делаю себе мысленную пометку узнать, как все-таки этот Большой Совет регламентирует прорастание талесианок: по-моему, если уж речь идет о естественном физиологическом процессе, то чего уж проще — найди свободный клочок земли и прорастай себе на здоровье.
— Вам налить воды? — спрашиваю я вместо того, чтобы удовлетворять свое естествопытательское любопытство. — Или чего покрепче?
— Чего хотите, того и налейте, — она машет рукой, — мой метаболизм способен нейтрализовать все жидкости, которые земляне считают съедобными… Ну, я не думаю, что медики у вас разместили что-нибудь ядовитое, за такой недогляд и под суд угодить можно.
Ее легкий ироничный тон, несмотря на усталый вид, очень мне нравится. Это и в самом деле какая-то другая Бриа, отнюдь не непись.
Лезу в бар, дверцу которого я успел приметить, достаю оттуда темно-синюю бутылку с этикеткой, на которой что-то написано неизвестными мне буквами и нарисован фейерверк.
— Детское игристое вино? — улыбается Бриа. — А что, давайте! Вам-то напиваться нельзя, а я, как уже сказала, не напьюсь.
Я тоже не напьюсь при всем желании, и готов поклясться, что та Бриа, которая разговаривает со мной, это понимает. Но из роли не выйдет.
Мы садимся на тот самый диван со встроенным столиком. Бриа делает глоток из высокой рюмки (детское игристое вино шипит пузырьками и больше всего напоминает обыкновенную розовую газировку) и говорит:
— Вам нужна была консультация по поводу юридической системы Межзвездного содружества?
Я пожимаю плечами. Какая-то консультация мне была нужна, во всяком случае, по поводу того, как жалоба докеров получила ход так быстро. Но вот о чем меня стоит консультировать, я и понятия не имею.
Честно говорю об этом Бриа. Заодно рассказываю всю эту ситуацию с докерами. Правда, умалчиваю, что меня назначили региональным боссом мафии. Просто сообщаю, что обратился к Вергаасу как к подрядчику для взыскания долга.
Она кивает:
— Да, информация, которую вы получили при вступлении в должность, прискорбно не полна… Ладно, сейчас постараюсь изложить самое основное коротко и попроще. Я знаю, что когда мы, юристы, пускаемся говорить о работе, у всех остальных уши вянут!
— А вы юрист? — чуть удивляюсь я.
Бриа мнется.
— Не совсем, — наконец говорит она. — Но некоторую подготовку имею.
«Должно быть, не юрист сама Бриа, — думаю я. — А вот ее оператор — другое дело… Или все еще смешнее: у девушки, которая сейчас озвучивает мою помощницу, нет реального юридического диплома, зато она достаточно нерд, чтобы придумать целую юридическую систему Межзвездного содружества, и ее вызвали как эксперта!»
Последняя версия мне особенно нравится, и я подливаю Бриа газировки.
— Спасибо, — вежливо говорит она, крутя в пальцах ножку бокала. — В общем, главное, что вам нужно знать о правосудии Межзвездного содружества — это что его не существует.
— Как это? — хмурюсь. — В смысле, что оно такое несправедливое?
— В прямом смысле, — говорит она. — По сути никакой судебной системы в Межзвездном содружестве нет, потому что его самого нет как такового… Просто бюрократическая надстройка. Она придумывает правила, по которым расы должны играть друг с другом. Некоторые играют, некоторые нет… Станция «Узел» — вообще чуть ли не единственное место, где законы Содружества имеют первостепенную силу! Нет, вру, есть еще наша Центральная База, и еще несколько объектов межпланетной юрисдикции — но это и все. Я вам больше скажу, если бы не Катастрофа, — она произносит это слово так, что большая буква слышна без тени сомнения, — это самое Содружество вообще осталось бы только фикцией из электронных документов. А так несколько ключевых правительств сумели более-менее договориться между собой и приглядывают, чтобы остальные плясали под их дудку… до поры до времени, — она мрачно вздыхает. — Я думаю, что если проект космической экспансии не успеют осуществить в ближайшие лет двадцать, когда память о Катастрофе еще свежа, эта организация рассыпется сама собой. Как у вас рассыпался ООН.
Увы, я не настолько хорошо знаю историю, чтобы понимать, о чем она, поэтому просто киваю, показывая, что в целом идея понятна.
Хорошо, что я помню, что имеется в виду под Катастрофой: внезапный взрыв сверхновой, который зачистил целый большой сектор космоса со многими обитаемыми планетами.
— Понятно, — говорю я. — Так что там с судебной системой?
— Та, которая сейчас существует, предназначена в основном для разбора тяжб и финансовых конфликтов между представителями разных рас. Но дело в том, что почти невозможно было создать такой свод законов, который учитывал бы все этические и правовые обычаи каждой из входящих в содружество планет… — Бриа делает еще глоток. — Простите, я, должно быть, слишком академично излагаю? Как на экзамене? Я не особо умею вести диалог, вот и скатываюсь…
Это странно было слышать от девушки, только что мастерски рулившей договоренностями с саргами. Но я качаю головой:
— Вы очень понятно говорите, это главное, — говорю я. — Давайте дальше. У меня буквально глаза открываются.
И я не шучу. Глаза действительно открываются, и это не самое приятное чувство.
— Ну вот, поэтому пришлось приходить к компромиссу… Вдобавок, еще нужно было максимально ускорить время принятия решения. Поэтому все договорились, что давать ход жалобам и принимать по ним решения будут в зависимости от ИПП, в просторечии — репутации.
— Чего? — удивляюсь я.
— Интегрального показателя полезности, он же — очки репутации, — охотно поясняет Бриа. — То, что вы зарабатываете, занимаясь управлением станцией.
Ого, так репутация — это не чисто внешний механизм, она еще и в игре залегендирована? Интересно.
— Ну вот, — говорит Бриа. — Когда кто-то подает на кого-то жалобу, искин судебной системы сравнивает репутацию жалобщика и того, на кого пожаловались. И выносит решение в пользу того, у кого ИПП больше… ну, репутация выше.
— Независимо от того, кто прав, кто виноват? — уточняю я. — Вот так голословно обвинили — и все, прости прощай?
— Нельзя подать жалобу, не приложив подтверждающие материалы, — объясняет Бриа. — Кроме того, тот, кто не согласен с вынесенным решением, может подать апелляцию.
— А апелляцию тоже будут рассматривать в зависимости от репутации? — спрашиваю я, проникнувшись нехорошим предчувствием.
— Нет, почему… апелляция попадает в очередь на рассмотрение, либо к искину более высокого уровня, либо к живому судье, это уж как апеллянт решит. Но в последнем случае она может болтаться в этой очереди годами, — Бриа смотрит сочувственно. — И тут есть еще один нюанс… Гильдия докеров подавала на вас жалобу как на частное лицо. Ваша репутация как частного лица всегда будет ниже их коллективной репутации.
— Но как тогда… — начинаю я.
— Если бы ваша репутация была выше двух с половиной тысяч, — перебивает она меня, — жалоба попала бы на рассмотрение к искину на уровень выше, у которого немного другой алгоритм, — говорит она. — Он бы сначала запросил у вас вашу версию событий, и вот тут вы имели бы шанс объясниться — мол, вы так пытались выбить из гильдии докеров причитающиеся станции — а значит, и Межзвездному содружеству! — средства. Но они, хитрецы такие, дождались, когда ваша репутация упадет, и послали жалобу именно тогда.
— Можете посоветовать, что мне делать в связи с этим? — спрашиваю я. — Иначе, боюсь, мы от долга не отделаемся.
— Да, — говорит она. — Но, боюсь, не очень простая выйдет схема… Вы умеете делать записи на личном коммуникаторе, или вас даже этому не успели обучить?
— Успели, — улыбаюсь я, и вызываю интерфейс заметок на коммуникаторе.
Но голова у меня в этот момент занята отнюдь не хитроумным планом Бриа. Нет, боюсь, у меня на уме совсем другое.
Только что я думал, что занимаюсь игрой, пусть даже сделанной энтузиастами и призванной перевернуть индустрию игр? Ага, как же. Мне честно сказали, что игра предназначена для обучения искинов, призванных принимать сложные нестандартные решения. И тут же прямо в игре сообщают о том, что мне нужно взаимодействовать с судебной системой, как раз таки и построенной на использовании искина.
Значит ли это, что с помощью игры как раз и готовят искинов для судебной системы? И что ее внедрения на государственном уровне мы дождемся в ближайшее время?
…Впервые я не умом, а печенкой понимаю смысл выражения «прыгнуть выше головы». Это куда же я вляпался, на какой же уровень нечаянно залетел? И не выйти ли мне из игры, пока меня окончательно не взяли в оборот? Или пока я не допустил какой-нибудь роковой ошибки, которая повлечет за собой роковые же последствия?.. Не для меня — так для всего государства!
Что я там только что думал о том, что смысл жизни вовсе не в том, чтобы совершать невозможное?
— Говорите, — приглашаю я Бриа. — Я записываю.

Деньги: — 2 001 442 кредита (счет заблокирован)
Характеристики капитана:

Репутация — 1615
Харизма — 86 (Уверенный Лидер)
Дипломатичность — 132
Предприимчивость — 81



Глава 8 (без правок)

Очень странно просыпаться в своей комнате в санатории и отправляться в помещение бывшего бассейна как на работу. Еще страннее осознавать, что твоя «рабочая одежда» — плавки и резиновые тапочки. Ну еще накинутый сверху халат, чтобы в коридорах не замерзнуть.
Но это ладно бы.
Еще страннее вот что: чуть ли не впервые в жизни я отправляюсь на работу… ну, не то чтобы с удовольствием — у меня заранее уже болит голова от того, сколько проблем придется решать, причем одновременно. Однако даже на фоне этой виртуальной головной боли меня всего переполняет звенящее нетерпение: скорее бы, скорее бы! Заняться текучкой, проверить, не упустил ли я чего-то важного за ночь (вроде как мне должны передать, если в игре случится какое-то ЧП и мои замы будут меня разыскивать, но черт его знает, какие там у разработчиков параметры ЧП), начать работы по договору с саргами, попытаться претворить в жизнь многоступенчатый план Бриа по ликвидации задолженности — столько дел, одно интереснее другого!
Такого предвкушения я даже в детстве не ощущал, в начале каникул, когда во дворе меня ждали старые приятели и недоигранные прошлым вечером игры.
А между прочим, в детстве обычно оказывалось, что, даже если вы вечером твердо договорились продолжить, с утра одного не отпустили гулять, у второго пропало настроение, а третий вообще усвистал гулять с ребятами из соседнего двора — и ты стоишь один как дурак со специально выпрошенным у матери веником, который должен был изображать летающую метлу (вчера вам пришлось обходиться наломанными в соседнем дворе ветками), а теперь никому уже не нужен.
Так что сейчас помимо вот этого самого такого нетипичного интереса к работе испытываю заодно и порожденный детским опытом страх: не «что если без меня там все пошло прахом» — это как раз бы ерунда, разгребу, не в первый раз! Нет, мои опасения звучат иначе: что если на станции без меня все убежало куда-то не туда, и мне не догнать? Что если они там и без меня прекрасно обходятся? Понимаю, что это чушь, ведь там все заточено под меня как игрока, но вдруг! Очень уж игра реалистичная.
Однако когда мы с Белкиным погружаемся в капсулы и я получаю доступ к своему игровому интерфейсу, то это последнее опасение испаряется за полной нежизнеспособностью: сообщений у меня за ночь нападало столько, сколько в рабочей почте после отпуска не бывало! (В отпуск я съездил один раз в жизни, в прошлом году, потому что наконец-то появились деньги и на отдых, и на кошачью гостиницу для Белкина. Мне не понравилось: лежал на пляже, а сам думал, как там кот. Больше решил не повторять. И да, письма от заказчиков в рабочем ящике не порадовали.)
Быстро проглядываю почту: в основном уведомления о запуске тех или иных служб, временно выведенных из строя всеми этими пертурбациями; пара-тройка официальных сообщений от Межзвездного содружества — они мне в игре и раньше приходили, но я их, как правило, игнорировал. И письмо от Томирла с темой «Совместный проект с саргами». Открываю и вижу следующий текст:
«Есть сложности с перепрофилированием фабрикаторов для покраски колец. Нужно обсудить».
Хм. А зачем фабрикаторы перепрофилировать? Чем они так нехороши? Если они могут жрать одну материю и выплевывать другую, почему не могут жрать частицы кольца и выплевывать их уже покрашенными? Что там надо переделывать?
Жалею, что Томирл в письмах лаконичнее, чем при личном общении. Однако ничего не поделаешь, это, видимо, особенность игры: письма здесь нарочно сделаны максимально короткими, иначе через них бы все и решалось, и никакого тебе живого общения.
Ну что ж, значит, к Томирлу первым и зайду.
* * *
Но первым меня перехватывает вахтенный офицер из рубки управления — не Нирс Раал, другой тип. Не сказать, что впервые его вижу, он у меня мелькал уже на периферии. Это соноранец, зовут его, как выясняется, Эль-И — так он представляется и сует мне под нос планшет со срочными документами, которые немедленно нужно подписать.
Ставя свою подпись, машинально спрашиваю, где Нирс.
— Господин Раал четыре дня дежурил подряд, сейчас отсыпается, — отвечает Эль-И, кажется, довольно удивленно.
Ну еще бы: я первый должен знать, где находится мой зам.
Мысленно себя ругаю: и верно, стоило бы поинтересоваться! Все-таки теперь я на станции круглосуточно, а даже не обратил внимание, что Нирс не уходит с мостика. Привык как-то относиться к нему как к неписи…
Ловлю себя на этой мысли и усмехаюсь: ну да, а он кто? Непись и есть, только теперь лучше запрограммированная… Даже не лучше, по-другому. Чтобы успешнее имитировать живое существо.
Но, как я вчера испугался за Бриа, так и теперь ощущаю неловкость, что не догадался о причинах отсутствия своего зама. Потому что к подчиненным нужно быть внимательнее.
Документов у Эль-И оказывается неожиданно много, да плюс еще ему приспичило выяснить, из каких фондов мы будем восстанавливать покоцанные секции хаба. Не из каких, нету фондов! Пока восстановление откладывается в долгий ящик.
Эль-И смотрит на меня так, будто я предал его лучшие чувства, и я запоздало вспоминаю, что это действительно так: раса соноранцев — созидатели «от природы», они физически наслаждаются процессами конструирования, строительства и монтажа. Хотел бы я сказать, «как термиты», но нет, ничего насекомоподобного в них нет и в помине. Они скорее похожи на прямоходящих ящериц, как правило, выше и сильнее среднего человека.
При этом, говорят, что в некоторых соноранцах страсть к созиданию причудливо преломляется и превращается в страсть к разрушению… при условии, что оно несет созидательную функцию. То-то бригадир нанятых мною монтажников, Нор-Е, тоже соноранец, маньячно блестел глазами, когда появлялась перспектива что-то взорвать на благо станции.
Эль-И, очевидно, не относит к числу этих избранных, и перспектива оставить изрядно потрепанную моими собственными выкрутасами и последующими событиями станцию «как есть» его не вдохновляет. Ну, тут я ему ничем не могу помочь, потому что понимаю, как никто. Меня самого расстраивает, что прежде красивая конструкция «Узла» превратилась в обгрызенную детскую игрушку. Но выхода из этого положения в ближайшем будущем я не вижу. Даже когда мы получим задаток от саргов, его, скорее всего, придется израсходовать на более насущные нужды.
А ведь этот задаток еще нужно получить.
Да, сарги в итоге согласились с тем, что они нам сначала платят за аренду колец и фабрикаторов, а мы им оплачиваем работу потом (нам не удалось продавить формулировку «после возобновления окупаемости станции», сошлись на «в течение 30 стандартных дней после завершения работ»). Но все равно сразу переводить деньги они отказались. Сначала, говорят, покажите, что у вас есть готовые к работе фабрикаторы, а уж тогда…
Еще вчера мне казалось, что уж с чем чем, а с фабрикаторами никаких проблем быть не может. Они представлялись мне такой маленькой аккуратненькой деталью игровой реальности, от которой никаких сюрпризов не ждешь. А вот теперь оказывается, что у Томирла с ними возникли какие-то сложности!
Вырвавшись из цепких лап Эль-И (и это даже не совсем метафора — когда я в пятый раз ответил «не знаю» на один из его вопросов, мне показалось, что он меня натурально сейчас закогтит), отправляюсь в хорошо знакомую мне берлогу главного инженера.
Здесь все примерно так же, как я запомнил по игре в шлеме. Темное помещение, где единственным источникам света служит серебристый мицелий на стенах, и Томирл в центре этого всего, как маленький такой памятник самому себе.
Томирл слегка раскачивается на месте, серебристые нити, которые заканчиваются в его теле, мерцают — по ним перемещаются сгустки света, исчезая в теле главного инженера.
Когда я появляюсь на пороге, он вскидывает голову и делает видимое усилие: тонкие нити разрываются, часть из них исчезает в теле инженера, другие концы сливаются с теми, что устилают пол и стены.
Вскидывает на меня взгляд темных глаз:
— Доброе утро, капитан!
Соображаю, что в самом деле утро. А мне-то, замороченному Эль-И, уже начало казаться, что полдень или даже вечер!
— Пришел пообщаться по поводу записки о фабрикаторах, — говорю я. — Но вообще вопрос появился: если вы можете так отсоединяться от мицелия, почему не могли, когда случилось ЧП с прорастанием талесианки?
— Потому что в некотором роде я всегда к мицелию подключен, как вы выражаетесь, — безмятежным тоном произносит Томирл. — Это ведь мой мицелий. То, что вы видели сейчас, это вариант более полной интеграции. Совсем не обязательно для наблюдения за системами станции, но время от времени помогает.
— Понятно, — озадаченно говорю я. — Ладно, что там с фабрикаторами?
— Не уверен, что мы сумеем достаточно их подготовить в ближайшем будущем, — говорит Томирл. — Скажем, в ближайшие сто дней.
Это меня изрядно удивляет. Фабрикаторов у нас пруд пруди. Правда, с момента ввода в строй последнего модуля я их практически не использовал, но они от простоя в гараже не ржавеют… насколько я знаю. Ведь каждый раз, когда я заказываю еще один модуль, фабрикаторы мгновенно появляются, готовые к моим услугам.
— А в чем проблема? — осторожно спрашиваю я.
— Дело в том, что вещество колец очень разреженное, — объясняет Томирл. — По меркам космоса кольца, конечно, кольца, наоборот, очень плотные, но если фабрикаторы будут охотиться за каждым кусочком льда в отдельности, перерисовка займет практически бесконечное время. Значит, нужно сделать так, чтобы каждый фабрикатор подсасывал вещество к себе. Это задача уже требует изрядной переделки техники.
Я чуть ли не за голову хватаюсь. Еще переделка! Которая, небось, влетит в немалую копеечку.
Мысленно готовясь к самому худшему, я обреченно спрашиваю:
— И сколько это будет стоить?
Томирл пожимает округлыми плечами.
— В общем-то, нисколько. Весь необходимый функционал в фабрикаторах уже заложен, необходимо только снять лицензионные ограничения. Это вполне можно сделать силами инженерного отдела. Как я уже сказал, проблема только во времени. Мы вряд ли справимся в установленные сроки.
— Что нужно сделать, чтобы вы справились? — деловито спрашиваю я.
— Боюсь, это невозможно, — говорит Томирл. — Вам придется снять с инженерного отдела все текущие задачи по поддержанию работоспособности станции… допустим, примерно на неделю.
— И что? — не понимаю я. — Что в этом невозможного?
— Боюсь в этом случае текущий кризис, организованный Терсом Шиваком, покажется вам милым и спокойным периодом, — поясняет Томирл. — Мало кто представляет, какой объем работ приходится проделывать, чтобы космическая станция сохраняла свою работоспособность. Если мы пустим все на самотек, даже всего на неделю… право же, я не знаю, к чему это может привести! Да к тому же ваша репутация все это время будет падать…
Содрогаюсь, представляя, как это в самом деле может выглядеть: постоянно отказывающие система за системой, какие-то замыкания в коридорах, перегорающие лампочки, отслаивающиеся панели обшивки, прорывающие трубы в туалетах… И за все это жители станции костерят меня! А может быть, даже шлют дополнительные петиции в Межзвездное содружество, из-за которых меня штрафуют, пока мой долг перед банком не достигнет абсолютно зияющих глубин…
И все же — какие еще варианты у меня были? Отказаться от работы с саргами? Так теперь ведь неустойку платить…
Говорю это вслух.
— Вам стоило в самом начале обсудить этот проект со мной, — произносит Томирл с укоризной. — Ведь именно наш инженерный отдел знает возможности фабрикаторов.
Развожу руками. Действительно, почему мне не пришло в голову проконсультироваться с Томирлом?
Наверное, потому, что я воспринимал фабрикаторы не как «реалистичные» футуристические технологии — хотя что значит реалистичность в данном контексте, это еще вопрос — а как некую игровую условность. Вот и не додумался, что у них могут быть какие-то ограничения. Наоборот, порадовался, что я так хорошо придумал воспользоваться этой явной выдуманной для облегчения игрового процесса технологией в своих целях.
С другой стороны, хорошо, что в договоре с саргами мы не оговаривали конкретные сроки…
— Знаете что, — говорю я, — давайте попробуем так. Вы начнете потихоньку перепрофилировать фабрикаторы, при этом ваша команда перестанет заниматься всей текучкой, кроме самой срочной. Чтобы станция только на куски не развалилась, ну и чтобы жители в каютах не варились и не поджаривались. В таком режиме сколько займет процесс?
— Возможно, дней двадцать… — неуверенно говорит Томирл. — Точно не знаю…
Три недели в таком жутком режиме! Мама дорогая. Кто там меньше часа назад рассуждал, что получает от игры одно сплошное удовольствие, в том числе, когда речь идет о решении сложных задач? Похоже, сейчас от этого удовольствия останется один сплошной мазохизм.
— А уже перепрофилированных фабрикторов, — продолжаю я свою линию, — можно выпускать в работу. Пусть займутся преобразованием колец по проекту саргов.
— Вы отдаете себе отчет, что тогда, пока мы не закончим совместный проект, никакие модули на станции построить мы не сможем? — спрашивает Томирл.
Вздыхаю. Да-да, на неустойку за незапущенный вовремя модуль я уже, можно сказать, нарвался, что делать. Если не придумаю, как построить этот модуль без помощи фабрикаторов… А это вообще возможно технически? Вряд ли — все же механика игры! Хотя…
— Отдаю, — говорю я, мысленно обрывая бесконечную цепочку гаданий. — Но что делать. Неустойка, насколько я помню, один процент от стоимости модуля за каждый день промедления. Не так уж много. Как-нибудь потянем.
На самом деле дальше по программе я должен был строить модуль одного из высших уровней, это что-то около миллиона по стоимости. А процент от него — десять тысяч. За месяц промедления, выходит, триста тысяч кредитов… Треть миллиона. Охренеть.
Хуже, что с просрочкой падает и репутация. Вот это действительно неприятно.
— Ладно, — говорит Томирл, — ваш план принят к действию, капитан.
На лице его отчетливо читается «надеюсь, вы знаете, что делаете». Ну… что сказать, я тоже надеюсь.
* * *
Следующий, с кем мне нужно лично обсудить положение вещей — это доктор Сонг. Проверить, как там у нее идет вылов зогг силами мафиозных шестерок, удается ли обуздать очередные эпидемические тенденции…
Как ни странно, она радует меня хорошими новостями.
— Эти ваши добровольные помощники лихо взялись за дело, — говорит главный врач довольным тоном. — Уже десять особей поймали.
Сейчас она уже не выглядит такой полудохлой, как вчера, и даже свою трубку-ракетницу держит в одной из длинных паучьих лап. Правда, не курит. Видимо, все же не до того.
— Вы говорили, их от штук двадцать? — уточняю я.
Доктор кивает.
— От пятнадцати до девятнадцати, если еще раз не успели поделиться. Но это вряд ли, не думаю. У них довольно медленный метаболизм… ну, по меркам паразитов, естественно. Если, конечно, носитель не нажрался какой-нибудь высокоэнергетической пищи, наподобие орехов толго.
Название кажется мне смутно знакомым. Подумав немного, вспоминаю: орехи толго — это же та самая фигня, что омикра таскали у преи! И продавали еще кому-то. А потом, когда я их деликатно (ну, по возможности) прижал с помощью Томирла, обещали таскать и продавать поменьше. Но совсем свою лавочку не прикрыли, насколько я знаю.
Может быть, даже в буквальном смысле лавочку — понятия не имею, как у них все устроено.
— А если зогг встретятся на пути индивидуумы, которые, как вы выражаетесь, этих орехов обожрались? — спрашиваю я.
— Ну, тогда их счет может идти на сотни, — оптимистично заявляет Сонг. — И кстати… Вряд ли тогда ваши мафиози помогут вам их отлавливать: их-то интересуют только зогг первого поколения.
Да блин.

Деньги: — 2 001 634 кредита (счет заблокирован)
Характеристики капитана:

Репутация — 1618
Харизма — 86 (Уверенный Лидер)
Дипломатичность — 132
Предприимчивость — 81



Глава 9 (без правок)

Сказать, что я задолбался — значит, не сказать ничего.
Вхожу в столовую в странном состоянии ума, среднем арифметическим между трансом и бешенством. Трансом — поскольку я подсчитываю, как и что мне нужно сделать в первую очередь, как пройти по мосту из конского волоса между банкротством и полной потерей репутации. Бешенством — потому что да вашу ж мать, сколько ж можно!
В столовой я очень рассчитываю спокойно поесть, не отвлекаясь на мою насыщенную светскую жизнь в лице Оксаны и какого-нибудь ее очередного приятеля (на ужин вчера она вместо Петра вытащила своего техника — то есть мужика, который следил за работоспособностью ее капсулы. Я все понимаю, она девушка общительная, но со мной-то зачем знакомить всех жертв ее экстраверсии?!)
Однако первым делом вижу главного сценариста Светлану, которая обедает с двумя незнакомыми мне дамами — и почему-то совершенно теряю голову.
Вместо того, чтобы отправиться к прилавку, поднести к терминалу свой браслет и получить заказанный заранее обед (ты выбираешь из меню, но все-таки какое-то разнообразие есть), я прямым шагом направляюсь к их столику.
— Ну знаете ли, — говорю вместо приветствия, — это уже ни в какие ворота не лезет!
Светлана глядит на меня сверху вниз со спокойной доброжелательностью хорошего детского врача. Одна из ее соседок умолкает на полуслове и бросает на меня заинтересованный взгляд, вторая недоброжелательно зыркает глазами. Ну, мне от ее недоброжелательности ни жарко ни холодно.
— Серьезно, — говорю я. — Орехи толго, которые подавляют фертильность у млекопитающих, но ускоряют цикл размножения зогг?! Фабрикаторы, которые нужно переделывать, иначе они, видите ли, не смогут перекрасить кольца — а малые планетоиды перемалывали за милую душу? Серьезно?!
Светлана улыбается мне, в очередной раз демонстрируя очаровательные ямочки на щеках.
— А знаете, Андрей, — говорит она, — игра идет вам на пользу.
— Что?! — я даже как-то теряюсь: совершенно непонятно, как она сделала этот парадоксальный вывод. И главное, с чего бы.
— Ну как же, — развивает сценаристка свою мысль. — Вы только что подошли к группе женщин, две из которых вам не знакомы, и громко, не смущаясь, выложили свои претензии! Да еще и эмоционально! Интереснейший эффект. Думаю, еще несколькими неделями раньше вы и с мужчинами не стали бы связываться, так?
Открываю и закрываю рот, не зная, что сказать на это. Во-первых, причем тут это разделение на женщин и мужчин? Она что, намекает, что я избегаю женщин? Или что их побаиваюсь? Да ничуть не бывало, наобщался на всю оставшуюся жизнь еще в техникуме — у нас там я один в группе был парень, со всеми вытекающими. Ну то есть я чувствовал себя чаще то ли экспонатом в музее, то ли объектом охоты, чем живым человеком.
И при чем тут высказывание претензий? Вот чего за мной никогда не водилось, так это молчаливости! Психологиня, тоже мне!
Однако почему-то ни одной из этих фраз высказать вслух не могу, зато чувствую, как щеки и уши заливает горячим. Значит, я стремительно краснею. Черт.
— Вот видите, — говорит Светлана каким-то очень добродушным и понимающим тоном, словно бы отвечая на мое молчание.
Хотя почему «словно бы»?
Разумеется, после этого обмена репликами я не то чтобы забываю о своих претензиях, но перестаю понимать, что я хотел бы услышать в ответ.
А и в самом деле, что? Признания, что они специально надо мной издеваются? Обещания больше не продолжать?
Я ведь понимал, что являюсь, помимо всего прочего, объектом эксперимента. Поздно теперь дергаться.
* * *
Сижу в харчевне тетушки Мо, ожидая Вергааса. Нужно разузнать, какие там у него планы насчет зогг, а заодно закинуть удочки, будут ли он и его люди изображать санитаров и дальше — если зогг размножатся, так все-таки надо, чтобы кто-то их изловил, а больше обратиться мне не к кому. Одновременно просматриваю текучку на коммуникаторе: кучу документов на подпись никто не отменял. Теперь, когда я лишен возможности выходить в режим демиурга, подписывать все это можно только в рубке, однако ознакомиться с ними заранее, чтобы не было никаких сюрпризов, я могу где угодно.
Ибо подмахивать не глядя — путь к катастрофе, это я уяснил еще пока играл в шлеме.
При этом мне еще нужно поговорить с Томирлом по поводу омикра и их торговли орехом толго; обсудить с Нирсом варианты минимизации технического обслуживания станции — может быть, законсервировать некоторые отсеки, все равно у нас изрядно поубивалось народу?
Наивный я был все-таки человек, когда считал, что возможность находиться на станции в режиме двадцать четыре на семь, да еще к тому же в полном погружении, сэкономит мне время! На самом деле мне и почесаться негде.
И если раньше часть важных разговоров я вел по коммуникаторам, то теперь игра почему-то решила, что это, мол, ненадежный метод связи, и все срочно захотели общать меня лично.
Итак, я жду Вергааса, как тут мимо мелькает что-то зелено-розовое, и на подушку напротив меня плавно опускается красотка в минималистичном наряде.
Вскидываю глаза — и пропадаю.
Это Цуйшели, но почему-то она выглядит совсем иначе. То есть нет, разумеется, так же, дизайн персонажа не изменился. Прежние самые зеленые попугайские перья вместо волос, когтистые лапы вместо ног, и костюмчик, который сошел бы за чуть удлиненный купальник на большинстве пляжей.
Но…
Если прежде я только с иронией отмечал, что дамочку специально сделали так, чтобы увеличивать риск спермотоксикоза у целевой аудитории (читай: игровых задротов, никогда в жизни не видевших живой голой женщины… да и мертвой, разумеется, тоже), то теперь она внезапно оказывает на меня совсем другой эффект. То есть в принципе оказывает эффект.
На что бы там ни намекала главный сценарист Светлана, а страха перед женщинами у меня нет. Во время учебы я научился не пасовать перед противоположным полом, и несколько ни к чему не обязывающих связей тоже завел. Или, скорее, меня завели: во время этих связей я наглядно прочувствовал собственной шкурой выражение «попал как кур в ощип», но это уже частности. Ну да, не проявлял инициативу, а подчинялся оной. Но было же? Было. Значит, и опыт соответствующий у меня есть.
Поэтому я только академически отмечал, что у живых женщин, разумеется, не может быть такой крепкой и одновременно большой груди при такой тонкой талии и крутых бедрах. И что нормальная живая женщина не будет постоянно таскаться в таких неудобных шмотках, если ей за это не платят… а, ну да, они же инопланетяне, которым у нас тут на станции постоянно жарко, очень удобно. А в общем, довольно смешной фансервис, думал я. Хорошо хоть, что 3,14 стали единственной его жертвой, та же Бриа и другие талесианки были одеты с куда большим достоинством.
Но теперь почему-то у меня голова идет кругом.
Цуйшели очаровательна.
Почему-то грудь ее кажется не такой карикатурно большой, как раньше, да и вообще фигура выглядит куда пропорциональнее. Она невысокого роста, как раз бы мне под подбородок… в отличие от рослой Бриа. Она лукаво и в то же время чуть неуверенно улыбается, блестя большими яркими глазами. До меня доносится шелест ее короткой одежды и едва уловимый цветочный запах — духи, должно быть.
Боже мой, как я мог раньше думать, что она смешна? Что хоть что-то в ней — смешно?
По уму мне бы сейчас гаркнуть на нее как-нибудь позлее: договор-то она не выполнила, сбежала. Еще и юного гения тораи вместе с каким-то вольным художником-саргом на деньги развела, что потребовало от меня кучи дипломатических маневров для разруливания и до сих пор, кажется, не разрулилось. Да и свою задачу по вытаскиванию тораи из ловушки, за которую я обещал простить штраф, не выполнила. В общем, пробу ставить негде.
Но у меня почему-то слова застревают в горле, и Цуйшели успевает высказаться первой.
И начинает она тоже не с извинений, которых от нее следовало бы ожидать. Нет. Она спрашивает:
— Капитан, а вы намеренно решили подольше промурыжить Терса Шивака в камере предварительного заключения? Чтобы он вам выкуп побольше предложил? Или вы просто о нем забыли?
Признаться, мне не сразу даже удается вспомнить, кто такой этот Терс Шивак. И вовсе не потому, что прелести Цуйшели отбили у меня способность к соображению. Просто я действительно про него напрочь забыл. Если бы недавно при разговоре с Томирлом не всплыло бы его имя, мог бы даже удивиться — а кто это вообще такой?
— Погоди, — говорю я, — так Терс Шивак хочет предложить мне выкуп?
— Ну естественно! — Цуйшели широко и лучезарно улыбается. — Ему же невыгодно, чтобы официально узнали о его художествах на станции! Остальным-то из тех, кого вы задержали, почти все равно, а у него если ИПП упадет, он не сможет больше путешествовать. И плакал тогда его бложик, — на этом месте она картинно поморщилась, словно давая понять, что она не слишком-то высокого мнения о Терсе Шиваке и его ютуб-канале или что там у него.
Вдыхаю и выдыхаю. Меня разрывают противоречивые стремления: холодно поглядеть на Цуйшели, демонстративно выйти и отправить на задержание ботов службы безопасности… а нет, эти боты сюда не заберутся — чертовка знала, где ко мне пристать! Мы все же находились в тайных ходах, проложенных в стенах станции непонятно кем (неужели ацетики расстарались? Или кто другой на этапе проектировки?)
Но пуще этого тянет ее расспросить. Знала же, чем зацепить! Цуйшели хоть меня и раздражает, хоть и вызвала неприятный разговор с Нолькарро и еще менее приятный обмен сообщениями с саргами, реально никакого вреда не нанесла. А Терс Шивак нанес. Даже удивительно, что я про него забыл — экий я, оказывается, незлопамятный.
Или просто замученный?
Мои вдохи и выдохи помогают кое-как успокоиться, и я прикидываю: привлечь к ответу эту мелкую мошенницу всяко не выйдет, если она укрылась в этих переходах. По крайней мере, пока я не завоюю авторитет и не получу настоящую власть как региональный менеджер мафии. Или, по крайней мере, больше власти, чем сейчас.
— Объясни мне, почему всем плевать на интегральный показатель полезности, кроме Шивака, — говорю я. — И почему он должен заплатить мне деньги?
— Я-то могу объяснить, — Цуйшели картинно прикладывает пальчик к губами. — А что мне за это будет? — и глазами хлопает.
Черт. Черт. Черт. Кажется, в справочной информации я читал, что 3,14 — едва ли не единственная раса, чьи сексуальные обычаи полностью совпадают с человеческими. И теперь я вижу, что да, это круче, чем просто внешняя привлекательность. Бриа вот тоже выглядит вполне соблазнительно для любого теплокровного гуманоида, но она никогда не пробовала со мной так кокетничать. У них там на Талес совсем другой уклад.
А теперь я должен как-то справляться с этим живым огнестрелом, в который полное погружение в игру внезапно превратило до этого скорее неприятную мне пишницу!
Впрочем, если бы люди совсем не могли противостоять гормональной буре, мы бы не были разумным видом. Так что я кидаю на Цуйшели внешне неприязненный взгляд, хотя больше всего меня тянет расслабиться и пошутить.
— Не хочешь — не объясняй, — говорю я. — Мне ты абсолютно не нужна. Я уже понял, что положиться на тебя бесполезно. А вот я тебе нужен. Раз ты снова передо мной появилась, значит, еще не рассталась с мыслью проворачивать какие-то дела на моей станции. И для этого тебе требуется, чтобы я закрывал глаза по крайней мере на часть твоих художеств. Так что выкладывай, что ты на сей раз хочешь мне предложить в качестве торга. И учти, что после твоих прошлых подстав доверять я тебе не намерен.
Сказав это, поздравляю себя с тем, что остался тверд, и с удачной формулировкой.
Цуйшели картинно вздыхает.
— Ну, если бы совсем не намерены были доверять, вы бы меня и сейчас слушать не стали… Андрей.
— Для тебя — капитан Старостин, — машинально возражаю я, а сам думаю: «вот, блин, подловила!» Потому что Цуйшели, конечно же, насквозь права.
В реале, может быть, я и в самом деле смог бы ее полностью проигнорировать. Но то игра — а как игровой персонаж она вносит в происходящее некий элемент очаровательного безумия, одни только зеленые перья на голове чего стоят. И смотреть на нее приятно. И… Да в сущности, больше ничего, но для визуального вида искусства это тоже много значит.
Безусловно, я отлично понимаю, что все, что она мне расскажет, я мог бы почерпнуть из других источников — как из справочной информации, так и просто поговорив с прочими персонажами. Однако гораздо приятнее слушать симпатичную девушку, чем читать с экрана, так?
— Ладно, капитан Старостин, — она снова мне улыбается. — А я-то думала, вы попроще.
Молчу, как бы показывая, что она неверно думала и грубой лестью меня не проймешь. А сам внутренне обмираю, стараясь не глядеть на ее ноги, которые она как бы невзначай перекрещивает. Да что ж это такое, мать твою!
Выйду сегодня на ночь из капсулы — скачаю и посмотрю порно на телефоне, вот что.
— Ладно, — говорит Цуйшели, — я вам то и хотела сказать: указать не очевидный факт, который ваши законопослушные помощники вряд ли заметят. Терсу Шиваку действительно не нужен скандал, и поэтому с него вполне можно слупить деньги за то, что вы не подадите официальную жалобу. Ведь если вы ее подадите — упадет его ИПП, а с ним и его карьера.
— Это я уже понял, — морщусь я, — не понял только, как это взаимосвязано. И вообще, интегральный показатель полезности вроде бы используется только для служащих Межзвездного содружества и тех, кто занимается коммерцией, — по крайней мере, так я понял из объяснений Бриа. — Откуда он у Шивака?
— Это не совсем так. ИПП присваивается всем, кто путешествует за пределы родной планеты, без него билет на космический корабль не купишь… Просто у большинства обычных разумных этот индекс крайне медленно прирастает или вообще почти не меняется. Нужно что-то особо серьезное сделать, чтобы он упал до нуля или ушел в минус — ну вот попасться на горячем, как Терс, например.
— А зачем же он тогда беспорядки мутил? — не понимаю я. — Если есть такая опасность, ему бы сидеть тише воды ниже травы…
— Да хайпануть пытался, а потом обнулить все обвинения на том, что существовала угроза его жизни, — пожимает плечами Цуйшели. — Ну или надеялся, что его ИПП выше вашего. Он не учел, что вы любую жалобу будете подавать от лица станции Узел как объекта Межзвездного содружества, и для успеха не нужно, чтобы ваш ИПП был больше. А теперь ему растолковали, что ему грозит снижение ИПП, и он сидит как на иголках.
— То есть если его ИПП упадет до нуля, его не будут транслировать? — соображаю я.
— Нет же! — восклицает Цуйшели, и сквозь маску роковой соблазнительницы на миг проглядывает досада ребенка, который пытается объяснить приятелю правила новой игры, а тот, идиот эдакий, никак не понимает. — То, что он там своим зрителям передает, это никакого не касается, от ИПП не зависит и никак на него не влияет! Вот если бы у него был образовательный или новостной канал, тогда его ИПП мог бы расти от социально значимой деятельности. А если бы упал, у него могли бы отобрать лицензию… Но Шивак без лицензии вещает, сам по себе. И хорошо, потому что у него, как правило, в каждом выпуске рассказывается только, где что плохо.
— И это смотрят? — поражаюсь я.
Хотя чему тут поражаться, в самом деле. Лично я для расслабления выбирал смотреть всегда что-то позитивное — если о путешествиях, то о красивых или интересных местах, если о машинах, то о дорогих и стильных машинах, и тому подобное. Но о том, что некоторых хлебом не корми, дай покопаться в навозной куче, и отнюдь не в поисках жемчуга, я тоже знаю.
— Да, у него огромная аудитория! — с энтузиазмом кивает Цуйшели. — Он и на Дей-ко полетел, чтобы показать, что там незаконно добывают эту фигню, как ее…
— Олиерит, — подсказываю я. — Сырье для производства высокоточных датчиков и измерительных приборов.
— Да, точно! — ослепительно улыбается Цуйшели. — Вот что значит человек с хорошей памятью!
И снова я сперва таю от ее комплимента, потом сердито напоминаю себе не расслабляться. Блин, два раза меня нагрела, и все равно веревки вьет как хочет! Видно, зря я думал, что раса 3,14 зря получила репутацию мошенников, раз у них такие трюки простенькие. Все у них заслуженно, просто на такого как я сложных трюков, видно, переводить не надо: и так сойдет.
— Ты скажи мне, человек с плохой памятью, — мрачно говорю я ей, — как ты собиралась оправдываться, что мое первое задание не выполнила, да еще и руки нагрела?
— Разве не выполнила? — Цуйшели хлопает глазами. — Ну так вы мне поручили вывести молодого тораи из-за баррикады, я вошла с ним в контакт, завоевала доверие — а тут вы сами всех выручили! Ну и что мне было делать, раз доверие уже установлено? Не выбрасывать же! Вот я и заработала немного.
От такой фантастической дерзости я немею, но одновременно мне даже смешно становится. Да уж, точно, тот самый случай, когда в реале держался бы от этой нахалки подальше, а в игре она добавляет ту самую ноту, которой мне не хватало прежде.
Но я еще пытаюсь сопротивляться.
— Ладно, — говорю я, — то есть ты хочешь сказать, что тебе доверять можно?
— Можно, можно! — она с энтузиазмом кивает, зеленые перья на макушке раскачиваются.
— И Терс Шивак заплатит, чтобы его ИПП не упал ниже плинтуса?
— Еще как заплатит!
— И переговоры с ним, конечно, нужно тебе поручить?
— Мне! — она кивает и осекается, видя выражение моего лица.
Понимает, что слегка перегнула палку.
— Спасибо за совет, — говорю я. — Еще пара-тройка таких — и сможешь, пожалуй, расхаживать по станции, не опасаясь, что боты тебя сразу схватят и в карцер сволокут.
— Так нечестно! — восклицает она и надувает губки. — Я вам уже столько помогла, а вы мне пустяковый штраф!..
— Из-за твоей подрывной деятельности у меня сейчас может случиться кризис с размножением зогг, — обрываю ее я. — По уму мне тебя не прощать, а штраф удваивать или утраивать надо! Но так уж и быть, спишу совсем, если ты мне расскажешь, что это за схема у тебя была с продажей орехов толго, где их склад находится и кто их больше всего потреблял.
Про себя я прикидываю, что если бы не Цуйшели, операция омикра не получила бы такого размаха. А значит, она точно в курсе, где там у них и чего.
— Зогг? Да это же нестрашно совсем! — улыбается Цуйшели, но скисает, увидев выражение моего лица. — Ладно, — говорит она, — если вам так охота быть занудой, покажу.
Ну и то хлеб.
— Вот и хорошо. Сейчас дождемся Вергааса, который у нас тут за ловлю зогг отвечает, и пойдет.
Цуйшели сникает еще больше: то ли ей не нравится Вергаас, то ли она соображает, что его, в отличие от простодушного меня, не проведешь. Меня, в общем, устраивает и так и так.
А главное — уродливая рожа мафиози будет меня отвлекать от роскошной фигуры Цуйшели. Ну… надеюсь. В теории.

Деньги: — 2 001 728 кредитов (счет заблокирован)
Характеристики капитана:

Репутация — 1616
Харизма — 86 (Уверенный Лидер)
Дипломатичность — 132
Предприимчивость — 81



Глава 10 (без правок)

Я ожидал, что у Цуйшели с омикра должен быть какой-то тайный склад. И размещен он, думал я, наверное, среди тех же складских помещений, одно из которых я в свое время отдал под салон «Норагир». А что? Омикра лазают, где хотят. Им, наверное, ничего не стоит пробраться с закрытый и даже законсервированный зал, чтобы сложить там свою охотничью добычу.
Однако, как оказалось, я недооценил и омикра и, пожалуй, Цуйшели.
— Как никакого склада нет? — спрашиваю я уязвленно.
Цуйшели только плечами пожимает.
— Это же омикра! Для них рассовать пятнадцать тонн орехов по вентиляции — плевое дело.
— А зачем им ты тогда нужна была?
— Как зачем? Наладить каналы сбыта! А вот мы и пришли.
«Мы пришли» — то бишь оказались рядом с небольшим кафе, не на главной «улице» хаба, а во втором кольце. Центральный проход тут поуже, мест для лавок и прочих заведений поменьше, зато само кольцо больше, потому что дальше от командной рубки. Ну и места тут, соответственно, дешевле.
Я даже пока играл в шлеме, заходил сюда редко: важных для игры мест тут практически нет, а путешествовать в густой толпе по узкому коридору на самокате крайне неудобно. Без самоката же просто слишком много времени тратится.
После того, как начал играть в капсуле, я тут и вовсе не был… ну, впрочем, и времени прошло всего ничего — два дня. Или все-таки три?.. Черт, уже и сам запутался! В любом случае, кажется, что гораздо больше.
Так вот, оказалось, что разруха, видимая в центральном коридоре хаба, этой зоны коснулась гораздо меньше. Часть заведений пустует, но они не разрушены, просто заперты. Народу значительно меньше, чем я помню — пожалуй, сейчас-то мне удалось бы проехать на самокате.
Мы останавливаемся у абсолютно целого фасада, чья вывеска гласит (я не шучу!): «Нож-Затейник». В недоумении глазею на витрину, где на многоярусных блюдах выставлены — ну надо же! — фигурки в форме различных уже знакомых и еще не знакомых мне инопланетян. Узнаю соноранца, преи и что-то непонятное, похожее на толкиеновского энта; таких я еще не видел.
— Они вырезают фигурки всех разумных рас из съедобных овощей и фруктов, — объясняет Цуйшели с тяжелым вздохом. — Орехи толго очень хорошо подходят для оформления изделий.
— Да, — говорит Вергаас, — это ты удружила, — и мрачно смотрит на пишницу. — Теперь нужно проверять всех постоянных клиентов!
Вергаас согласился взять на себя отлов всех зогг, не только интересующего его первого поколения, его даже просить специально не пришлось. Я не стал спрашивать, почему, но у меня сложилось впечатление, что мафиози попросту счел это своей обязанностью. Мол, раз договорились, то надо делать.
— Хозяин вам сразу же выдаст список завсегдатаев! — веско заявляет Цуйшели. — Он дорожит сотрудничеством со мной!
Однако не похоже, что хозяин кафешки так уж в восторге от контактов с Цуйшели. Наоборот, выглядит все так, что этот пожилой 3,14 был бы рад возможности заявить, что он ее знать не знает, и не дает ему так поступить только присутствие Вергааса, а пуще того — мрачное выражение лица мафиози. Тем не менее в ответ на мою просьбу (я стараюсь провести ее по тонкой грани между просьбой и приказом) он все же соглашается выдать полный список завсегдатаев. Случайных клиентов мы решаем не проверять: очевидно, что постоянный едок получит больше дозы орехов в организм, соответственно, если он заразится зогг, шансов, что те размножатся именно в нем, тоже больше.
На этом оставляю эту проблему на Вергааса: в отличие от Цуйшели, он продемонстрировал, что на него можно положиться.
Цуйшели же говорю:
— Иди, и чтобы глаза мои больше тебя не видели!
— Как?! — восклицает она. — Но ведь на меня так приятно смотреть!
И хлоп-хлоп ресницами. А поскольку вместо ресниц у нее мелкие зеленые перышки, эффект поразительный. Если «Узел-8090» получит популярность, ручаюсь, очень скоро такие ресницы, что называются, войдут в тренд.
Хотя я мало разбираюсь в женской моде, не удивлюсь, если перья на ресницы уже кто-то наращивает.
— А вот так, — говорю я, мысленно взяв себя в руки. — Штраф можешь считать списанным.
— Но Терс Шивак… — начинает она.
— Сам поговорю с твоим Шиваком, — перебиваю я ее.
Цуйшели обиженно надувает губки. То еще зрелище, однако я остаюсь тверд. Сам же называл себя мыслящим человеком и гордился, что инстинкты не имеют надо мной власти!
Да и потом, теперь-то у меня нет ощущения, что Цуйшели открывает собой новую сюжетную ветку. Больше похожа на досадную помеху, препятствие на дороге, от которой почему-то ни в какую не получается отделаться.
А даже если и открывает — я ведь никому не давал торжественного обещания соглашаться абсолютно на все сюжетные линии, куда бы меня не завело коварство сценаристов. Как говорят американцы, нужно выбирать, в какие драки вступать, а в какие — нет. Пока пишница дала мне пару хороших подсказок и не успела никак навредить, в отличие от прочих разов. Вот и ладно, вот и надо прекращать общение, пока я впереди по очкам.
Однако когда Цуйшели уходит от меня прочь по коридору — странной походкой, довольно соблазнительной, но однозначно не очень человеческой (вот когда становится особенно очевидно, что голени и стопы ее босых ног совершенно не похожи на человеческие… впрочем, на птичьи тоже — скорее ящерицыны лапы) — я ловлю себя на том, что не верю, будто это прощание навсегда. Ох, чувствую, принесет мне еще неприятностей…
Пока же, распрощавшись и с пишницей, и с Вергаасом, отправляюсь с Шиваком… Точнее, хочу отправиться, но меня ловит Нирс Раал. На сей раз по видео.
Выглядит Превосходный в полном диссонансе с названием своей расы: явно со сна, встрепанный и по-прежнему усталый донельзя.
— Капитан! — начинает он сходу. — Почему вахтенный мне передал лог, в котором половина заявок на текущий ремонт игнорируется, а очередь на остальные — в три дня длиной? Он говорит, что это ваше распоряжение! Я думал, что знаю, чего ждать от Эль-И, но это возмутительное разгильдяйство…
— Это не разгильдяйство, — перебиваю я. — Я действительно так распорядился. У инженерной команды сейчас особое задание, им нельзя мешать.
У Нирса вытягивается лицо.
— При всем уважении, капитан, — говорит он, — этот недостойный просит вас пересмотреть ваше, несомненно, продуманное всем сердцем и выстраданное всем разумом решение!
Так и сказал — «продуманное всем сердцем и выстраданное всем разумом». То ли перепутал от эмоций, то ли я чего-то не знаю о физиологии Превосходных. Но в целом, несмотря на эту ошибку, все мне было понятно: Нирс настолько пришел в ужас, что из своей обычной спокойной, иногда неуловимо ироничной манеры скатился в характерную для Превосходных преувеличенную вежливость с самоуничижением. Говорят, у азиатов в ходу что-то подобное. Ну да, привычки детства труднее всего забываются.
— А что? — спрашиваю я его. — Томирл меня уже предупреждал, что последствия будут тяжелыми, но ничего, пару недель-то продержимся…
— Пару недель?! — Нирс чуть ли не взвизгивает. — У этого недостойного просто нет слов, чтобы выразить глубину вашего заблуждения, а если говорить о вежливых словах, то их нет вдвойне!
— А попроще? — устало говорю я. Что-то я не припомню, чтобы раньше мой завхоз заворачивал такие словесные кренделя. Тоже за него кто-то играет, что ли? Или просто вычислителные мощности для непися повысили?
Нирс берет себя в руки и формулирует:
— Капитан, ну вы сами представьте. Допустим, за неделю инженерная команда управится с перепрошивкой фабрикаторов, — ага, отмечаю я про себя, он уже откуда-то знает, что речь идет о перепрошивке, хотя я ему вроде бы этого не говорил… либо сказал Томирл, либо правда ему вкладывает в рот слова живой оператор, который, разумеется, в курсе всего игрового процесса. — Хотя, — продолжает он, — по моему опыту всегда возникают всякие непредвиденные обстоятельства, и одной неделей дело наверняка не ограничится. Хорошо, если в две уложатся. А очередь на обслуживание знаете за это время какая накопится?! Да нас одними заявками завалит! Да им разгребать это все несколько месяцев потребуется!
Да, если там живой оператор, то он актер тот еще — и действует по системе Станиславского, с полным вживанием в роль. Когда вместо Бриа была живая актриса (хотя, может, тоже актер, кто их там знает… но мне приятнее думать, что все-таки девушка), она тоже говорила очень увлеченно, но все-таки сохраняя толику академической отстраненности. Да, она мне предлагала выход из непростой с юридической точки зрения ситуации — и одновременно словно в игру играла. Создавала этакий ментальный конструкт, развлекалась, что-то в этом роде.
А у Нирса, судя по интонациям, в самом деле душа болит за станцию!
Наверное, такой же псих, как и я.
Ну или это все-таки мастерски запрограммированный непись… а, какая разница! Так рехнешься про каждого раздумывать, когда он живой, а когда нет.
— Ладно, — говорю, — предположим. И что вы мне предлагаете?
— Отложить исполнение договора с саргами, иного выхода я не вижу! — безапелляционно бухает Нирс.
— А где мне достать деньги, чтобы выбираться из кредитной ямы, по-вашему? — довольно мрачно говорю я.
Тут же спохватываюсь: додумался такие вещи вслух говорить! А вдруг услышит кто? Мы не то чтобы широко уведомляли жителей станции о ее проблемах…
Однако, к счастью, я отступил в небольшой альков, чтобы поговорить с Нирсом. Тут весит реклама ближайших заведений (в частности, этого кафе «Нож-затейник», чтоб его!), а люди все ходят мимо и в эту сторону не смотрят. Ну и то хлеб. Хотя впредь пометка: о таких делах все-таки нужно говорить только лично… ну или находясь в полном одиночестве в герметически изолированном транспортном средстве.
— А чем вам помогут деньги с саргами? — так же резонно спрашивает Нирс.
— То есть как это, чем помогут? — не понимаю я.
— Они ведь поступят на счет станции!
— Ну и? — по-прежнему не понимаю. — Нам того и надо, разве нет?
— Разумеется, это уменьшит ваш долг перед банком, — вздыхает Нирс. — Но счет ведь по-прежнему будет заблокирован.
— С чего бы? — удивляюсь я. — У меня ведь кредит до двух миллионов, и если оплата от саргов — а мы, между прочим, на миллион договорились, — поступит на счет, у меня останется… — прикидываю в уме: последний раз я проверял эти цифры не так давно, но долг меняется динамически: какие-то средства прибывают, какие-то списываются на текущее обслуживание станции. — …у меня останется примерно девятьсот тысяч кредитов.
Тоже не супер, конечно, на новый большой модуль не хватит, но от этой суммы уже можно будет плясать…
— Да нет, — серьезно говорит Нирс, — у вас будет заблокированный счет с балансом минус миллион сто… примерно. И только-то.
— Почему?! — взвиваюсь я.
— Потому что нужно подать заявление на разблокировку счета в судебном порядке, — вздыхает Нирс. — Бриа вам об этом не сказала? И нам в этом могут отказать, пока кредит не выплачен до конца, прецеденты были.
Да бабушку вашу коромыслом в Юрьев день!
Кстати, а про Юрьев день-то я не зря вспомнил: это же феноменальное рабство.
— То есть, — до меня наконец-то доходит, — исполнение договоров с саргами можно и не гнать?
— Можно было! — с досадой восклицает Нирс. — Тем более, что вы не прописали конкретных сроков! А теперь все, спилили рога, пилите и зубы!
Наверное, какая-то идиома, решаю я. Вроде как «сказали А, придется сказать и Б».
И как по заказу, именно в этот момент получаю системное сообщение: «Поздравляем! Первая партия фабрикаторов поступила на орбиту газового гиганта НЕ-8675-РКГ. На ваш счет переведен первый транш: 200 000 кредитов. Получено очков репутации: +50
Получено очков предприимчивости: +10».
И следующее сообщение:
«В результате бездействия технической команды жители станции недовольны! Ваша репутация падает! Репутационные потери: -30 очков».
Ну вот.
И главное, теперь уже не остановишься: сарги уже перевели денег больше, чем за первую партию фабрикаторов (там отнюдь не пятая часть, гораздо меньше).
Ну в общем я молодец.
* * *
Неудивительно, что после этого разговора я являюсь в камеру Терса Шивака злой, как черт. Причем, что самое странное: зол я почему-то на Нирса Раала, который совершенно не при чем, просто глаза мне открыл. А в его лице, соответственно, на всех Превосходных скопом.
Терс Шивак сразу кажется мне странным типом. Одет он по-простецки, как положено эвакуированному нелегальному старателю с Дей-ко, даже если он на самом деле никакой не старатель, а блогер. Однако при этом держится с таким гонором, так цедит слова сквозь зубы и так задирает нос, словно родился отпрыском одной из элитных линий Превосходных.
Которые, как известно, без многослойных блестящих накидок и поясов даже в туалет не ходят.
Но на элитную линию Терс Шивак совершенно не тянул: у тех рога длинные и хитрозакрученные, а у него короткие, да еще всего два, а не три. У Превосходных из второго и третьего дивизионов тоже бывает по три рога (как у Нирса Раала, к примеру), но большинство все-таки двурогие… А вот двурогих элитников совсем не бывает.
В общем, он пытался представить все так, как будто делает мне одолжение, что привлекает к моей задрипанной станции внимание всего мира с помощью своего блога, а значит, я его должен отпустить с миром, а может, еще и приплатить.
Ну, платить бы я ему не стал, но если бы не слова Цуйшели о том, что чувак хочет дать мне на лапу, ни за что бы не догадался.
Начинаю даже сомневаться, уж не соврала ли мне девчонка из каких-то своих соображений. Однако не могу представить, зачем бы ей это. Допустим, поручил бы я ей посредничество между мной и Шиваком — она что, из собственного кармана бы мне приплатила?
Короче, в результате теряю терпение и иду на импровизацию. Наверное, Нирсова недавняя реплика насчет рогов и зубов надоумила.
— Слушайте, вы, — говорю ему. — Между прочим, на моей планете рога бывают только у травоядных существ. А у тех, кто их ест, хищников, рогов нет. Есть только зубы. Вы видите у меня рога? — с этими словами улыбаюсь.
Терс Шивак спадает с лица — и переговоры идут на лад.
Не думаю, конечно, что он реально испугался, будто я могу его сожрать. Просто атавизм сработал.
Тут я, конечно, угадал: у Превосходных нет ничего похожего на клыки, даже резцов нет. Сплошь одинаковые зубы вроде наших боковых, предназначенных для перетирания пищи. Кстати, только сейчас сообразил: это правда означает, что они изначально поедали какой-то довольно однообразный корм, скорее всего, растительный! Странно, никогда не слышал, что Превосходные вегетарианцы… Впрочем, не слышал и обратного. Я вообще мало разбирался, кто тут чем питается.
Тогда забавно! Вегетарианцы-Превосходные прижали всеядных преи (да, преи не травоядные, как я подумал было по их оранжерее). Далеко это от человеческих стереотипов.
Словно в подтверждение моих мыслей вижу системное сообщение: «Вы использовали прием психологического давления! +5 к дипломатичности».
В общем, в итоге мы с Шиваком договариваемся о том, что он платит мне пятьсот тысяч отступного. Прямо серьезно, я от гражданского лица не ожидал такой суммы! Это сколько же у него подписчиков, выходит?
Зря я пошел в тестировщики, надо было в блогеры…
Ловлю себя на этой мысли и тут же одергиваю: ладно, это же вымышленная реальность! Вряд ли за пределами горячечных фантазий местных сценаристов существуют блогеры, способные вот так просто выложить полмиллиона баксов… Или пару миллионов?
Пытаюсь прикинуть покупательскую способность кредита по отношению к доллару — безуспешно. Я не сказать чтобы великий экономист. Или это создатели игры тут что-то напортачили? И плата, которую предлагает мне Шивак, — это не реализм, а дань игровым условностям, спасательный круг, который выручит меня в трудный момент?..
Хотя даже этих денег не хватит до нулевого и тем более положительного баланса, вот засада-то. И значит, я опять не смогу ими воспользоваться…
Тут Терс Шивак уже не надменным, а стандартно-вежливым для Превосходных (то есть угодливо-подобострастным) тоном выдает:
— Этот недостойный хотел бы знать номер счета, на который его сиятельный собеседник соблаговолит принять деньги.
«Соблаговолит», ну надо же!
И тут до меня доходит кое-что поважнее.
Номер счета! У нас с Шиваком частная сделка, можно сказать, незаконная. Значит, он действительно может переводить деньги не на счет станции, а на любой, какой я укажу!
Вспоминаю, что какое-то время назад я уже жалел, что у меня тут в игре нет личного счета, на который я мог бы получать зарплату — и время от времени красиво жертвовать эту зарплату станции, поднимая свою репутацию. Или давать взятки инспекторам. Или красиво спаивать нужных людей… Помню такой механизм в одной древней градостроительной стратегии, очень он меня выручал, когда баланс становился минусовым — вот как сейчас.
Однако личного счета у меня ни тогда не было, ни сейчас он не появился… То есть все равно придется, видимо, указывать станционный. Или…
Говорю:
— Демьян! Имеется ли у меня личный счет?
— Как у всякого служащего Межзвездного союза, у вас имеется личный счет в банке, на который вы получаете зарплату, — сообщает мне Демьян. — Однако пока зарплата вам не выплачивалась, поскольку по соглашению с вашей планетой вместо зарплаты вы можете забирать полезные технологии для Земли.
Ах да. Помню, это входило в инструктаж при начале игры: что можно, мол, выигрывать для землян всякие ништяки. Но потом об этом ни слова не было, я и забыл.
— И на какие технологии я могу претендовать? — спрашиваю Демьяна.
— Ни на какие, — отвечает тот, — поскольку испытательный период еще не кончился.
— Демьян, какова продолжительность испытательного периода?
— У меня нет информации по данному вопросу.
Ну ни фига себе. Почему такой простой вопрос засекречен? Глюк — или я утратил право на ответ вместе с репутационными потерями?
Ну да не важно, мне сейчас важны не гипотетические гостинцы для моего не менее гипотетического (и воображаемого) земного начальства, а само существование этого счета.
— Демьян, — говорю, — но ведь я могу получать на этот счет средства из сторонних источников и распоряжаться ими по своему усмотрению?
— В рамках законодательства Межзвездного содружества — безусловно.
— Тогда перешли реквизиты счета на личный коммуникатор господина Терса Шивака.
Аллилуйя! Наконец-то у меня появятся свободные средства, которые я смогу тратить по своему усмотрению! На модуль их тоже не хватит, конечно, — да ведь чтобы построить модуль, пришлось бы их перевести на счет станции, а там они просто провалятся в ту же бездонную дыру, выкопанную для меня Межзвездным содружеством. Зато я могу решить с их помощью некоторые первоочередные проблемы… ну вот хоть проблему с нехваткой персонала для обслуживания станции, благо, дорожка-то накатанная.
Выхожу из камеры Шивака — и выбираю доску объявлений. Где там мой старый знакомец Нор-Е, бригадир космических монтажников?
— Командир! — ящер-соноранец скалится на меня с экрана. — Что на сей раз взорвать на благо станции?
— Не поверишь, — говорю, — на сей раз только созидательный труд, как ты любишь.
Нравится мне этот тип. Сложно объяснить, чем. Свой он какой-то. Понятный, несмотря на чешую, хвост и вертикальные зрачки.
— Эх, жаль, — Нор-Е мне подмигивает, — а я как раз надеялся хорошо развернуться! Ну да какие наши годы. Ладно, будем созидать, раз надо.
Я ж говорю, нравится.

Деньги
Счет станции: — 1 724 045 кредитов (счет заблокирован)
Личный счет: 500 000 кредитов

Характеристики капитана:

Репутация — 1634
Харизма — 86 (Уверенный Лидер)
Дипломатичность — 137
Предприимчивость — 91



Глава 11 (без правок)

— М-да, — Нор-Е зачарованно глядит в огромный иллюминатор. — И ради этого вы заварили всю эту кашу?
С нашего места виден газовый гигант, чей каталожный номер я все равно не помню. И кольца вокруг него, поуже, чем у Сатурна, но тоже красивые.
Сейчас планета висит от нас довольно далеко, по размеру она где-то как Луна в ясный день.
А мы сами находимся в кафе-баре под названием «Глаз бога». Несмотря на пафосное название, тут очень мило: ползучие растения по стенам, похожие на транспортные лозы омикра, и барная стойка, подсвеченная синими светодиодами. Поэтому-то я и выбрал для встречи это заведение.
Эпизод с Цуйшели и «Ножом-затейником» впервые заставил меня по-настоящему осмотреться по сторонам. Я прекрасно знал, что в центральном хабе (да и не только в нем) полно харчевен, магазинчиков по продаже техники, каких-то кулинарных принадлежностей и даже модных бутиков — хотя понятия не имею, какая одежда может подойти одновременно разным видам: несмотря на то, что гуманоидная форма самая распространенная в Содружестве, большинство инопланетян все-таки сильно отличаются друг от друга размерами и видом частей тела. Но разработчики игры постарались на славу и придумали для каждого из этих местечек хотя бы вывеску и витрины.
До сих пор я был уверен, что все они — просто декорации, но это оказалось не так. В большинство заведений и впрямь нельзя зайти, хотя у них имеется регистрационный номер и (как выяснилось, когда я запросил информацию у Нирса), налоги и прочие отчисления в станционную казну они тоже платят. Но в некоторых местах, когда я пытался взять курс на дверь, меня не просто плавно разворачивало вдоль стены — двери открывались передо мной и удавалось попасть внутрь.
Особо много времени на масштабное исследование у меня не было, но я все же обнаружил три «настоящих» заведения. Во-первых, «Галактический котел» — вопреки названию, не бар со сложносочиненными коктейлями, а довольно унылая едальня, делающая ставку на скорость и универсальность еды, что-то вроде бургерной. Только ассортимент у них еще скучнее, чем в каком-нибудь Макдональдсе: протеиновые кубики, протеиновые напитки, пластинки из клетчатки и глюкозный напиток — насколько я понял, просто сахар, растворенный в воде.
Во-вторых, «Термиро-окк» — роскошный ресторан с зеленой зоной и сценой, на которой даже выступал маленький оркестрик, вооруженный инструментами ужасающего вида. Уж не знаю, кто придумывал все эти спиралевидные трубы и виолончели в форме гроба, но он здорово развлекся.
Ну и в-третьих, вот этот самый «Глаз бога»: совсем небольшой уютный бар, расположенный возле огромного иллюминатора. Видимо, это и есть их главная фишка. Хотя нет, одна из фишек: второй были небольшие устройства на каждом столике, и рекламный плакатик: «Активируйте поле защиты от прослушивания и видите конфиденциально переговоры любой сложности!»
Короткая консультация с Демьяном подтвердила, что у владельцев «Глаза бога» действительно есть разрешение от станции на предоставление соответствующей услуги.
Поскольку я уже оценил, насколько в новых условиях полного погружения удобнее разговаривать о делах, сидя за столом и чтобы никто случайно не мог подслушать, а не просто общаться по коммуникатору из телефона, я пригласил Нор-Е именно сюда. Ну как пригласил. Полдня назад я связался с Нор-Е и вкратце обрисовал, что потребуется от его ребят. Он ответил, что заказ сложный и что надо это обсудить, и предложил встретиться вечером. Я сначала позвал его в конференц-зал около рубки, но потом, обнаружив это место, перерешил.
В конце концов, раз погрузился в игру с таким роскошным визуальным оформлением, надо этим пользоваться, так?
Да и для чего-то сделали это место — словно специально для таких переговоров. Этакий маленький бонус.
Нор-Е явился вовремя, одобрительно кивнул, когда я махнул ему рукой от столика у иллюминатора — оценил, какое место я ухватил. Правда, других посетителей кроме нас с ним все равно не было, так что особой ловкости от меня не требовалось.
А усевшись рядом со мной, монтажник тут же поинтересовался, видна ли уже работа фабрикаторов на кольцах нашего газовичка.
Поскольку я как раз недавно поинтересовался тем же самым, то имел возможность ответить ему утвердительно.
— Пока запустили только первую партию, — сказал я. — Если присмотреться, можно увидеть, что край левого кольца слегка серебрится.
Именно тогда Нор-Е испустил свой возглас — мол, как это вы столько усилий ухнули ради такого дурацкого результата?
В ответ я хмыкаю с напускной уверенностью.
— Это пока самое начало. Разумеется, мы пока выпустили примерно одну двадцатую запланированного объема фабрикаторов… — причем заплатили нам как за одну пятую, так что следующие партии будем выпускать без воодушевляющего перевода денег на счет станции, но тут уж ничего не поделаешь. — Когда их будет хотя бы одна пятая, тогда уж можно будет о чем-то говорить. А вообще-то сарги отметили, что полный художественный эффект недостижим без полноценного объема аппаратов…
Нор-Е громко фыркает.
— Ну допустим. Им виднее. Ладно, а тебе, выходит, теперь расхлебывать последствия этого… наведения красоты?
— Вроде того, — говорю я. — Точнее, я хочу, чтобы их расхлебали вы.
Нор-Е вздыхает. Гримаса чисто человеческая и странно выглядит на его морде, которая представляет собой нечто среднее между ящерицыной и змеиной.
— Ладно, давай. Не совсем наш профиль, но что уж тут делать. Говоришь, нужно, чтобы мои красавцы вместо ваших грибочков проследили за нормальной работой станции две недели?
— Примерно так, — говорю. — Я уже обсудил это с моим консультантом по дипломатической работе, мы вас оформим как частных подрядчиков на службе у Межзвездного содружества, я на это имею право.
Не самый приятный разговор был с Бриа. Не в том смысле, что она меня обругала. Просто после того, как совсем недавно она вела себя как живой, профессиональный и даже не очень стандартно мыслящий человек, довольно странно было снова общаться с ней в ее вежливой, улыбчивой и абсолютно невыразительной ипостаси. Той самой, которую я считал полезной только для готовки кофе. «Бриа, я хочу нанять сторонних подрядчиков на место инженерной команды. — Чем я могу в этом помочь, капитан? — Как мне оформить их работу? — Отдельным договором частного найма! Мне подготовить документы?»
Мы с Нор-Е обговариваем другие организационные моменты, после чего в разговоре наступает пауза. Нужно вроде как прощаться и бежать по своим делам, но я вижу, что Нор-Е хочет еще что-то сказать. Я, конечно, тороплюсь, но у меня предчувствие, что будет нечто интересное, поэтому приглашаю его высказаться.
И он меня не разочаровывает.
— Слушай, командир. Ты, смотрю, мужик правильный. Третий раз нас нанимаешь, и все три раза — чтобы очередной пожар потушить, так?
Открываю рот, чтобы возразить — при чем тут пожары? То есть пожары были, конечно же, когда Шивак поднял свой нелепый мятеж, и у меня станция чуть ли не куски разлеталась. Но монтажники-соноранцы-то тут причем? Я их, вообще-то, и правда в какой-то момент хотел привлечь к спасению заложников из заваленного тоннеля, но не успел же…
Потом вспоминаю, что «тушение пожаров» — это такой устойчивый слэнг в менеджерской среде, только не на русском, а на английском языке. «Пожар» означает любую текущую проблему, которая неожиданно всплыла, угрожает катастрофическими последствиями, и на решение которой приходится бросать все силы. Аврал, короче. Но тому, кто программировал лексикон Нор-Е, очевидно, не хватило знания русского языка и слова «аврал», что могу сказать.
— Вроде того, — отвечаю сдержанно.
— А сейчас, я так понял, вообще свои собственные средства хочешь потратить, чтобы закрыть проколы вашей инженерной команды? Потому что они, растяпы, эдакие, не справляются.
— Они не растяпы и это не проколы, — поправляю я. — Прокол мой собственный, поскольку я неправильно рассчитал имеющиеся в моем распоряжении ресурсы. Значит, из личных средств все и исправлять.
Нор-Е смотрит на меня особенно пристально.
— Хороший ты мужик, командир, — говорит он. — Ответственный. И работать мы с ребятами на тебя будем, не вопрос. Но ей же ей, как меня бесит, что Содружество на такие посты, как твой, назначает необразованных варваров с отсталых планет!
Могу только хлопать глазами, как давеча Цуйшели. Разве что у меня, уверен, далеко не так очаровательно получается.
Не привык я как-то к бытовому хамству. Точнее, успел отвыкнуть — в школе, конечно, со мной еще и не так говорили, но с тех пор уже много лет прошло. Да и вообще — чтобы тебе хамили в компьютерной игре, да еще вроде как персонаж-союзник?!.
Нор-Е между тем начинает смеяться. Смех у него тоже человеческий и вполне приятный. Впрочем, тут все актеры озвучки могут похвастаться красивыми голосами и умением ими владеть, с чего бы ожидать иного.
— Извини, командир, я тебя обидеть не хотел, — говорит Нор-Е. — Просто дело такое… Я уже не на первом инфраструктурном объекте Содружества с бригадой кручусь, и везде, заметь, везде — недоделка на недоделке! Частью — потому что спонсоры мудрят, хотят себе задницу прикрыть… ну, как они это понимают. У каждого какие-то тайники, секретные ходы, предохранители, а простым работягам расплачиваться. Частью — бюджет урезают на самое необходимое с понятно какими последствиями. А частью потому, что из-за политических интриг назначают в командиры кого попало… И пойми меня правильно, ты — прекрасный вариант, один из лучших. Я тебе потому это и говорю. Ты звезд с неба не хватаешь, но башка у тебя на месте. А главное — реально за станцию радеешь, не просто так хреном с бугра колосишься, и не свои собственные проблемы решаешь за ее счет. Ей-ей, если бы я сам этот Узел конструировал, — тут он усмехается чему-то, — кого-то типа тебя в кэпы бы и подбирал. Но вот одна проблема — не знаешь ты ни хрена! Не представляешь даже, что это за объект такой — космическая станция.
— То есть как это? — я совсем забываю и про его резкие слова, и про то, что разговариваю либо с порождением игровой нейросети, либо с оператором, который, по идее, знает меня только с игровой стороны. Это меня — меня! — обвинили в том, что я не представляю, что такое космическая станция?! Да я от космоса столько лет фанатею! Столько читал про него! — На моей планете тоже космические станции строят! Пусть не такие большие, но…
— Но, — говорит Нор-Е, — ты же сам не физик, не инженер и даже не пилот-навигатор? Постройкой этих станций не занимаешься?
Вынужден кивнуть.
— И орбиту не вычислишь, если припечет?
— Так ведь не обязательно уметь вычислить орбиту, чтобы уметь управлять станцией, которая уже на орбите расположена.
— Скажи, а сколько на станции Узел маневровых двигателей? — вдруг спрашивает он.
— Что? — чуть теряюсь я.
— Маневровых двигателей. Тех, которые для маневров используют. Где установлены маршевые двигатели? Может ли станция генерировать пространственные аномалии и через них проходить, как космический корабль? Какой процент потребляемой станцией мощности расходуется на удержание на орбите? На каком принципе работает энергоустановка, которую ты нанимал нас установить — она гравитационная, термоядерная или квантовая? Почему станция радиально симметрична, хотя не вращается? Для чего модули соединены между собой?
Ну, это-то я помню с первых минут игры!
— Для придания жесткости конструкции, — говорю. — Нор-Е, а с чего это ты меня экзаменуешь? Или, точнее, пытаешься донести до меня мою профнепригодность?
— Да не донести я до тебя ее пытаюсь, а искоренить, — говорит мне ящер. — Ибо осознать проблему есть первый шаг к ее решению. Говорю же, нравишься ты мне. Правильный ты мужик. И в моих интересах, чтобы ты у меня в клиентах задержался как можно дольше. Вот и говорю тебе — учись! Ученье, как говорится, свет. А также повышение зарплаты и живучести.
Так, думаю, прораб-то он конечно прораб, а рассуждает как какой-нибудь профессор инженерного дела. Все-таки оператор с соответствующим пунктиком? Или… в самом деле, чем черт не шутит, настоящий специалист? Но зачем? В чем смысл пытаться обучить тестового игрока инженерным премудростям? Даже если допустить, что на базе этой станции отрабатываются вполне себе рабочие для реального мира принципы строительства. Ну, допустим, применимые в условиях Арктики. Вот армейская база Трилистник на крайнем севере — ну чем не космическая станция! Даже по плану похожа.
— Где учиться? — спрашиваю с раздражением. — Тут университетов для будущих капитанов космических станций не завезли. Или мне сопроводительную документацию к станции наизусть вызубрить?
Нор-Е кривится.
— Еще чего не хватало! Знаю я эту документацию… Слушай, ладно. Покидаю я тебе литературы… облегченной. Там перевод компьютерный, но неплохой, должно сойти. И объясню, что непонятно. Буду тебе типа частным преподавателем, — хмыкает.
— И сколько я за эти уроки платить должен? — спрашиваю.
— Все твое свободное время и внимание, — улыбочка у Нор-Е уже прямо крокодильская. — А ты как хотел? Зато я из тебя такого спеца сделаю — ух! Ты после этого курса даже помощником сварщика в нашу бригаду сможешь пойти, а уж о командовании станцией вообще молчу!
М-да, не скажу, что у меня был богатый жизненный опыт, но что-то мне кажется, что и на любом другом фоне предложение учиться базовым знаниям по работе с космическими объектами от персонажа компьютерной игры тоже играло бы всеми красками радуги…
— А что, — говорю я, нерд из нердов. — Давай. Только свободного времени у меня кот наплакал. Так себе плата получится.
— А это уже твои проблемы, — серьезным тоном отвечает Нор-Е.
* * *
Когда я говорил, что свободного времени у меня кот наплакал — я не врал. Я настолько не врал, что даже страшно.
Поначалу я собирался придерживаться своего прежнего ритма: то есть отыграл положенное количество часов (восемь или девять), выходишь из капсулы — и забываешь об игре до следующего дня. Ну, пытаешься забыть. Разумеется, что-то обдумываешь, что-то крутится в голове, но, в общем, нормальный рабочий процесс. Как будто трудишься в офисе.
Однако наш договор с Нор-Е лишил меня этой иллюзии — а заодно и возможности разграничивать игру и реальную жизнь.
Я-то думал, он скинет мне подборку каких-нибудь коротких статей или видео на ютубе — ну да, ссылки на реальный интернет, понятно же, что разговаривал я в кафе не с неписью, а, опять же, с живым оператором. Может быть, даже с тем же самым, кто до этого Нирса озвучивал… ну вряд ли просто у них там полная корзина энтузиастов проекта с недюжинными актерскими способностями! А разницы, через какой аватар говорить, наверняка нет.
Однако Нор-Е через игровую систему (то есть через Демьяна) прислал мне текстовый архив на много мегабайт. А там оказалось — мама дорогая! Не подборка коротких статей и видео, а полноценные… ну, чуть ли не учебники, что ли. Вперемешку с конспектами и методичками. Убористый текст, явно надерганный из разных мест. Но вряд ли из википедии, судя по информативности.
И он не соврал насчет перевода: не знаю, откуда он их взял, но формулировки там были такие, что местами порадуешься гуглтранслейту. Да еще с формулами. Убиться, как будто я что-то помню из школьного курса математики!
Короче, я быстро понял, что читать мне здесь не перечитать.
Содержимое архива касалось всего понемногу: и расчета космических орбит, и сопромата (ну, так я решил, потому что в одной из статей объяснялось, какие материалы деформируются при каких условиях и как продлить сроки их эксплуатации), и прикладной биологии, и еще кучи разных тем. Голова крутом. Некоторые данные были, похоже, настоящии, другие — явно списанными с лора игры. Например, куда более подробные сведения о каждой расе. Куда больше, чем мне удалось узнать из их краткого описания.
Читать все это было не только увлекательно, но и сложно. Возникло даже ощущение, что я все-таки поступил в институт и готовлюсь к сессии за два дня до оной: нихрена не успеваешь, до смерти устаешь и тонешь в море новой информации.
Однако жить мне было интересно. Особенно учитывая то, что на станции за последующие дни, несмотря на помощь монтажной бригады Нор-Е, не было недостатка в мелких поломках и происшествиях, и каждый раз приходилось на месте оперативно продумывать, как их устранять.
А через три дня после начала моей «вечерней школы» меня вызвал Григорий.
— Мы тут подумали, — сказал он, — что для пущей реалистичности игры не мы должны вам рассказывать, если ночью персонажи попытаются связаться с вами. Они должны сами иметь возможность до вас достучаться.
И всучил мне точную копию игрового коммуникатора: широкий такой браслет, похожий на фитнес-трекер, только без экрана. Точнее, весь браслет представлял собой один сплошной экран.
Офигеть, я знал, что такие модели уже выпускаются, но думал, что они супердорогие. А тут мне за здорово живешь такой выдали!
После этого времени стало еще меньше: хотя я по старой памяти старался блокировать на ночь все, кроме срочных вызовов, дела доставали меня во время еды, утреннего душа или даже в те святые полчаса, которые я обязательно посвящаю поглаживанию Белкина.
И судьбоносное сообщение Бриа застает меня как раз примерно через неделю после разговора с Нор-Е, когда я чищу зубы:
«Ваш встречный иск против Гильдии докеров принят в дело, — гласит ее послание. — Слушание по делу назначено на послезавтра».
Так, думаю я голосом Остапа Бендера, глядя в зеркало на свою небритую рожу, всю в пене от зубной пасты. Лед тронулся, господа присяжные заседатели! Кажется, гениальный (без всяких кавычек!) план Бриа начинает приносить плоды!

Деньги
Счет станции: — 1 436 115 кредитов (счет заблокирован)
Личный счет: 246 000 кредитов

Характеристики капитана:

Репутация — 1702
Харизма — 87 (Уверенный Лидер)
Дипломатичность — 140
Предприимчивость — 95



Глава 12 (под редакцией Вероники Плотниковой, решившей, что сон для слабаков)

Гениальный план Бриа состоял в следующем.
Во-первых — подать встречный иск против гильдии докеров, которая не доплачивала отчисления за корабли (напоминаю, что Межзвездное содружество установило для кораблей, согласившихся помочь в перевозке старателей с Дей-ко, скидку на обслуживание, которую Гильдия докеров и поспешила заграбастать). Чтобы доказать, что такие нарушения действительно имели место, мы приложили записи переговоров с капитанами, которых просили заняться вывозом беженцев.
Впрочем, это была только первая ступень плана. К сожалению, дальнейшее развитие событий зависело не от нас, а от того, как будет действовать Гильдия докеров. У Бриа на этот счет имелись свои соображения, которые показались мне вполне логичными, но мало ли что мне показалось!
Правда, если за аватаром той Бриа, что меня консультировала, скрывалась одна из разработчиц игры, она могла мне попросту изложить, как все устроено и дать исчерпывающую пошаговую инструкцию… Или, наоборот, завести в ловушку: я уже заметил, что разработчики очень любят выливать на мою голову метафорическую кипящую смолу и высыпать мешок метафорических же перьев.
Ну, так или иначе, а нам пришло приглашение присутствовать на заседании. Виртуально, разумеется: к счастью, создатели игры не стали прописывать перелет на какую-нибудь планету Межзвездного содружества с полноценным залом суда.
Несмотря на подборку статей, которые передал мне Нор-Е, я так и не понял, как у них тут реализована связь выше скорости света. Или, точнее, мне пока недостает общих знаний, чтобы понять хотя бы принцип. Это каким-то боком связано с антигравитацией — вот и все что я знаю.
При этом возможностей межпланетной связи не хватает для организации всеобщей сети, хоть сколько-то напоминающей Интернет. Именно поэтому процветают частные инициативы по закачиванию на информационные носители всякого развлекательного и не только контента с целью последующей перепродажи. Особенно успешно этим промышляют 3,14 — у них есть целые отработанные алгоритмы подбора инфы, которая заинтересует каждую из рас содружества. Но ладно, это я отошел в сторону. Главное, что общегалактической сети нет, а связь все-таки иногда бывает и работает недолго. Все потому что стоит дорого и зависит от каких-то космических флуктуаций. Грубо говоря, этакий аналог модемного соединения.
Для того чтобы подключиться к галактической судебной системе, мы с Бриа отправились в конференц-зал.
На месте Бриа, кажется, снова живой оператор: она встречает меня привычной сияющей улыбкой, но за этой улыбкой угадывается нервозность. Не спрашивайте меня, как я понял: некоторые вещи почему-то очевидны, несмотря даже на то, что вместо различной невербалики для существа из плоти и крови можно полагаться всего лишь на нюансы прорисовки.
— Все пройдет по плану, — говорю я. — Я в вас верю.
Бриа коротко и чуть сконфуженно улыбается.
— Да, в целом я тоже верю… Сколько раз уже видела! Но все равно каждый раз немного сомневаешься. Все-таки предсказывать работу искусственного интеллекта не то же самое, что договариваться с существами из плоти и крови. Не представляю, как людям это удается.
Это странным образом не походило на ту спокойную и собранную Бриа, которой она была во время формулировки плана.
— Почему не представляете? — удивляюсь. — Как раз искин работает по заданным алгоритмам.
— А вот и нет, — возражает она. — Искин формируется по заданным алгоритмам, да… Нейросеть обучается на тысячах, нет, даже миллионах примерах! При этом обучение постоянно курируют другие искины и живые операторы, присваивают каждому решению взвешивающий коэффициент, при этом никто никогда не знает, к какому результату это все может привести. Вот и получается результат порой неожиданный.
— Постойте, но вы же сами говорили, что судебные искины содружества действуют не в рамках прецедента, а в рамках закона, поэтому делопроизводство до предела предсказуемо… — сбитый с толку, возражаю я. Потому что Бриа да, говорила именно это во время нашей памятной беседы в каюте.
Эта незнакомая Бриа слегка улыбается.
— Ну, раз говорила, значит, правда. Я себе в этом вопросе доверяю. О, смотрите, наше время подошло!
На голографическом экране, который Бриа зажгла над овальным столом для переговоров, появляется заставка с гербом содружества — ей-ей, так я и не смог понять, что на нем изображено! То ли бумеранг, то ли хоккейная клюшка, то ли какое-то неуклюжее холодное оружие. Еще думал написать разработчикам, что герб должен быть более нейтрален и понятен всем — ну например, звезды над горой, и плевать, что «Парамаунт Пикчерз» додумалась до этой идеи первой. Однако замотался и забыл. У меня в игре как-то набралось достаточно вопросов и примечаний и без этого герба.
После этого на экране появляется какой-то текст на знакомой интерлингве Межзвездного содружества, а приятный безличный голос произносит:
— Слушается дело АУ-424578-8090, Гильдия докеров против Андрея Старостина и станции «Узел», Андрей Старостин и станция «Узел» против Гильдии докеров. Подтверждается присутствие Андрея Старостина и его юридического консультанта Бриа из клана Золотого пятилепесткового соцветия?
— Подтверждаю, — говорит Бриа.
— Подтверждаю, — эхом откликаюсь я.
— Противоположная сторона — Гильдия докеров. Присутствие подтверждено, — продолжает тот же искусственный голос, и символы на экране немного изменяются. — По делу имеются следующие материалы…
Голос безлично перечисляет: заявление докеров и аудиозапись (как я понимаю, запись переговоров с Вергаасом), постановление о наложении штрафа и блокировке моего счета, затем встречное исковое заявление, поданное Бриа от моего имени, заверенные записи переговоров с капитанами. Только голос перечисляет все это не так коротко, а на жутком бюрократическом языке, где одно паршивое заявление описывается примерно десятью-двадцатью словами, да еще ему присваивается какой-то там номер.
Я, кстати, заметил забавное: все номера оканчиваются на 8090, тот же самый номер, который присутствует в названии игры. Мне как-то так и не попалось информации, что это за число такое. Ведь не порядковый же номер станции! До нее было всего три, согласно лору игры, значит, она должна быть четвертой.
Не может это быть и номером станции в каталоге совместных объектов Содружества: из данных, которые мне прислал Нор-Е, следовало, что счет таких объектов шел на сотни, но никак уж не на тысячи.
Загадочная загадка.
— Материалы были взвешены, и материалы стороны «Андрей Старостин» были признаны более весомыми по причине официального разрешения на запись всех переговоров, ведущихся через коммуникационную систему станции «Узел». Материалы, поданные Гильдией докеров, были собраны в отсутствии разрешения на запись. Гильдии докеров подан уточняющий запрос на предоставление дополнительных материалов… — короткая пауза, символы на экране снова меняются. — Гильдия докеров изменяет подателя иска на Атуану-эк-Лиариах, ведущего менеджера по техническому обслуживанию судов малого и среднего тоннажа. Иск Атуаны-эк-Лиариах на возмещение ущерба, понесенного вследствие использования Андреем Старостиным неподобающих способов ведения коммерческой деятельности, признан проигранным на основе сравнения интегральных показателей полезности. Штраф, наложенный на счет станции «Узел» будет отозван. Встречный иск Андрея Старостина и станции «Узел» против Атуаны-эк-Лиариах признан недействительным, поскольку формулировка иска выводит его за объем должностных обязанностей ведущего менеджера по техническому обслуживанию судов малого и среднего тонножа.
Привожу весь этот бред близко к тексту, как я его запомнил. На самом деле там могло быть и сложнее: юридический суржик очень тяжело воспринимается на слух, а текст на экране я не понимал, и он почему-то для меня не переводился.
— Ура! — восклицает Бриа и даже хлопает в ладоши, как девчонка. — Получилось!
— Вы же говорили, что все получится, — хмурюсь я.
Да, именно в этом и состоял план Бриа. Она говорила мне так: как только мы подадим встречный иск, поддержанный более надежными свидетельствами, Гильдия докеров не захочет мараться и перекинет иск на одного из своих менеджеров среднего уровня. А у этого менеджера по определению не может быть ИПП выше моего, так что на сравнении ИПП мы точно выиграем.
Что и произошло.
Неужели она не была уверена? А производила впечатление полностью компетентного специалиста, который ручается за свои слова.
— Ну… — Бриа слегка смущается. — Знаете, тут каждый раз как в первый… Кроме того, моя специализация — вообще-то дипломатия, а не юридические закавыки.
«А у меня в каюте вы говорили другое», — хочу сказать я, но вовремя прикусываю язык.
Я точно уверен, что Бриа сейчас не непись, да… А с какого перепугу я решил, что за нее все время играет один и тот же оператор? Может, это разные девушки?
Правда, если это разные живые операторы, то не очень понятно, зачем они сейчас поменялись местами. Ладно, в прошлый раз юрист-Бриа, назовем ее так, дала мне исчерпывающую консультацию, которую не смогла бы дать непись или неспециалист. Но сейчас-то консультация вроде не нужна…
Или нужна? Сейчас со мной свяжется Гильдия докеров и попробует заключить мировое соглашение, потому что у решения искина есть нюансы…
Мир уже привычно выцветает до черно-белого, перед глазами появляются золотые буквы системного сообщения:
«Поздравляем! С вас снят штраф в 1 200 000 кредитов, счет разблокирован! За решение сложной задачи юридическими методами вы получаете дополнительные очки! Репутация: +200
Дипломатичность: +10
Харизма: +5
Предприимчивость: +5».
Офигеть, хотя при чем тут дипломатичность, харизма и предприимчивость, не совсем понятно: я-то практически ничего не сделал. Но будем считать это приятным бонусом.
Мир возвращает краски, я поворачиваюсь к Бриа, не в силах сдержать удивления:
— И что? На этом все?
— Да! — счастливо говорит она. — Правда здорово?
— И это весь судебный процесс? — я все еще не могу поверить. — Зачем вообще было наше присутствие, оно же все само…
— Обе стороны тяжбы должны присутствовать при разборе дела в реальном времени, — серьезно говорит Бриа. — Искин даже специально ради нас замедляет обработку информации, чтобы мы успевали следить за этим. Это очень важно. Таков закон.
— Н-ну… допустим, — говорю я.
— А кроме того, для того и нужны юристы, — она мне подмигивает. — Они сначала долго-долго придумывают стратегию, подбирают документы и тому подобное, чтобы потом все прошло быстро, в два счета.
И снова она говорит «они», а не «мы». Что, конечно, ничего не значит, но дает пищу для размышлений.
Впрочем, размышлять мне не хочется. Хочется… нет, не пройтись колесом, не запустить в космос фейерверки — а упасть от облегчения прямо тут. Сколько времени мне трепала нервы эта история с заблокированным счетом, не передать!
Теперь у меня наконец-то деньги должны выйти в плюс… ну или в небольшой минус, так точно не скажу. Если и минус, то теперь прибыль от новых запущенных коммерческих точек, которые начинают понемногу восстанавливаться после недавнего кризиса, должна все возместить. У меня до ситуации с Дей-ко баланс стабильно возрастал… точнее, возрастал бы, если бы не приходилось тратить на что-то новое.
Этак скоро я смогу все же начать строительство нового модуля! Наконец-то!
Тут наконец я начинаю кроме облегчения чувствовать первую радость. И на волне эйории говорю:
— По-моему, это нужно отметить! Бриа, как вы насчет визита в «Глаз бога»? Там чудесный вид!
Ну в самом деле, чем кафе в игре может привлечь посетителей — не едой же.
И только когда мы идем по коридору, до меня доходит, что это я впервые пригласил девушку в кафе. Ну пусть не настоящую девушку, и пусть не на свидание, а отметить деловое достижение — фактически на мини-совещание! — но все-таки!
* * *
…— На самом деле финансовые перспективы станции выглядят малопривлекательно, — говорит Бриа.
Она выглядит дивно хорошо в свете разноцветных огней, очерчивающих внешние модули станции: из того иллюминатора, у которого мы сидим, виден ярко-зеленый переливчатый модуль тораи. Иногда мне кажется, что если присмотреться, можно уловить в глубине мельтешение кальмароподобных теней, но это, конечно, иллюзия. Тораи там всего пять штук, из них только старший, Ардено Нолькарро, по-настоящему большой. Но даже он велик не настолько, чтобы его можно было разглядеть под прозрачным куполом сквозь толщу воды с такого расстояния.
Перед Бриа стоит высокий пятнистый стакан с каким-то сложносочиненным напитком. От души надеюсь, что дизайнеры здесь руководствовались не реально существующими позициями в меню какого-то настоящего бара, а своими представлениями о прекрасном. Которые, надо сказать, с моими не совпадают ничуть: край бокала украшен какими-то паучьими лапками, щупальцами и прочей мерзостью. Сразу как-то вспоминается, что Бриа у нас инопланетянка.
— Почему? — спрашиваю я. — Мы должны вскоре выйти из банкротства…
— Так-то оно так, но наше сальдо не сильно хорошее, — вздыхает Бриа. — Приход не слишком превышает расход. Этак пройдет несколько недель, прежде чем вы сумеете накопить на новый модуль.
— Ну допустим, — неохотно говорю я. — Но катастрофы в этом нет. Если даже моя репутация все это время будет падать, то ведь она и расти одновременно будет. Тем более, на нее положительно влияет мой проект с саргами, он как раз должен запуститься…
Бриа качает головой.
— Ваша репутация и даже пополнение станционного счета — это одно дело, — говорит она. — А работа над миссией станции — совсем другое.
— Миссия станции? — удивленно спрашиваю я.
Бриа смотрит на меня очень серьезно, внимательно. Но не так серьезно и внимательно, как это было, когда она мне рассказывала свой гениальный план по разблокировке станционного счета. Теперь в ней чувствуется странное горение, внутренний надлом… Не знаю, как лучше объяснить.
И все это причудливым образом сочеталось с ее милотой… кавайностью, как говорят анименики. Мне внезапно показалось, что я — та самая мифическая целевая аудитория, против которой ведут многолетнюю войну маркетологи всех мастей, и неизменно побеждают. Жуткое ощущение.
— Вы же помните, что Узел создавался ради того, чтобы подготовить расы к межзвездной экспансии, — говорит она.
— Ну… да, — отвечаю я.
— Это далеко не первая попытка… — она смотрит в окно, как будто там есть что-то интересное помимо модуля тораи. На самом деле нет: газовый гигант сейчас с другой стороны и слишком далеко, выглядит невразумительно. Но пусть.
— Да, знаю, — киваю. — Были еще три станции Узел…
— О! — она смеется. — Если бы три! На самом деле попытки добиться сотрудничества рас над каким-то проектом десятками запускались… и все без толку! У нас нет экономического стимула сотрудничать как такового… Ну да, торговля кое-какими полезностями слегка облегчает жизнь, но без этого всего можно обойтись. Страха тоже нет. Короткие стычки между нашими расами случались, особенно когда кто-то, кто считал себя значительно выше… по технике, например, или в культурном отношении… решал, что ему ничего не стоит пограбить тех, кто пониже. Но всем ясно, что в крупную войну это никогда не перерастет — невыгодно, — она вздохнула с таким видом, как будто ее очень огорчало отсутствие глобальной войне в перспективе. — И когда нет ни страха, ни особой пользы — что остается? Катастрофа, конечно, нас подстегнула, но ее надолго не хватит.
— Вы уже говорили, — киваю.
— Да? — она удивляется, потом радуется. — Ну да, точно, говорила! — Бриа чему-то улыбается. — В общем, Узел и ему подобные проекты наш последний шанс.
— Защититься от вымирания с помощью экспансии? — спрашиваю я. — Но неужели каждая раса в одиночку не может расселиться? Вон у Превосходных сколько колоний, да и у других рас, как правило, несколько планет…
— Да, — кивает Бриа, — а омикра, говорят, вообще живут во всех мирах, особенно там, где их пока не видели. В одиночку мы расселиться, конечно, можем, но… — она закусывает губу. — Капитан, вас никогда не интересовало, почему большая часть известных рас дышат кислородом и имеют примерно сходную психологию? А большая часть еще и гуманоиды.
Открываю рот, чтобы сказать «потому что так проще для игроков, да и экранизировать тоже проще, если что» — и закрываю. Бриа явно хочет услышать от меня ответ внутри игры.
— Только такие расы смогли договориться между собой и найти общий язык? — спрашиваю я. — С остальными… ну, какими-нибуд метанодышащими или разумными кристаллами нам просто нечего делить? Нет общих интересов и тем для разговора?
— Если бы… — Бриа вздыхает. — Знаете, это не сказать чтобы засекречено, но и не особо афишируется… есть мнение, что тот психологический тип, который распространен в нашей галактике сегодня — ущербный. Именно поэтому мы остановились в развитии и начинаем деградировать.
— Что вы имеете в виду? — не понимаю я.
— Ну как же, — объясняет Бриа. — На самом деле мы все — то есть я имею в виду все наши космические государства — неоднократно находили следы других рас.
— Предтечи! — осеняет меня.
Ну конечно! Я столько фантастики за свою жизнь перелопатил, и практически везде были Предтечи. Чаще всего какая-нибудь древняя раса, которая давно испарилась из нашей Галактики, оставив только следы своего присутствия — чаще всего удобные склады, набитые какой-нибудь непознаваемой техникой, из которой героям чудом удавалось что-нибудь раскочегарить, ну или супертопливом. В некоторых случаях — какая-нибудь сильно более продвинутая чем все остальные раса с древней историей, чьи представители все знают, все умеют и изъясняются загадками. Вроде варлонцев из «Вавилона-5», эрайзиан из саги о линзменах, Странников у Стругацких и Булычева, всяких-разных Предтеч в «Масс-эффекте»…
Даже удивительно, что в игре мне ничего подобного пока не попалось.
Бриа качает головой.
— Нет, не предтечи. Возраст их цивилизаций примерно равен нашим… ну, плюс-минус несколько десятков тысяч лет, несущественно. Особенно в космических масштабах. Это и логично: у самых старых звезд не могли возникнуть планеты с пригодной для жизни средой, поэтому все цивилизации должны были начать формироваться отнюдь не с рождения вселенной.
— Они что, уничтожили друг друга? — спрашиваю я. — И поэтому их здесь нет?
— Никто не знает, — говорит Бриа. — Может быть, некоторые и в самом деле сражались — хотя мы сейчас не можем даже предположить, за что. Согласно общепризнанной версии, в космосе просто не может быть ресурсов, за которые было бы экономически оправдано драться — по крайней мере, если ты владеешь технологией создания аномалий пространства. А они-то явно владели. Но лично мне близка версия Абдуркана Рахмана… — она делает паузу.
— Какая? — говорю я.
— У наших рас есть какой-то дефект. Может быть, генетический. А может быть, культурный. В какой-то момент мы отказались от вертикального развития, удовольствовавшись горизонтальным: выше продолжительность жизни, больше комфорта и удобства для всех! Расселение за пределы Галактики и сотрудничество — наш последний шанс на кумулятивный эффект. Особенно сотрудничество с молодыми, только вышедшими в космос расами вроде вашей. Есть шанс, что у вас есть этот потенциал развития не угас, просто вы не успели его реализовать. Припозднились к разбору.
Она говорит совершенно серьезно, подперев кулаком подбородок. По ее лицу скользят разноцветные блики.
У меня по спине пробегает холодок, потом я думаю — унесите эту ответственность, не надо! Я просто пошел на эти галеры, потому что кота кормить надо было!
А потом до меня доходит: это все не всерьез. Игра. Бриа просто излагает мне излишне философскую подоплеку за чертовски хорошей стратегией — этакую вишенку на торте для особо упоротых фанатов. И между прочим, классную вишенку! До чего круто играть, зная, что ставки настолько высоки! Что речь идет даже не о выживании разумных рас когда-то там в будущем, а о сломе космологических констант!
Хотя идея-то, в общем-то, не новая.
А потом я испытываю приступ черного разочарования. Именно потому, что это всего лишь дополнительный бонус от игры, а не по-настоящему. И эта ужасающая ответственность, которой я боялся несколько секунд назад — тоже не моя, и я не смогу проверить себя и доказать всем, добившись успеха вопреки…
Надо же. А прежде соревновательность не была мне свойственна…
Или я просто заранее смирялся с поражением в сколько-нибудь серьезных делах?
— Так вот, — внезапно говорит Бриа совсем другим тоном, — это я к тому, что нам нужно постараться и придумать, где взять еще денег и быстро. А не то все, ради чего создается станция, окажется под угрозой. Все они спят и видят, как мы облажаемся!
Интересно, что она говорит «создается». Как будто станция еще строится, хотя на самом деле давно уже готова.
Ну, что могу сказать… Офигеть сходил отметил успех с коллегой!

Деньги
Счет станции: — 158 000 кредитов
Личный счет: 235 344 кредита

Характеристики капитана:

Репутация — 1899
Харизма — 92 (Уверенный Лидер)
Дипломатичность — 150
Предприимчивость — 100



Глава 13 (без правок)

Откуда взять деньги?
Я с этой проблемой на плечах не одинок: она в той или иной форме занимает вообще всех, кроме совсем уж маленьких детей. В том числе, понятное дело, и игроков в экономические стратегии, обычно тоже весьма остро.
Но банальность ситуации отнюдь не добавляла мне хорошего настроения. А тут еще Белкин пропал.
Не то чтобы по-настоящему пропал — я прекрасно понимаю, что в игре ему ничего не грозит. Его просто не оказалось в рубке, где он любил бродить, приставая к вахтенным неписям (они все были запрограммированы на то, чтобы чесать его и гладить, не обращая внимания на свои иллюзорные обязанности — если это не кошачий рай, то что?). Не было его и в моей каюте, куда он тоже наловчился из рубки пробираться. А где еще его искать, я не знаю.
А искать надо: скоро нам с ним выходить на обед, и мне хочется сделать это вдвоем. Хотя, в принципе, можно особо не беспокоиться — в крайнем случае Белкина покормят и без меня. Но я его хозяин или кто?
Наконец до меня доходит, что можно просто спросить.
— Демьян, — говорю я, — ты знаешь, где Белкин?
— Согласно информации с камер службы безопасности, ваш питомец в настоящий момент находится в лазарете, — отвечает искин.
Так что в лазарет я и отправляюсь, благо, он недалеко от рубки, в центральной части хаба. Это нужно для того, чтобы медики быстрее попадали в разные части станции.
В лазарете уже нет того хаоса и суеты, что в прошлый раз, да и коек, закрытых прозрачными и непрозрачными куполами индивидуальных сред, значительно меньше. Может быть, даже раза в два меньше. А доктор Сонг, восседающая за своим рабочим столом с кучей экранов в центре помещения, выглядит совсем не такой задолбанной и уставшей, как в прошлый раз.
Может быть, потому что на коленях у нее лежит Белкин. Я еще не встречал существа, которое способно казаться задолбанным и уставшим с котом на коленях.
Самое странное, что Белкину, похоже, удобно, несмотря на то, что колени у доктора Сонг весьма острые, да и многовато их.
— А, капитан! — приветствует меня главный врач. — Как ваши дела?
— Это я вас должен спрашивать, — говорю я, зачарованно наблюдая за тем, как две ноги доктора, те, что подлиннее, наглаживают Белкина, который разлегся на остальных, тех, что покороче. Как-то я раньше никогда не задумывался, что у нашего главврача совсем нет «ручных» конечностей. — Как ваши эпидемии? Понемногу берете под контроль?
— Да, новых случаев заражения почти нет, — говорит Сонг. — Вот с зогг еще проблемы: судя по всему, пару раз некоторые особи успели поделиться, мы их до сих пор вылавливаем. Новый медперсонал весьма помогает… хотя у них свой интерес, как я понимаю.
Киваю. Я поставил доктора в известность, что найму людей (условно) со стороны, но не говорил, разумеется, что они принадлежат к организованной преступности. Однако она, похоже, догадалась. Неудивительно: тупостью мой главный врач никогда не отличалась.
— Жаль, что нам положение не позволяет самим торговать зогг, — говорит она, продолжая наглаживать спинку Белкину. — Выручили бы большие деньги, купили бы своей девушке ошейник с бриллиантами… Да, дорогая? — ее тон, к моему удивлению и ужасу, сменяется на сюсюкающий. — Тебе бы очень пошло, так?
— Постойте, — говорю я с ужасом, — Белкин — не моя девушка! Он — мое домашнее животное!
— Домашнее животное? — в голосе доктора звучит удивление. На лице, конечно, ничего не отражается… если это можно назвать лицом. — А я думала, это эвфемизм для обозначения полового партнера в вашей культуре!
— Нет! — рявкаю я, наверное, чересчур резко. — Не эвфемизм!
— То есть вы называете так существ другого вида, которые живут с вами на правах домочадцев, и вы их не едите? — с видимым удовольствием спрашивает доктор Сонг. — Крайне любопытный феномен. По-моему, из всех известных мне рас так поступаете только вы, джаштанши и, кажется, Парящие. Правда, у них симбиоз с полуразумной плесенью, это немного другое.
— Угу, — говорю я, потому что ничего более интеллектуального придумать не могу.
Потом, глядя на Белкина на коленях у доктора, спрашиваю:
— А почему, в самом деле, никто не торгует зогг? Раз уж они более-менее безвредные? Можно было бы устраивать сеансы релаксации оранжевой слизью…
— Да подпольно их и проводят, — равнодушно говорит доктор Сонг. — Она и впрямь релаксант неплохой, на многих даже как антидепрессант действует и успокоительное. Вот только процесс сертификации пройти не может. Межзвездное содружество не сертифицирует препараты животного происхождения, полученные в дикой природе, а размножать зогг в неволе невозможно. Да и отлавливать у себя на планете крайне тяжело.
У меня начинает что-то вырисовываться в голове. Не идея пока, только тень идеи.
Неделей раньше я бы подумал: если сценаристы так настойчиво пихают мне этих зогг под нос, значит, в них-то и кроется выход!
Сейчас мне уже кажется, что эта игра на голову выше прочих в сценарном отношении: я являюсь не менее полноправным ее автором, чем Светлана Степановна и прочие. То бишь сюжет творим я, они и нейросеть. А поэтому как я захочу, так и будет. В смысле, я выбираю те возможности, которые больше всего нравятся лично мне. Другой игрок прошел бы мимо них и не заметил. А очень может быть, что даже авторский состав эти возможности заранее не планировал.
Так что в данном случае важно лишь то, что зогг кажутся перспективными лично мне. А если это очередной тупик — то этого так сразу не поймешь, все равно нужно собрать информацию, а потом уже решать.
Я уже начинаю понимать, что в этой новой версии игры лучшими источниками информации становятся персонажи, а вовсе не куцая сопроводительная документация. Поэтому прошу доктора Сонг:
— Раз у вас здесь немного рассосалось, можете уделить мне несколько минут?
— Пока ваш питомец занимает мои рабочие конечности, я все равно не могу делать ничего другого, — серьезно отвечает доктор. — Его интересы имеют приоритет.
Белкин мурлыкает у нее на руках, явно показывая, что ничуть не возражает.
— Тогда расскажите мне, как именно размножаются зогг и почему разводить их в неволе так трудно?
— Давайте я лучше покажу, — отвечает главный врач и зажигает над своим пультом управления рабочий экран. Порывшись немного в каких-то файлах, она выводит на него картинку.
Сперва мне кажется, что передо мной ничего особенного — просто фотография иссохшей земли, когда из-за сильного жара почва трескается более-менее правильными ячейками, по которой кто-то пустил струйку воды из шланга, и теперь вода блестит в трещинах. Однако через секунду картинка начинает стремительно приближаться, и я понимаю, что кто-то снял видео с дрона, и я только что видел инопланетный ландшафт с неимоверной высоты.
Видеокамера падает еще ниже, залетает в одну из трещин — и у меня возникает ощущение, что я вижу работу какого-то художника из тех, что специализируются на фентези-мирах. Очень уж увиденное выглядит красиво и невероятно: с неровного края каньона падает вниз водопад рекордной вышины и ширины… ну, насколько можно судить по редким деревьям, которые растут тут же на выступах скалы. Или это просто деревья маленькие?
— Очень сложно воспроизвести условия их родной среды обитания, — говорит доктор. — Зогг эволюционировали на древней планете, чье ядро уже почти остыло, и поверхность сильно потрескалось. Все это создало глубочайшие каньоны, с которых вниз низвергаются многокилометровые водопады. В силу определенных особенностей фауны этого мира единственное безопасное место, в котором зогг могут размножаться половым способом, — это при падении с водопада, прямо в полете. Во всех остальных случаях они только делятся, и в каждой особи заложено ограниченное количество делений. У всех немного разное, от двух до восьми раз, в среднем пять-шесть.
— Обалдеть… — говорю я, разглядывая кипящий водопад. Все равно более умных слов у меня нет.
— Плюс дело не только в невесомости и ощущении падения, — продолжает Сонг, — иначе это бы давно воспроизвели. Просто на той планете еще и давление атмосферы изменяется очень резко, не всегда предсказуемо.
— Но разве нельзя построить такую специальную камеру… — начинаю я.
— Безусловно, можно построить и камеру, и нагнать в нее атмосферу под нужным давлением, и флуктуации устроить, и насытить водяным паром, и имитировать падение с помощью контроля гравитации, — перебивает меня доктор Сонг. — Но стоит все это так дорого, что дешевле все же ловить зогг в дикой природе. Тем более, не факт, что даже после того, как зогг удастся развести, получится еще и имитировать их проникновение в живой организм, чтобы они начали выделять слизь. А если и получится, нужно еще заставить содружество ратифицировать эту штуковину для медицинского использования… Не так уж много фармацевтических компаний, которые могли бы этим заняться. А из тех, кто может, никто возиться не хочет.
— Ясно, — отвечаю, — спасибо за консультацию.
Ну а что еще я могу сказать?
* * *
Мысли о разведении зогг не дают мне покоя даже тогда, когда я выхожу из капсулы (на час позже обычного времени, по особому разрешению от Григория) и шаркающей походкой сомнамбулы бреду по коридору. Ужин я почти пропустил, но так даже лучше: никто в столовке не будет пытаться со мной пообщаться.
Очень я устал. Весь день, занимаясь постоянной станционной текучкой, пытался еще придумать, как быстро поднять бабла. И ничего не придумал. И Нирс, Томирл и Бриа, которых я запряг думать вместе со мной, тоже не придумали. Видимо, в этот раз ни один живой оператор мне не попался, а нейросеть, управляющая неписями, не собиралась давать подсказки. Поэтому мысли снова и снова возвращаются к несертифицированной слизи, которая плохо влияет на технику, а живым существам, как оказывается, несет покой и отдохновение.
Вроде бы с зогг все ясно — тупик. Сонг очень доходчиво объяснила, почему с ними лучше не связываться. Нужно искать другие способы.
Однако что-то не дает покоя, зудит на самом краю сознания. Как будто я читал или слышал что-то, что может помочь — а теперь забыл. И ведь не успокоюсь теперь, пока не вспомню.
Я кое-как съел свой ужин и отправился в спальню, все еще занимаемый этой насущной проблемой. Достал свой «игровой» планшет, ответил на несколько писем. Одновременно мне на колени взгромоздился Белкин и заставил себя гладить. Где-то в этот момент я подумал, что надо браться за материалы от Нор-Е, но ужасно не хочется — все равно как не хотелось в школе к контрольной готовиться.
И как тогда, в школе, я попытался себя уговорить. «Да ладно, — сказал я, — там же сейчас на очереди самое интересное! Описание всех инопланетных рас, которые населяют станцию, причем гораздо подробнее, чем то, что написано в сопроводительных документах. А некоторые данные и впрямую противоречат тому, что я читал! Разве это не увлекательно? Например, про омикра написано, что их разум настолько чужд разуму большинства членов Содружества, что одно время вообще сомневались в их разумности! И наладить с ними общение чрезвычайно сложно. А я вот общался с Элеароном и ничего подобного не заметил…»
И тут я вспомнил. Именно из-за этой мысли. Читал ведь про омикра, читал!
Обрадованный, я торопливо нашел на планшете один из файлов и нашел нужный мне абзац:
«Однако, несмотря на споры, которые велись (и ведутся) касательно разумности омикра — или, по крайней мере, разумности в понимании ТАТ-3ПС — одно их достижение несомненно: омикра превосходно умеют создавать искусственные среды, неотличимые от естественных, а порой даже превосходящие их по таким показателям, как продуктивность и устойчивость…»
Ну, ТАТ-3ПС — это обозначением шести наиболее значимых рас содружества, которое в документах Нор-Е попадалось то и дело: талесианки, ацетики, тораи, 3,14, преи и сарги. Что характерно, ни Превосходные, ни соноранцы в этот перечень не входят. И уж тем более туда не входят омикра. Зато «способность создавать искусственные среды», в том числе и превосходящие природные по продуктивности — это ведь, иными словами, умение сотворять своего рода наукоемкие садки и оранжереи. Значит, если уж заниматься всерьез разведением зогг, то обращаться с этим вопросом нужно к омикра и только к ним. Даже удивительно, что никто раньше не додумался.
С этими мыслями мне все же удается заснуть.
На следующий день в игре мне все никак не получается выкроить время, чтобы поговорить с представителем омикра. Не получается даже попросить Бриа, чтобы она назначила мне встречу. То одно, то другое.
С одной стороны, док начинает работать в полную силу, и деньги за обслуживание кораблей продолжают капать на счет. С другой стороны, Гильдия докеров, очевидно, решает мне отомстить и начинает присылать официально оформленные запросы и жалобы в ответ на любую самую маленькую проблему, которую вроде как по закону должна решать администрация станции — ну там робот-ремонтник разрядился, но док-станции не доехал, остался куковать посреди коридора. Естественно, в нормальной обстановке работники дока спокойненько откатили бы этого робота к зарядке, но только не сейчас! Сейчас они, видите ли, создают тикет и ждут работника техподдержки, хотя все это время робот стоит на проходе, и его приходится обходить.
Кроме дока были вновь заселяемые каюты, запускаемые коммерческие точки типа лавок и кафе, рутинные взаимоотношения с модулями, которые никто не отменял… Да и не рутинные доставили: Ардено Нолькарро разразился целым потоком жалоб на Цуйшели, которая ограбила его подопечного. А сарги с их расовой одержимостью бюрократией жалобы катать не стали — нет, они отправили заявления в соответствующие инстанции Межзвездного содружества, и мне пришло уведомление о каждой из шестидесяти пяти, с номером и всеми сопутствующими сведениями.
Ну и наконец, есть еще и моя мафиозная линейка, с которой тоже нужно разбираться. Для начала я решил уяснить, чем мои преступные подчиненные в принципе занимаются на станции и с этой целью велел им — через Вергааса — написать отчеты.
Был уверен, что меня для начала пошлют подальше, и мне придется изобретать какое-то психологическое давление или еще что-то, чтобы вынудить их все же поступить по-моему. Однако, как ни странно, нужные отчеты мне сдают с первого раза. И ведь их же тоже еще надо прочитать, а времени на это у меня не так чтобы много!
А между тем, чем дальше тем больше во мне крепнет уверенность, что омикра — ключ к решению моей нынешней проблемы. Может быть, только потому, что на глаза мне все время попадаются их лозы: многие растения пострадали во время недавних беспорядков, поэтому омикра пришлось их восстанавливать. Вновь высаженные лозы отличаются по цвету от остальных: они значительнее светлее и цветут — теми же самыми бледно-розовыми цветами, которые так досаждали уборщикам ранее. Только эти цветы осыпаются гораздо меньше: видно, омикра учли жалобы и приняли меры. Я так понимаю, они довольно умелые генные инженеры.
— Бриа, — говорю я наконец, под самый вечер, когда мне по уму уже полчаса как полагалось бы выйти из игры, чтобы не опоздать на ужин. — Назначь мне встречу с Элеароном на завтра, ладно?
Бриа только рассеянно кивает, склонившись над своим монитором. И тут же внезапно оживляется, вскидывает голову и спрашивает с интересом:
— Капитан, а зачем вам Элеарон понадобился?
— Да так, есть идейка-другая, — небрежно говорю я.
Вообще по внезапно вспыхнувшим глазам мне кажется, что я опознал живого оператора, поэтому только грандиозным усилием воли мне удается унять желание перед ней похвастаться. Во-первых, где-то я слышал выражение, что «мальчишки хвастают задумками, а мужчины — делами». Во-вторых, если она тоже из числа энтузиастов игры, как и Нор-Е, у нее может быть собственный взгляд на проблему. А в этом случае она способна мою задумку и запороть… ну, мало ли из каких побуждений. Например, как Нирс Раал начнет причитать, что она экономически неэффктивна или невозможна.
И не то чтобы я не извлек урока из той ситуации, просто…
С идеей замутить совместный с саргами проект все обошлось, так? Несмотря на карканье Нирса. Мне удалось все вырулить — хоть и с большим трудом!
Вот и этим проектом с зогг все получится, если только проявить немного настойчивости и не сдаться на полпути.
Вздыхаю про себя. Кого я обманываю? Первого довода мне совершенно достаточно. Мне хочется удивить живого оператора Бриа уже достигнутыми свершениями, а не грандиозными планами.
— Хорошо, — говорит Бриа, — постараюсь. Но не факт, что получится прямо завтра, Элеарон довольно занятой глава диаспоры… при всей неофициальности его титула. Мне повысить приоритет встречи для него, сказав, что его присутствие очень нужно, или вы подождете пару дней?
Прикидываю, что при таком занятом графике мне и самому крайне трудно выкроить время. И потом, раньше Бриа всегда без слов назначала встречи по моему первому слову. Если сейчас она решила изменить своему обыкновению, очень может статься, что у этой отсрочки есть сюжетная роль.
А с другой стороны, я вроде бы решил не руководствоваться соображениями, связанными с тем, что я знаю, что это игра?
Так что решаю проявить твердость.
— Нет, — говорю, — мне хотелось бы пообщаться с Элеароном как можно раньше, но и настраивать его против себя не хочу. Попробуйте найти золотую середину. Завтра будет идеально, но в случае чего и до послезавтра подожду.
— Хорошо, — отвечает Бриа. — А мне теперь от любопытства умирай, что вы там задумали?
— Вот и хорошо, чтобы не умереть от любопытства, постарайтесь устроить мне встречу как можно быстрее.
Но скорость, с которой все устраивается, превосходит мои самые смелые ожидания.
Я еще только подхожу к своей каюте, чтобы оттуда разлогиниться, как прямо передо мной с потолка свисает спирально завивающийся отросток лозы. Машинально отшатываюсь — кто его знает, вдруг эта хрень сейчас начнет меня душить? Или спеленает по рукам и ногам?
Но оказывается, что отросток что-то держит. Такую голубую полупрозрачную трубочку.
Протягиваю руку и нерешительно беру эту штуковину.
Действительно трубка… точнее, цилиндрическая емкость, вроде аптечного пузырька.
— Вы хотели нашу помощь, — произносит голос с потолка.
Вскидываю глаза — и вижу острую то ли мышиную, то ли беличью морду, увенчанную ярко-зеленой шляпой-цилиндром. Мордочка свисает затылком вниз, но цилиндр не падает, подхваченный под подбородком шелковым бантом.
Элеарон! В лицо я его, конечно, не помню (точнее, не отличаю от других ему подобных), но эту восхитительную манеру одеваться и захочешь — не забудешь.
— Откуда вы знаете?.. — начинаю я, но Элеарон перебивает, не дослушав.
— Это помощь, — говорит он. — Берите.
Я послушно протягиваю руку, и лоза опускает штуковину мне в ладонь. Она прохладная на ощупь, но напоминает не стекло, а скорее камень.
— Что это за… — пытаюсь я спросить, но Элеарона уже и след простыл, а лоза втянулась на место.
Внимательно разглядываю эту колбочку. Она совершенно пуста. Ну и как это понимать?
Вероятно, статьи Нор-Е все же говорили правду: общаться с омикра не так-то просто.

Деньги
Счет станции: — 143 356 кредитов
Личный счет: 228 097 кредитов

Характеристики капитана:

Репутация — 2023
Харизма — 92 (Уверенный Лидер)
Дипломатичность — 150
Предприимчивость — 100



Глава 14 (без правок)

Любопытство, естественно, не дает мне покоя: понятия не имею, что это за прозрачная капсула, но очень хочется выяснить. Однако вечером, в реале, расспрашивать некого. Я скидываю письма своим замам и Томирлу вместе с фотографией пузырька — авось они что-нибудь знают — и с чистой совестью иду в постель, куда тут же приходит урчащий Белкин.
Ну извини, друг, что-то я забросил тебя последнее время. На обед и ужин обязательно забираю, а в остальное время приходится тебе скакать по коленям неписей… Впрочем, не вижу, чтобы ты был сильно против.
Ответ получаю уже с утра, от Томирла.
«Это олиерит, — пишет он, — тот самый материал, который добывался на Дей-ко. Обладает повышенной устойчивостью к воздействию высокого давления и температур, при этом захватывается магнитным полем. Вы собираетесь его применять на станции?»
Пишу в ответ: «Пока не знаю. Спасибо за информацию!»
В общем, с этой точки зрения оказывается тупик. Правда, я все-таки доношу до Томирла и саму колбочку: пусть посмотрит, может быть, там в стенках скрыты какие-нибудь микросхемы или что-то в этом роде. Не могли же омикра просто скинуть мне пузырек из обычного, хоть и довольно редкого минерала, и решить, что на этом все?
Однако никаких микросхем в колбочке не оказывается и вообще ничего. Просто прозрачные стенки.
— Я бы предположил, что это контейнер для чего-то, может быть, для фармацевтических препаратов, — сообщает Томирл в ответ на вопрос, что это такое может быть.
Ага, аптечный пузырек. Как я и сам подумал.
— А зачем его сделали из этого редкого минерала? — спрашиваю я.
— Быть может, для повышения прочности тары? — пожимает плечами инженер. — Странно… Знаете, я бы на вашем месте не особенно ломал над этим голову. Омикра — довольно странный народ, иногда они любят подбрасывать загадки.
Вообще, конечно, возникает вопрос, откуда омикра в принципе знали, что у меня за проблема. Нет, если учесть, что я все-таки играю в игру и нейросеть игры по необходимости следит за каждым моим шагом, то такой вопрос смотрится как минимум странно. Просто интересно, как их всеведение в игре-то залегендировано.
Однако выкинуть эту историю из головы и заняться другими делами у меня упорно не получается. Ну хотя бы потому, что все прочие схемы, которые я пытаюсь придумать для быстрого обогащения, оказываются слишком длинными и сложными — даже впрямую криминальные!
Тут реалистичность игры начинает работать против меня: да, я контролирую мафиози, однако, как я уже заметил, больше на словах; авторитет мой среди них оставляет желать лучшего, а потому просто так устроить сбор денег с населения на нужды станции путем какого-нибудь рэкета тоже не выйдет. Да и подобный финт ушами, скорее всего, понизит мою репутацию до каких-то совсем уж морозных величин.
В общем, все как бы намекает, что мне следует счесть эту историю тупиком и смириться. Чего делать совершенно не хочется: мне по-прежнему нужны деньги! Поэтом назначаю совещание с Нирсом Раалом.
К моему удивлению, зам по хозяйственной части вовсе не кажется встревоженным.
— Не вижу никаких проблем, капитан, — говорит он. — Разумеется, ситуация была неприятной, но сейчас выправляется.
— Что ты имеешь в виду?
Нирс кладет передо мной планшет, на который выведено множество документов, один другого сложнее и многостраничнее. Когда я только начинал играть в эту игру, я счел это все малозначительными паскалками, случайно генерируемыми искином игры; позднее понял, что большинство документов все-таки если и не «настоящие», то вполне правдоподобны, и дают представление о том, что происходит на станции. А некоторые так и вообще проливают свет на определенные события.
Правда, не знаю, было ли так всегда, или началось только с моего погружения в капсулу. Фотографической памятью все же не обладаю.
В общем, среди тем, которые я спешно постигал в «свободное» вечернее время, были и основы бухгалтерского учета…
Однако основы — они и есть основы. Смотрю в эти бумажки и понимаю, что ничего не понимаю. Ну так, в общем, мне видно, что общий баланс вполне положительный, но…
— Краткую сводку, пожалуйста, — обреченно прошу я.
Обидно осознавать, что я еще не настолько продвинулся. Играй я в шлеме, пожалуй, сохранил бы это все (в крайнем случае, в виде скриншота) и поискал бы в интернете, как и что в точности расшифровывается. Хотя, сдается мне, документы выглядят все же немного иначе, чем привычные мне накладные — все-таки инопланетяне… Но хоть здесь они не стали меня морочить незнакомым шрифтом.
— Это означает, — терпеливо объясняет Нирс Раал, — что на настоящий момент наш приход превышает расход. Если ничего экстраординарного не случится, баланс нашего счета будет ежедневно прибывать на пятьдесят-шестьдесят тысяч кредитов.
Прикидываю: этак всего дней через двадцать у меня хватит на новый модуль!
Хотя двадцать дней — не так мало. Черт его знает, куда улетит за это время моя репутация, да и случиться может все что угодно. Я бы даже межзвездной войне не удивился, хоть Бриа и говорила, что это невозможно.
— Спасибо за хорошие новости, — отвечаю я. — Но этого мало. Нужно попытаться еще увеличить наш баланс.
— К концу дня я могу подготовить список статей расходов, которые можно сократить, — предлагает Нирс. — По моим прикидкам, процентов пятнадцать можно выгадать.
— Подготовь, — соглашаюсь. — Но этого все равно маловато. Нам бы еще источники дохода… Ты ничего такого не знаешь?
Нирс задумывается. Потом неохотно говорит:
— Капитан, ведь ваша раса практикует половое размножение?
Молча таращусь на него. Потом говорю:
— Да, пожалуй. Только не говорите, что за это можно получить деньги!
Вместо ответа Нирс достает из кармана и протягивает мне листовку. Вот она, в отличие от документов, написана неизвестными мне символами, однако они плывут и меняются под моим взглядом. После нескольких секунд пристального внимания сверху складывается надпись:
«Праздник плодородия — праздник жизни!»
И ниже: «практики радости», «единение всех разумных форм жизни» и даже «оргия, которую вы никогда не забудете», «приходите один или с парой», «каждому участнику — дорогой подарок!». На уголке листовке, изображены два силуэта, мужской и женский. Сначала я решаю, что это люди с прическами в стиле рок-музыкантов восьмидесятых годов прошлого века, потом обращаю внимание на когтистые ноги и соображаю, что это просто 3,14 с перьями на голове.
У меня в голове пролетают панические мысли: как же так, я-то никакого соглашения о «восемнадцать плюс» не подписывал! Потом вспоминаю, как тот знакомый Оксаны — вроде бы Петр его звали? — говорил, что ничего круче массажа все равно не ждет. Если массаж, оно, конечно, не страшно, но еще не хватало участвовать во всяких сомнительных мероприятиях, устроенных 3,14!
Репутация этой расы и так не очень хороша, а мои столкновения с ее представителями — как с поставщиками электроэнергии, во много раз задиравшими цену, так и с Цуйшели, которая изрядно действовала мне на нервы — вовсе этой репутации не противоречат. По случаю припоминаю и цитату Абдуркана Рахмана из сопроводиловки: мол, если после встречи с 3,14 у вас цел кошелек, проверьте, не вырезали ли они вам внутренний орган… или как-то так.
Потом мой взгляд еще раз падает на строку про «ценный подарок».
— Погодите, — говорю я, — вы хотите сказать, что 3,14 платят за участие в этом своем… ритуале плодородия? Пишники?
Нирс Раал пожимает плечами, видно, что ему вести этот разговор некомфортно.
— Сам я в нем не участвовал. Но слышал, что да, все-таки платят. То есть это называется «ценные подарки», но в подарок вполне возможно получить обработанные драгоценные камни. Причем чем выше ранг участника ритуала, тем лучше будет подарок. Ваш ранг на станции самый высокий, так что можно ожидать чего-то действительно ценного… Насколько я знаю.
Меня так и подмывает спросить, как же все-таки размножаются Превосходные, если не половым способом — неужели в самом деле в пробирке? Или делением? Не похоже, если учесть, что у них есть элитные и не элитные генетические линии… В материалах, которые прислал мне Нор-Е, этой информации не было… ну или я ее просто не нашел.
— Странно, — говорю я. — Очень на три-четырнадцать не похоже.
— Да, — кивает Нирс Раал, — но вы по этому поводу лучше с Бриа поговорите. Она знает.
Естественно, думаю я, нужно с ней поговорить. Непременно. Я же не полный идиот, чтобы ввязываться в неизвестное мне культурное событие с непонятными последствиями, которое проводит, скажем так, не самая заслуживающая доверия раса, не проконсультировавшись с моим советником по дипломатии?
* * *
Не знаю, о чем я думал, когда решил посоветоваться с Бриа. Она воспринимает эту идею в штыки. Настолько в штыки, что я ничего подобного еще у нее не видел. Нирс — да, возмущался моими поступками. Бриа до сих пор только одобряла, в крайнем случае сочувствовала.
— Вы с ума сошли! — восклицает она. — Ради какого-то приза сомнительной ценности ввязаться в эти… в эти… тантрические практики!
Произносит она последние слова с такой интонацией, будто «тантра» — это такое ругательство. Меня так и подмывает спросить, откуда вообще термин из ведической (вроде бы) традиции взялся в лексиконе инопланетянке, но я благородно молчу. Ясно же, что на месте Бриа сейчас живой оператор. Ну или мне хочется так думать.
Не знаю, почему я так уверен, однако вот — уверен. Более того, мне кажется, что живой оператор появился на месте привычной неписи уже после того, как я озвучил свой вопрос. До этого была обычная моя помощница в обычном режиме.
— Так значит, приз все-таки можно получить? — спрашиваю я.
— Ну… да, — неохотно признает Бриа. — Чуть ли не единственная возможность раскрутить три-четырнадцать на какое-то подобие щедрости.
— Подобие щедрости? — удивляюсь я.
— Думаете, они просто так затевают свой ритуал плодородия? У них есть методики по выкачке жизненной энергии из живых людей! Абдуркан Рахман не просто так писал, что они орган могут незаметно вырезать. Ну, вырезать не вырезать, но откачать столько, чтобы человек скончался от полиорганной недостаточности — запросто.
— Ого, — говорю я, потому что больше мне сказать нечего.
— Нет, это редкая техника, — чуть подуспокоившись, поправляет саму себя Бриа. — Помимо технических решений нужно еще, чтобы жертва была совсем доверчива и очень долго ничего не замечала. Долго — это несколько месяцев. И не все три-четырнадцать так могут, а то бы с ними вообще никто связываться не рисковал, даже на короткое время. Но во время своих ритуалов плодородия они вполне закономерно могут заграбастать довольно много энергии от всех участников благодаря специальным техникам…
— Постойте-ка, — у меня в голове это не укладывается, — как это вообще возможно? Что за гребаная магия?
— Почему магия? — в свою очередь удивляется моему изумлению Бриа. — Как будто наши тела не существуют на совокупности химической и электромагнитной энергий! У некоторых пишников есть специфический орган, точнее, железа, которая позволяет эту энергию откачивать. Беспроводная зарядка телефонов же вас не удивляет? В ней вы не видите ничего волшебного?
Слегка качаю головой. На мой взгляд, тут создатели игры изрядно почитерствовали, можно было бы придумать другой предлог, более правдоподобный. Но… ладно, почему нет. В конце концов, где-то я читал, что реальность частенько выглядит фантастичнее любой фантазии. Может быть, тут разработчики просто попытались неумело имитировать реальность.
— Ну ладно, допустим, — говорю я. — Это все равно не объясняет, зачем они приплачивают за удовольствие откачать из жертв энергию. Иначе к ним никто не пойдет? Так собирали бы потихоньку и тайком, зачем из этого шоу устраивать!
— Те из них, что нечистоплотны, и собирают потихоньку, — с интонацией терпеливого детсадовского воспитателя поясняет Бриа. — А те, что действуют честно, в рамках их собственного этического кодекса, знают, что за жизненную энергию нужно платить. Но не всегда, а во время праздника. Потому что праздник — это слом текущего порядка бытия, нечто, нарушающее привычное течение жизни.
Качаю головой.
— Нифига они там философы…
— Да нет, — вздыхает Бриа, — это в принципе общее определение праздника, оно более-менее совпадает у всех культур. У ваших культур, с Земли, тоже. Вам бы этнологию подучить, капитан…
Ну здрасьте, и эта туда же! Я и так регулярно жертвую часом сна, иногда даже двумя часами. Пока это не очень сказывается: видимо, помогают эндорфины от того, что мне неожиданно нравится моя работа на станции… то есть тьфу, игра. Но еще немного, и такой режим начнет всерьез подрывать мою адекватность.
— Может быть, и подучу, — говорю я. — Когда разберусь с текущими делами.
— То есть примерно никогда, — грустно улыбается Бриа. — Кого вы обманываете, капитан? Так называемая текучка вечна.
Печальное и просветленное выражение этих глаз таково, что если бы я раньше не догадался, что на месте Бриа сейчас живая женщина, то сейчас это стало бы для меня очевидно.
Меня посещает крайне лестная мысль: а что если она ревнует? И всерьез беспокоится за меня? И…
«Так, — говорю я себе, — не сходи с ума. Тебе нравится рисовка этого персонажа, но совершенно не факт, что внешность оператора тебе понравилась бы так же. Многие девушки-нерды… ну, мягко говоря, не симпатичные. Как и парни-нерды. Сидение в полутемных комнатах, вечно ссутуленная над клавиатурой спина и недостаток физических упражнений никому не на пользу. Ты уверен, что это лучше, чем влюбиться в искин?»
Однако другая часть моего разума, гораздо более пофигистичная, только машет на это своей виртуальной рукой. Мол, мало ли как она выглядит в реале, разберемся, да и не влюблен я еще, так заинтересовался, да и не собираюсь влюбляться, если она первой не проявит инициативу… И даже если проявит, не факт… И вообще, мало ли, ну, разумеется, наверняка не такая роскошная красавица, как игровая Бриа, но я ведь тоже не Аполлон, и не хочу уподобляться этим всяким, у которых самих пивной животик и просроченная ипотека, а туда же — принцессу им подавай! Главное — характер. И искренность. Чтобы настоящая была, а не кукла.
(Через секунду до меня доходит, насколько эта мысль смешно выглядит в моей ситуации, и на лицо выползает улыбка.)
— И ничего смешного, — буркает Бриа.
«Точно! — сердце сладко падает куда-то вниз. — Ревнует! Хотя к чему, казалось бы?! Это ведь все понарошку!»
Неужели мои игровые таланты производят настолько сильное впечатление? Знал бы — давно бы играл только в ММО!
Усилием воли возвращаю мои мысли к насущным проблемам. Мне в любом случае никакой риск от этого ритуала плодородия не грозит — ну, мне настоящему. Однако какой-нибудь дебафф на аватара за участие в нем могут и наложить, почему нет. Если дебафф достаточно длинный, наверное, смысла в дорогом подарке особого не будет, больше потеряю.
— Ладно, — говорю, — но так или иначе участники этих ритуалов плодородия… что, не выходят из них живыми? Или не получают оговоренное вознаграждение?
Бриа вздыхает.
— Да нет, как правило, выходят. И вознаграждение можно получить очень серьезное… Это Нирс посоветовал вам так подправить финансы, да?
— Да, а что?
— А то, что он нихрена не понимает! — неожиданно злобно говорит Бриа. — У них там вообще никакого секса нет в принципе в вашем понимании, и все это для них — просто разновидность физических упражнений. Мол, неловко, странно, но ничего такого!
— Но ведь у вас тоже нет секса, — не очень понимаю я.
— Во-первых, у нас есть слияние, а это очень похоже, — дергает плечом Бриа. — Хотя не сопровождается раздеванием и совмещением комплементарных частей тела. Во-вторых, лично я секс, разумеется, пробовала. Как бы я стала вашим советником по дипломатической работе, не будь у меня такого опыта взаимодействия с гендерными расами! Вы же только об этом процессе и думаете все время!
— Почему, вовсе нет, — растерянно говорю я.
— Прошу прощения за стереотип, — спохватывается Бриа и начинает говорить спокойнее. — В общем, Нирс не учитывает, что это может быть для вас эмоционально тяжелым опытом. Даже травмирующим. Особенно потому что… поправьте меня, капитан, но в обычной жизни вы ведь человек нелюдимый? И давно не позволяли никому прикасаться к вашему телу?
Крыть мне нечем. Киваю.
— Как вы поняли?
— Ну, я не профессиональный психолог, но все-таки кое-какие специальные знания и навыки мне для работы получить пришлось, — улыбается она. — В общем… не знаю, капитан. Хотите — пробуйте, конечно, — на сей раз в ее голосе прорезывается высокомерие. — Полагаю, ваше вознаграждение за участие в ритуале может составить триста-четыреста тысяч кредитов. Особенно, если торговаться буду я!
М-да, вот это номер. Если бы таким тоном со мной говорила живая настоящая женщина, на которую я имею виды, я бы, конечно, счел за лучшее отказаться от всех и всяческих ритуалов. Даже если бы там меня ждала офигенная сносящая крышу оргия и триста тысяч настоящих денег в придачу.
Но, во-первых, я все-таки не думаю, что создатели игры на такое пойдут, а то бы меня предупредили. Во-вторых, я все же не уверен, что мы с Бриа (ну то есть с ее живым оператором) уже на этой стадии отношений, когда можно на что-то рассчитывать. Черт ее знает, скажет ли она мне когда-нибудь свое пожизневое имя и номер телефона. И не окажется ли, что она — Светлана Степановна в гриме, например. При всем моем уважении к главной сценаристке игры, не хотел бы я видеть ее лицо на соседней подушке.
Однако же… Ведь обижается. А так не хочется ее обижать!
Да и насчет моей интроверсии она правильно подметила. Не думаю, конечно, что иллюзорные прикосновения в игре как-то на меня повлияют, но очень приятно, что она обо мне так заботится.
И тут меня осеняет. Возможно, можно сделать так, чтобы и овцы были сыты, и волки целы.
— Конечно, — говорю я, — торговаться должны именно вы! Более того, я не думаю, что выдержу такое испытание без моего зама по дипломатической работе. Как-никак, такой масштабный контакт с чужой культурой! А в этнологии я, как вы уже заметили, полный профан.
Бриа наградила меня таким взглядом, как будто я одновременно купил ей шоколадный тортик и пригрозил пистолетом любимому хомячку.
— Вы мне предлагаете парное участие?
— Ну да, — я киваю на листовку. — Оно ведь не запрещено, не так ли?
Бриа начинает смеяться.
— Ну, капитан! — говорит она. — Ну вы даете! А не использование ли это служебного положения в личных целях?
— Ничуть, — в тон ей отвечаю я, — потому что вы предложили первая.
…И тут до меня с обмиранием доходит, что же именно я наделал.
Я. Пригласил. Девушку. На свидание. И сразу в виде оргии!
Ой блин.

Деньги
Счет станции: — 80 244 кредита
Личный счет: 200 102 кредита

Характеристики капитана:

Репутация — 2025
Харизма — 92 (Уверенный Лидер)
Дипломатичность — 150
Предприимчивость — 100



Глава 15 (без правок)

Даже не знаю, кто из нас более самонадеянный тип, думаю я, когда мы направляемся к арендованному у станции помещению для «ритуала плодородия». Я, потому что пригласил Бриа, или она, потому что согласилась?
Накануне ритуала я извожусь сомнениями… ну, скажем так, изводился бы, если бы у меня была возможность, потому что дел настолько невпроворот, что я вообще об этом культурном событии у 3,14 забываю. В смысле, не помню о нем постоянно, даже в фоновом режиме. Просто вспоминаю иногда и прикидываю, что надо бы бояться.
Казалось бы, станция возвращается к нормальной жизни, дальше должно быть легче и проще, чем во время гуманитарной катастрофы, бунтов и четырех эпидемий одновременно. Однако нет! То ли сказывается рост сложности с вхождением в капсулу, то ли просто игра усложняется тем больше, чем дальше я захожу, но проблемы возникают постоянно, одна другой краше, и половина как будто на ровном месте.
Чаще выходит из строя техника. Я имею в виду обычную бытовую инфраструктуру. И вылетает она не потому что ребята Нор-Е плохо знают свое дело — насколько я могу судить, они его знают хорошо. Просто за время беспорядков накопились кое-какие проблемы, которые нужно последовательно решать, а решать последовательно никто не хочет: возвращающиеся на прежние места бизнесы хотят все и сразу.
Например, вода была перекрыта, потому что салон красоты для транзитников («Лучшая полировка чешуи и когтей в этом секторе Галактики!») прекратил свою работу. Теперь они снова въехали в свое прежнее помещение и хотят открыться день в день, не рассчитав, что, оказывается, на подключение водопровода тоже нужно время. И не пять минут, и даже не полдня, а значительно больше: заявки-то висят в очереди, потому что таких возвращенцев тоже не пять штук.
А уж что бывает, когда какая-то компания пытается вернуться на старое место, но обнаруживает, что кто-то подсуетился шустрее и уже застолбил эту же точку, потому что она удобнее и вообще на козырном перекрестке с большим пассажиропотоком, мне даже пересказывать не хочется. Употребление матерной лексики, чтобы без дела не залеживалась, конечно, полезное упражнение, но нужно и меру знать.
В общем, на этом фоне мое беспокойство по поводу оргии не имело шансов выбиться на передний план. Ну оргия. Ну инопланетяне. Подумаешь. Вот роль мирового судьи в территориальных спорах — это да, это страшно.
Бриа, кстати говоря, очень мне с этими территориальными спорами помогла. Причем держалась спокойно, профессионально, без намека на кокетство. Я даже засомневался, правда ли между нами некая искра проскочила, или мне все это показалось?
Однако когда наступает день Д и мы с ней одновременно оказываемся перед входом в место проведения этого «Праздника плодородия», я сразу понимаю две вещи: нет, искра мне не почудилась — это раз. И она тоже нервничает — это два.
Не то чтобы я так уж хорошо разбирался в женщинах — в смысле, подолгу ни с кем из них не жил, не считая матушки. Однако, как я уже говорил, наобщался с ними вдоволь еще во времена колледжа. И очень хорошо понимаю, что если женщина на встречу с тобой взяла на себя труд приодеться — можешь считать, что ты уже на полпути… ну, по крайней мере к ее кровати, если уж не к сердцу. (По моему личному опыту, чем быстрее ты покоряешь первое, тем меньше надежд остается на второе. Но, может быть, это я такой невезучий).
А то, что Бриа нервничает, понятно по тому, насколько она переборщила с парадным видом. Тут тебе и ручные браслеты, и ножные, и какие-то броши — чуть не целую сокровищницу на себя нацепила. А боевая раскраска на лице настолько яркая, что даже я ее замечаю. Это при том, что вообще-то, как мне говорили однокурсницы, я вечерний макияж от дневного не отличу, даже если увижу его в книжке в виде схемы с соответствующими подписями. И, к слову, понятия не имею, красилась ли Бриа раньше. Может, красилась, может, нет. Но сейчас-то точно почти наштукатурилась.
Правда, ее наряд внезапно оказался уместен.
Мы с ней стоим перед входом в отель «Звездный свет» — роскошную гостиницу для транзитников, которая, как я знал благодаря анализу недавних финансовых документов, вносила в казну станции вполне приличные суммы.
Впрочем, вход не узнать: он украшен роскошной золоченой аркой, которая в свою очередь увита какими-то чахлыми растениями вроде виноградной лозы. Когда я был мелким и ездил с родителями на дачу, что-то подобное росло на каждом втором доме — только куда пышнее. Здесь же казалось, что организаторы мероприятия то ли промахнулись со временем и украсили арку с неделю назад, то ли разворовали все, что было припасено на оформление праздника, и им пришлось доставать оформление из мусорных баков.
— Надо же, — говорит Бриа, — не поскупились!
Я стараюсь не выпускать ее из поля зрения, поэтому мне видно, что это не сарказм.
Она тоже то и дело на меня поглядывает, поэтому замечает мое удивление и поясняет:
— Это саркосса, нативное растение с планеты 3,14. После экологической катастрофы, которая случилась у них много веков назад, там все растения примерно так и выглядят. Кроме тех, что они изменили генной инженерией. Саркосса считается символом плодородия… в смысле, она чуть ли не единственная может плодоносить сама по себе — без вмешательства агрономов.
— И чем она плодоносит? — интересуюсь я.
Бриа пожимает плечами.
— Маленькие такие черные ягодки. 3,14 из них гонят горькую наливку. Считается эксклюзивом и запрещена к экспорту…
— Поэтому, разумеется, почти весь урожай в итоге оказывается на межпланетном черном рынке? — подхватываю я. Это логично, если исходить из того, что я знаю о пишниках. Вообще удивительно даже, что межзвездной мафией не они рулят.
Или все-таки они, просто не афишируют? Откуда я знаю, на кого работает тот же Отец Родной?
Бриа, к моему удивлению, не улыбается.
— Межпланетный черный рынок? Но его не… — она обрывает себя. — Как ни странно, нет. Три-четырнадцать достаточно серьезно относятся к тому, что осталось от природы своей планеты. Перед каждым своим новым годом объявляют, насколько еще снижен уровень загрязненности и какие территории очищены, и в это время вся планета молчит, только, затаив дыхание, слушает обращение Главного протектора. Поэтому посевные площади саркоссы тоже не расширяют… Но вкус очень на любителя. Меня однажды угостили рюмкой.
Когда дипломатичная Бриа говорит «очень на любителя», надо полагать, речь идет о редкостных помоях.
Мимо нас проходит парочка пишников: мужчина в блестящих ярко-алых плавках и зеленых гетрах и женщина в коротком полупрозрачном платьице с символическим нижним бельем под ним (отлично видимым). Оба наряда смотрелись бы довольно безвкусно даже на атлетически сложенных гуманоидах, однако этим двоим не помешало бы сбросить килограммов по двадцать каждому. Это для начала.
Они оба косятся на нас, а мужик неприязненно буркает:
— Языки почесать в другом месте можно, а сюда кое-что другое почесать приходят!
— Ну тебя! — кокетливо хихикает женщина, крепче берет своего спутника под локоть и зыркает на Бриа.
Впервые я начинаю понимать, что, возможно, моя заместительница по дипломатической работе не преувеличивала возможные травмы для моей хрупкой психики.
— А знаете, они правы, — говорит Бриа. — Пойдемте.
Отступать, конечно, поздно.
Мы проходим под аркой и попадаем в холл отеля, где стоит мягкая мебель, предназначенная для гуманоидных форм, и какие-то причудливые подставки, видимо, призванные сделать помещение более удобным для саргов.
Холл не то чтобы полон, но и пустым его не назовешь: довольно много статистов сидят за низкими столиками, прогуливаются и беседуют. Большинство пишники, однако вижу и парочку Превосходных (кстати, у одного рожа и форма рогов мне знакомы — похоже, один из моих вахтенных специалистов), и еще одну талесианку кроме Бриа — высокую и статную даму пожилых лет, с черно-белыми волосами. Черт знает, то ли поседела, то ли просто прическа такая. Еще вижу представителя той же страхолюдной расы, к которой принадлежит Вергаас (надеюсь, это не мой мафиозный зам, а то было бы неловко) и целую компанию соноранцев и соноранок, человек восемь, наверное. У моих знакомых рептилоидов женщин с трудом можно отличить от мужчин, потому что половой диморфизм у них не выражен, да и в манере одеваться нет особой разницы. В материалах Нор-Е было указано, что женщины часто бывают меньше размерами, имеют более высокие голоса и предпочитают более агрессивный стиль общения. Поскольку как минимум трое из этой компашки всего лишь с меня ростом, а обычно соноранцы намного выше, делаю вывод, что она все же разнополая. Ну или ребята притащили на оргию подростков (надеюсь, все же нет).
Нагрубившая нам парочка пишников уже стоит у стойки регистрации и что-то визгливо выясняет у администратора. Бриа тянет меня туда же.
Нас уже ждут.
Девушки-пишницы за стойкой могут потягаться красотой с Цуйшели.
— Счастливы видеть вас здесь, капитан Старостин и помощник по дипломатической работе Бриа! — щебечет одна из них.
Грубиян-пишник с интересом оглядывается на меня от стойки.
— Ого, — говорит он, — капитан! Блин, извини, знал бы, не толкнул.
И обаятельно улыбается.
Если я правильно представляю себе жизненный кодекс пишников, это следует переводить как «знал бы, что ты капитан, был бы с тобой вежлив, в надежде, что представится возможность тебя облапошить».
— Извинения приняты, — киваю.
— Прошу вас, проходите в пятую фиолетовую комнату, — говорит, улыбаясь, девочка за стойкой. Она одета тоже более чем легко, но на ее костюмчик, напоминающий спортивный бюстгальтер и теннисную юбку, смотреть хотя бы приятно. — Церемония начнется через десять минут. Браслеты помогут вам найти нужное место.
Она подает мне и Бриа узкие ремешки, которые нужно застегнуть на руке.
Соприкоснувшись с кожей, они начинают светиться голубым, а у нас под ногами появляется голубая дорожка, которая ведет вглубь холла, к каким-то дверям. Мельком проходя мимо них, вижу странное: за одной дверью мелькают разноцветные огни и множество гуманоидов в наушниках танцуют — совершенно бесшумно, но в лад. Надо думать, что музыку они слышат одну на всех. Из-за другой двери внезапно пахнет солью и водорослями. С удивлением вижу в приоткрытую щель обложенный узорной галькой бассейн, из которого внезапно высовывается длинное белое щупальце, покрытое присосками, хватает с бортика бутыль и снова скрывается под водой. Интересно, это зверушка такая или подопечные Ардено Нолькарро снова решили развлечься?..
Меня наконец-то пробивает на панику, и я коротко возношу молитву безвестным силам, чтобы в пятой фиолетовой комнате нас ничего похожего не ожидало. Но, к счастью, она мало похоже на мое представление о помещениях для оргий и больше похожа на спортзал перед групповой тренировкой. Во всяком случае, на полу здесь лежат такие же маты, разве что более толстые и широкие, чем мне привычные мне.
С другой стороны, откуда я знаю? Последний раз я был на какой бы то ни было тренировке опять же в колледже.
Впрочем, две детали здесь все же не согласуются с моим представлением о спортзалах. Во-первых, высокий столб в центре, увитый той же лозой саркоссы. Столб как столб, на постаменте. Ничего совсем уж откровенно фаллического в нем нет, но лозы обвивают… скажем так, с намеком. Да и набалдашник в виде шишки на конце…
Во-вторых, между матами расставлены пышные, аж глянцевые искусственные растения с ядовито-зеленой листвой. Они формируют четыре небольших «зеленых уголка» в четырех углах комнаты. Почему-то мне на память приходит слово «купы». Вроде так назывались жертвенные рощицы в Древней Греции… хотя почему жертвенные? Просто рощицы. Под сенью этих пластиковых зарослей тоже лежит по мату, но эти угловые маты выглядят шире и толще основных.
В комнате уже есть несколько человек. Некоторые сидят на матах, некоторые стоят или прохаживаются между ними, все дружелюбно болтают. Тут только пишники — не могу даже сказать, к счастью или к несчастью. С одной стороны, от них можно ожидать всего чего угодно, не обязательно хорошего. С другой стороны, избави меня боже видеть голые тела особо уродливых инопланетян (особенно избавь от гигантских кальмаров с щупальцами)… а здешние пишники, в отличие от обогнавшей нас с Бриа парочкой, сложены вполне нормально. Ну то есть у мужчин глазу особо зацепиться не за что, однако я мужиков и не рассматриваю. А у женщин по крайней мере у всех в наличии грудь.
И, кстати, несмотря на перья, пишники тоже млекопитающие. В смысле, грудь они используют вполне по назначению.
— Капитан Старостин! — к нам, лукаво улыбаясь, подходит молодая женщина — постарше Цуйшели, и меня постарше. По человеческим меркам я мог бы ей дать лет тридцать пять, может быть, ухоженные сорок. Перья у нее ярко-алые с золотыми кончиками. — Рада вас здесь видеть!
Пожалуй, я тоже рад ее видеть. Во всяком случае, смотреть на нее очень приятно, особенно если учитывать, что из всей одежды на ней — креативно завязанный шарф. Правда, широкий и длинный шарф, который позволяет остаться в рамках приличия, особенно если эти рамки слегка растянуть.
— Это Мийгран 325, глава здешней диаспоры, — представляет меня Бриа. — Ну, вы, Мийгран, уже узнали капитана.
По номеру «325» понимаю, что дама либо принадлежит к аристократическому роду, либо занимает очень высокий пост в иерархии своей расы. У Цуйшели номер после имени пятизначный, и это уже показывает, что она имеет какой-никакой социальный вес (как минимум, получила высшее образование… кстати, если подумать, что-то тут не сходится: как человек с приличным социальным статусом стал работать на мафию в качестве шестерки?). А у Мийгран всего три цифры.
Однако даже странно. Трехциферные — элита довольно высокого уровня. Выше них только двухциферные, которые составляют правительство планеты (кстати, это не значит, что трехциферных всего 999 — они еще используют логарифмы и квадратные корни, даже если те получаются дробными, так что на деле цифр можно придумать бесконечное количество).
Между прочим, одноциферных и бесциферных у 3,14 не бывает вовсе, с тех пор как они отменили привилегии для старшего жречества и наследственную королевскую власть. Нынешний Протектор занимает пост более-менее пожизненно (его могут отправить в отставку по причине «народного недоверия» или конфликта с правительством), но получает пост выборным путем по результатам экзамена.
Пожимая руку Мийгран, очень радуюсь тому, что Нор-Е подкинул мне эти обучающие материалы. Без них бы, пожалуй, даже и не понял, что за важная персона моя собеседница!
— Разумеется, узнала, — говорит она. — Очень рада вас здесь видеть, несмотря на то, что ваш визит явно продиктован корыстными мотивами.
— С точки зрения вашей расы это скорее мне в плюс, не так ли? — спрашиваю я.
— Возможно, — улыбается Мийгран.
А потом склоняет голову, от чего в ее манерах впервые появляется нечто птичье, и пристально, немигающе смотрит на меня. И молчит.
Я начинаю нервничать. Это ужасно по-дурацки выглядит. А я в принципе не очень хорошо представляю себе, как надо поступать на таких псевдозваных приемах, особенно если они предваряют оргию. Или даже что-то вроде оргии. А когда твой собеседник не хочет действовать по общепринятым правилам и начинает вести себя черт знает как…
— Прошу прощения? — спрашиваю я. — Госпожа Мийгран…
— Да, — вдруг говорит она, — хорошая идея была войти в игру, чтобы с вами познакомиться, — она обращается к моей спутнице. — Ми… То есть Бриа, не откажетесь допустить меня третьей в ваш союз?
— Что?! — охаю я в полном офигении.
Бриа не смотрит на меня и отвечает спокойно:
— Конечно, госпожа Мийгран.
Так. Я уже ничего не понимаю. Неужели Мийгран тоже отыгрывается живым оператором, да еще начальницей Бриа? Или человеком, имеющим над ней какую-то власть?
— Вот и отлично, — пишница хлопает в ладоши. — А вы, Старостин, не против? Можно взять вас за руку?
— Да, в общем-то, пожалуй, почему бы нет… — начинаю блеять я.
Мийгран хватает меня за руку. Ладонь у нее вполне человеческая, только когти острее и длиннее обычных.
«Это массаж, — говорю я себе. — Все окончится обычным массажем, не из-за чего в панику впадать!»
В это время где-то рядом бьют в гонг, и над комнатой плывет глубокий чистый звон. По этому сигналу на каждый из четырех угловых матов (те, что в искусственных рощицах) становится по пишнику. Двое мужчин, две женщины. Все одеты на удивление консервативно для этой расы: всего лишь в щелковые штаны на лямках по типу малярных на голое тело. Причем у женщин передняя часть штанов почти скромно прикрывает грудь.
— Рады приветствовать вас на ежегодном празднике плодородия! — говорит один из мужчин голосом прошареного ютуб-блогера. Или даже нет, скорее, голосом старомодного телеведущего.
— Это день, когда мы стараемся искупить причиненное планете зло, — подхватывает одна из женщин.
— Напоминаю, что вся собранная энергия будет передана в Центры восстановления плодородия, — включается третий.
— А взамен каждый из нас получит то, что ценнее всяких богатств: чувство радости и единения с собственным телом и с телом партнера! — заканчивает вторая женщина.
Что за…
Я оборачиваюсь к Бриа с немым вопросом в глазах: так что, награды в виде шкатулки с драгоценностями или о чем там она договорилась, все-таки не будет?
Бриа начинает что-то отвечать, но именно в этот момент алоперая Мийгран вдруг приникает ко мне и обнимает, жарко и крепко. Только тут я соображаю, что один из ведущих только что произнес насчет первого уровня слияния…
Что странно, вроде бы виртуальность, но меня от ее объятий бросает в жар и в холод одновременно: по спине бегут мурашки и одновременно прошибает пот.
— Капитан, — говорит Мийгран очень ласковым голосом, — извините, что без разрешения, очень уж захотелось. Можно размять вам плечи?
Ну, собственно, думаю я, почему нет…
Но все же мне здорово некомфортно. Сам не могу понять, почему.
— Погодите, Мийгран, — одергивает ее Бриа, — пока первая ступень контакта — значит, первая ступень!
— Прошу прощения, — тут же извиняется красотка. — Я как-то не подумала. Вы, капитан, удивительно… живой человек.
В ее глазах горит что-то хищное, и у меня мелькает совсем уж абсурдная идея: она — самая натуральная хищная инопланетянка, овеществленная с помощью нейросети игры, и выпьет из меня энергию до капли.
Нет, глупости какие.
Мы садимся втроем на мат — я между двумя женщинами.
Между тем «ведущие» этого цирка продолжают вещать:
— Расслабьтесь, просто почувствуйте партнера! Позвольте вашей энергии течь свободно! Внутри каждого из нас есть центры силы, которые открываются от прикосновения! Положите руку на лоб партнеру…
Пока один из ведущих говорит, трое других что-то напевают. Не скажу, чтобы прямо гипнотическое, больше похоже на какой-то джаз, но расслабляет.
«Хорошо, — думаю я, — что у меня две руки, и что партнерш у меня тоже всего две!»
А дальше начинается странное.
Вроде бы ничего особенного мы не делаем: ведущие просят нас подержаться за плечи друг друга, потом за руки. Затем мы долго и сосредоточенно трем друг другу ладони. Потом — наглаживаем круговыми движениями бедра (я имею в виду часть ноги выше колена). В общем, все это напоминает мне урок физкультуры в детском саду: «А сейчас присели, взяли друг друга за пяточки… нет-нет, продолжаем идти цепочкой! Маша, не кусай Диму!» Только вместо «не кусай» вдохновляющие призывы раскрыть чакры… пардон, центры силы.
При этом полагается усиливать или ослаблять нажим, руководствуясь обратной связью собеседника. То есть нужно говорить — ниже, выше, слабее, сильнее, о, вот сейчас хорошо. Пустяки, в общем.
Но я обнаруживаю странную вещь: почему-то мне адски неприятно. Или неудобно. Или все сразу.
Звучит странно, правда? Обычно если уж неприятно, то может быть «слегка» или «сильно» — это уже на границе с болью. Но не «адски».
И все же по-другому сформулировать не могу. Мне, по идее, должно нравитсья, что моего тела, пусть виртуального, касаются две красивые женщины, одна из которых к тому же полураздета. Вроде бы такие полагается эмоции испытывать: легкое возбуждение, может быть, расслабление, может быть, чувство, что тебе польстили… И до некоторой степени все это и впрямь присутствует. Но только до некоторой.
Однако если прикосновения Бриа переносятся легко, то от касаний Мийгран здорово не по себе. Что очень странно. У нее теплые суховатые руки, ее дыхание ничем не пахнет. И вообще это игра, нужно расслабиться и получать удовольствие. Опять же, если рука у меня случайно соскользнет…
Как ни странно, я не испытываю ни малейшего желания, чтобы рука у меня «случайно соскальзывала». Мне вообще хочется отстраниться от Мийгран, в идеале — сбежать от нее за тридевять земель. Но этого хочет только моя голова — тело не испытывает ровным счетом никаких проблем от близости прекрасной нарисованной дамы, даже скорее наоборот.
В памяти сами собой всплывают бухгалтерские отчеты Нирса. Если я попытаюсь сейчас думать о том, как их правильно оформлять…
— Капитан, — губы Бриа прижимаются к моему уху, — расслабьтесь. Отпустите себя. Ничего ведь страшного не происходит? Не отключайтесь мысленно. Коснитесь моей руки. Попробуйте сосредоточиться на том, что делаете вы. Вы правильно сейчас гладите мое колено, продолжайте в том же духе.
Очень странная фраза, но она изумительно меня подбодрила.
И самое интересное, что телу вроде бы даже хорошо… Ну, неплохо. А сознанию хочется выпрыгнуть и куда-нибудь убежать.
Вдруг я начинаю паниковать. Я соображаю, что ни разу не видел тут таблички с дверью туалета. Значит, сбежать-то я как раз и не смогу. То есть не получится выйти из игры. Прекратить это все.
Какого я натворил, когда позволил завести меня на эти галеры?!
— Расслабьтесь, капитан, — шепчет Бриа. — Вы можете уйти в любой момент. Никто не заставляет вас оставаться.
Но тут же я понимаю, что нет, я обязан высидеть тут до конца. Но говорю почему-то не это.
— Бриа, — говорю, — а вы не согласитесь перейти со мной на «ты»?
Бриа улыбается.
— Разумеется, — отвечает она таким тоном, будто давно ждала от меня этого предложения.
Вдруг мир вокруг меня меркнет, выцветает, и на фоне черно-белого кино повляются золотые буквы: «Вы перешли на новый уровень взаимодействия с одной из ключевых фигур! Получено очков дипломатичности: +2
Получено очков харизмы: +3».
Не знаю почему, но меня это совсем не радует. Чуть ли не издевкой кажется.

Деньги
Счет станции: — 27 148 кредитов
Личный счет: 180 156 кредитов

Характеристики капитана:

Репутация — 2025
Харизма — 95 (Уверенный Лидер)
Дипломатичность — 152
Предприимчивость — 100



Глава 16 (без правок)

— Погоди, как это ты поучаствовал в ритуале плодородия и тебе не понравилось? — спрашивает Оксана. — Там же клево!
Ну да, думаю, и правда, че это я. Опять у меня все не как у людей. Оксана уже там была, оказывается, и ей зашло. А мне не зашло.
Чувствую, как голова начинает пульсировать болезненной тяжестью.
Ощущение не стихает со вчерашнего дня — то есть с самого окончания этого дурацкого ритуала. Причем оно настолько тяжелое, что я даже связываюсь со своим начальством в испытательном центре и беру внеочередной выходной.
То есть один выходной в неделю мне и так полагается, как и всем остальным игрокам. Правда, мы обычно из кожи вон лезем, чтобы как-нибудь правдами и неправдами провести его в игре. Нам идут навстречу… как правило. То есть в капсулу не пускают, но никто не препятствует играть в удаленном режиме, решая вопросы с помощью планшетов: отвечать на письма, принимать важные решения, можно даже поговорить с некоторыми персонажами (при нынешнем уровне проработки мира у меня уже язык не поворачивается назвать их неписями).
В моем случае это вовсе не фанатизм. Просто теперь, в отличие от игры в шлеме, процессы на станции не тормозятся. Поэтому если ты сутки отсутствуешь, то сутки все на Узле развивалось без тебя — со всеми вытекающими.
Вредно так гореть на работе, хоть настоящей, хоть вымышленной. Но других вариантов я лично не вижу.
В общем, на следующий день беру такой минивыходной. Мне кажется, в игре мое отсутствие не очень заметно: я остаюсь на связи. Но почему-то лезть в капсулу не хочется.
А за обедом Оксана спрашивает, чего я такой смурной.
В самом деле, чего? Я даже объяснить не могу.
Только то, что вчера выполз из капсулы сам не свой, у меня дрожали руки, и я, чтобы успокоиться, целый час наглаживал Белкина. И жалел, что не курю: говорят, это тоже успокаивает.
Мне было не по себе, даже не от моих ощущений в процессе ритуала плодородия, а именно от того, что это были мои ощущения. В смысле, я ничего подобного от себя не ожидал. Что это, черт побери, за… не знаю даже. И интеллигентными замашками не обзовешь. Фигня какая-то. Почему-то я не мог снести целомудренных прикосновений к своему нарисованному телу в обстановке, где со мной заведомо не могло случиться ничего плохого, да и прикасались женщины, которых я считаю сексуально привлекательными!
Что из этого следует — что я извращенец какой-то?
Оксане, естественно, я не собираюсь рассказывать никаких подробностей. Но каким-то образом меня прорывает, и, прежде чем взять себя в руки, я успеваю сообщить, что был я на этом ритуале плодородия и что в гробу я его видал.
А тут оказалось, что она тоже через это прошла.
— Ты ведь сказала, что у тебя версия до восемнадцати, поэтому этого не будет? — неприятно удивляюсь я.
Зачем бы Оксана мне врала?
— Да я ошиблась, — она машет рукой. — Подумала, что все уже, но у меня по сюжетной ветке просто позже это событие оказалось, когда понадобилось сблизиться с элитой пишников и уговорить их арендовать один из модулей…
— Не фига себе, у тебя пишники модули арендовали?!
Официальный лор гласит, что пишники не стали одной из рас-спонсоров только потому, что им чуть ли не религия (ну, менталитет, культурные обычаи, вот это все) не дозволяет «выбрасывать» столько денег на социальный проект, не приносящий немедленной прибыли.
Хотя в свете того, что я недавно узнал об их совместных усилиях по очистке собственной планеты, этот тезис теперь вызывает некоторые вопросы.
— Ну да, а что такого? — удивленно спрашивает Оксана. — Пришлось повозиться, но их главная, Мийгран, оказалась забавной такой теткой, после того, как я обыграла ее в карты!
Час от часу не легче! Мийгран, оказывается, можно обыграть в карты. Я даже не знал о наличии такой механики в игре… хотя чему удивляться, я видел уже механики и посложнее. Но мне в принципе ни разу даже не намекнули на какие бы то ни было карточные игры.
Правда, в притоне тетушки Мо я видел, как завсегдатаи бросали что-то вроде костей… в смысле, кубиков. Это могла быть и какая-то другая, более сложная игра.
— То есть вы на ритуале плодородия играли в карты? — уточняю я.
— Нет, играли в карты только я и Мийгран, — терпеливо поясняет Оксана. — Причем она предложила, якобы она поклонница земной культуры и выучила наши игры. А до этого там было все очень мило: мы обнимались и водили хороводы.
…Короче, примерно как у меня. Хотя нет, ладно, у меня не было хороводов, зато под конец сеанса дело дошло до почти настоящего массажа. Ничуть не эротического, в одежде, но у меня от него совсем неиллюзорно заболели плечи, стоило выбраться из капсулы. В самом деле, все у нас в голове.
— То есть тебе понравилось? — спрашиваю я.
— А чему там не нравится? — улыбается Оксана. — Милая вставная сцена для психологической разгрузки… Ну еще прикольно было посмотреть на некоторых своих подчиненных в неделовой обстановки, туда, кажется, половина моих вахтенных пришла! Даже этот красавчик-завхоз и инженер-гриб!
Ага, а у меня ни Томирла, ни Раала не было. Я, конечно, увидел одного из вахтенных специалистов еще в холле, но потом он оказался в какой-то другой комнате, я его не встречал.
— А кальмара видела? — спрашиваю.
— Какого кальмара?
— Ну, одного из учеников Ардено Нолькарро, других там вроде нет…
— У него есть ученики? — удивляется Оксана. — Надо же! Я думала, их там пятеро индивидуалистов-интровертов…
Так, а вот это уже совсем странно. Неужели для нас отличаются не только сюжетные ветки, но и сгенерированные игрой персонажи? Или Оксана пока просто не узнала, чем занимаются тораи в своем модуле? В смысле, не в курсе, что у них там школа для особо одаренных шебутных подростков?
— Оксана, а ты в игре… ощущаешь прикосновения других персонажей как настоящие? — мне приходится чуть ли не силой выталкивать слова, потому что все внутри меня протестует против того, чтобы заводить этот разговор. Однако мне слишком любопытно, не могу не попытаться ее расспросить.
— Ну естественно, — удивляется она. — А иначе какой бы смысл? Нет, конечно, мне поначалу все казалось не совсем настоящим, когда я там в игре чего-то касалось, я понимаю, что это фикция… Но теперь привыкла, забываю даже. Мне, наоборот, в реальной жизни ощущения стали казаться слишком острыми!
Ну да, ну да. У меня тот же эффект… вот только, боюсь, мне и в игре остроту чувств теперь хочется прикрутить.
* * *
После обеда возвращаюсь в свою комнату расстроенный. Радуюсь, что наши с Оксаной капсулы в разных концах спортзала, и что она торопилась вернуться к игре, а потому и не подумала проследить, вернулся ли я. Очень не хочется объяснять, что я из-за этой пустяковой сцены психологической разгрузки места не нахожу.
Однако практически возле дверей меня перехватывает Светлана.
Ну ладно, не возле дверей. Мы проживаем в номерах с общих холлом, планировка примерно как у некоторых гостиниц или у детских лагерей, которые я еще застал школьником. В нашем холле стоит диван, два мягких кресла и журнальный столик, где всегда лежит стопка журналов.
Мне иногда кажется, что бумажные журналы в основном выпускают только для того, чтобы раскладывать их на вот такие вот столики в прихожих.
— Андрей, здравствуйте! — говорит она. — У вас найдется полчаса? Или минут сорок на разговор?
На самом деле меня разговаривать не тянет. Но животом чую: речь пойдет о вчерашнем ритуале плодородия. Поэтому соглашаюсь.
Идем не ко мне в комнату и даже не в кабинет Светланы — мы выходим наружу.
Я совершенно забыл, что за стенами санатория в свои права вступает самая настоящая весна.
На улице именно такая погода, из-за которой в детстве мать просила меня надеть шапку, когда мне это казалось форменным издевательством: на солнце уже совершенно по-летнему, а в тени притаился холод. Небо голубое, некоторые деревья — в бледных ажурных облаках свежей листвы, другие еще не прочухались после нашего фирменного ноября длиной в полгода.
Все это кажется странным и нереальным, как будто я не был на улице целую вечность, а не чуть более недели. Или уже пару недель?
Пытаюсь вспомнить, выходил ли я за пределы корпуса во время подготовительного периода, и не могу.
Мы садимся в небольшую беседку, вокруг которой разбиты еще черные от перекопанной земли клумбы.
— Вам не холодно? — спрашивает Светлана. Сама она кутается во флисовую кофту.
— Нормально, — говорю я.
На мне теплый халат, в котором я выходил в столовую, чтобы не привлекать к себе внимание, но под ним не плавки, а обычные шорты и футболка. Этого по нынешней погоде вполне достаточно.
— Я заметила, что вы сегодня не пошли в игру, — говорит Светлана.
— Вы услуги психолога предлагаете? — спрашиваю я.
— Отнюдь, — качает головой главная сценаристка. — Во-первых, я не психолог… ну, не практикующий. Во-вторых, даже если бы практиковала, я не стала бы навязывать консультацию. Не работать без запроса — это, знаете ли, альфа и омега психологической помощи.
— Ага, — тупо говорю я.
Как ни странно, испытываю разочарование пополам с облегчением. Облегчение — понятно, а вот разочарование-то откуда?
— Спорим, вы разочаровались? — проницательно спрашивает сценаристка. — Знаете, есть такой эффект гадалки… Ну, по-научному называется эффект Барнума, но эффект гадалки — понятнее. Суть в том, что когда человек на перепутье, ему любая невзначай оброненная фраза о нем, даже приблизительно верная или верная в общем смысле, кажется судьбоносным откровением. Иногда так даже жизненно важные решения принимают, вроде как знак мне был, веление свыше… Вы вот сейчас как раз и ждете такого судьбоносного откровения. А я на роль гадалки подвернулась.
Все это меня неприятно ошарашивает. Секунду назад я не думал ни о чем таком, а сейчас удивляюсь, как та женщина меня прочитала.
Светлана улыбается.
— Да ну, не читала я ваши мысли. Я даже не уверена, что вы ждете какого-то там откровения. Или ждали. Просто сказала глубокомысленную фразу, и вы уцепились за нее как за оправдание. Потому что вы сейчас растеряны, это, извините, невооруженным глазом видно.
— Ну вы даете, — качаю головой.
— Ничего особенного, — отмахивается Светлана.
Потом вздыхает.
— Так вот, консультацию я вам, конечно, навязывать не собираюсь. Просто что хочу сказать… Игра действительно идет вам на пользу. В том числе показывает то, что вы о себе даже не знали. Или не хотели знать. Это со всеми игроками так, не с вами одним.
— Со всеми? — тупо спрашиваю я.
— Ну да. Не уверена, что это строго незапланированный эффект… Меня заказчики тоже не во все посвятили, знаете ли, — Светлана морщится, как будто мысль о заказчиках игры ей неприятна. — Но вот так есть… О других, конечно, говорить не могу, но в вашем случае… — она мнется, словно подбирая слова. — В общем, игра намеренно провоцировала вас на некоторые реакции. Пусть в максимально мягкой форме, но все же это была провокация. Нужно было выяснить особенности вашего психопрофиля, чтобы выбрать методы дальнейшего взаимодействия с нейросетью. От имени команды разработчиков я приношу свои извинения.
— Какая еще провокация? — не понимаю я. — Там ведь ничего такого не происходило!
— Ваши физические границы были нарушены, да еще без вашего разрешения, — мягко объясняет Светлана. — Вы были поставлены в ситуацию, когда вы использовали ваше тело для получения выгоды, пусть и с прикрученным фитильком. И из-за обстоятельств вы не могли это все прекратить… точнее, думали, что не могли, но это сути не меняет, верно? А то, что в нашей культуре считается, что молодой одинокий мужчина вашего возраста должен ухватиться за любой шанс быть облапанным половозрелой привлекательной особью другого пола — это, простите, чушь собачья! Токсичное мышление в чистом виде, как было принято говорить во времена моей молодости.
Я молча таращусь на Светлану, мало что понимая.
— Извините, в общем, похоже, я вас все же слегка консультирую, не спросясь, — она улыбается и разводит руками. — Боюсь, руководство меня по головке не погладит… Но вы имейте в виду, что вас несколько раз спрашивали о разрешении внутри игры, а снаружи игры вы подписали контракт испытателя, так что подать в суд на разработчиков не удастся, — тут она подмигивает. — И в свете всего этого хочу сказать… Это нормально — чувствовать себя не в своей тарелке после такого опыта. И во время. И хотеть из шкуры выпрыгнуть — тоже. Это вовсе не значит, что с вами что-то там не так, или вы женщин недостаточно любите, или скрытый извращенец, или еще что.
— Да я вовсе не хотел из шкуры выпрыгнуть, — протестую я, хотя на самом деле понимаю: именно что хотел.
— Тем лучше для вас, — Светлана продолжает улыбаться. — Но имейте в виду, что если бы хотели, то имели бы полное право.
Разговор после этого закругляется. Меня так и подмывает спросить, как же будет теперь проходить «взаимодействие с нейросетью». Однако почему-то я так и не спрашиваю. Жду сюрприза, наверное.
* * *
Когда я прихожу в номер и добираюсь до своего «станционного» планшета, меня ждет письмо от Бриа.
Причем я даже не сразу узнаю его — письмо приходит не со служебного ящика, а с личного аккаунта, и поэтому подписано не привычным английским шрифтом, а вырвиглазными значками талесианского языка. Однако я уже несколько раз видел, как выглядит имя Бриа, написанное этим шрифтом, поэтому до меня хоть не сразу, но доходит.
К счастью, в теле письма русский текст. Обычная для этой игры путаница.
«Андрей, — пишет Бриа, — обращаюсь к вам по имени, поскольку моя ошибка касается вас как человека, а не как должностное лицо, капитана станции. Я виновата перед вами. Меня тоже захватила ваша идея быстро и сравнительно легко решить хотя бы часть финансовых проблем Узла, поэтому я недостаточно сильно настояла на том, насколько ситуация могла быть неприятной для вас лично. А мне следовало так поступить! В конце концов, я обладаю большим опытом в такого рода делах, и мне известно, насколько сильно приемы группового «поиска единства энергий» расы 3,14 влияют на неподготовленных людей. Поэтому то, что вам было некомфортно во время этого сеанса, во многом моя вина.
И главное даже не в том, что я недостаточно вас подготовила. Главное, что я разрешила Мийгран 325 участие в нашем союзе, не спросив вас. Меня подвели деловые соображения: Мийгран — крайне значимое лицо в расстановке политических сил, которые решают, быть или не быть станции Узел. Я слишком обрадовалась возможности перетянуть ее на нашу (то есть вашу) сторону, и забыла о возможных негативных последствиях этого поступка.
Если это вас несколько утешит, у нее остались самые благоприятные впечатления о вас. Настолько благоприятные, что сумму благодарности за ваше участие в ритуале решено было увеличить на 7 %. Для 3,14 это случай беспрецедентный.
Однако мои непродуманные и нетактичные действия это не оправдывает.
В особенности потому, что у меня, боюсь, был и личный мотив, а это уже совершенно непозволительно. Мне не хотелось, чтобы Мийгран даже на секунду заподозрила меня в ревности. Точнее, я не хотела отказывать ей, потому что мне чрезвычайно сильно захотелось отказать — отнюдь не по рабочим мотивам…»
Дальше я не читаю. Точнее, не читаю сразу же. У меня в груди распускается что-то настолько теплое, даже горячее, что я вынужден перевести взгляд на стену и сделать несколько вдохов-выдохов.
Глупо. Очень глупо.
Разумеется, я радуюсь шкатулке с алмазами, которую я все же получил, и росту вознаграждения на семь процентов! Это значит, что я не только рассчитался с долгом, но и заработал по крайней мере на полмодуля!

Деньги
Счет станции: 345 602 кредита
Личный счет: 160 300 кредитов

Характеристики капитана:

Репутация — 2025
Харизма — 95 (Уверенный Лидер)
Дипломатичность — 152
Предприимчивость — 100



Глава 17 (без правок)

Например, я и думать не думал, что из меня получится успешный делец от изобразительного искусства!
В смысле, когда я сгоряча выпалил управляющему комитету саргов, что, мол, дам им для работы холст невиданных масштабов, я даже не близко не представлял, насколько удачной в итоге окажется вся эта затея.
В смысле, разумеется, проблемы в процессе возникали не раз и не два, но и результат вышел отменный: кольцо, преобразованное саргами, выглядит потрясающе.
Всего колец у газового гиганта несколько — я никогда не давал себе труд их сосчитать, но в официальных документах, которые мы с саргами подписывали перед началом работы, значится восемь штук. На самом деле цифра не бесспорная: восемь колец — это только те, что разделены достаточно широкими промежутками, сравнимыми с шириной самого кольца. Некоторые кольца, более широкие, состоят из колец поуже.
В общем, по договору сарги должны были обработать только третье от планеты кольцо. Я тогда пытался пропихнуть вариант, чтобы сделали все (мне казалось, что это будет более масштабно), но Бриа меня отговорила. Как потом выяснилось, и правильно сделала: даже перепрограммирование того числа фабрикаторов, которое требовалось для переделки одного кольца, уже потребовало от меня нехилых вложений. И счастье, что отступной Терса Шивака позволил нанять квалифицированных инженеров на роль обслуживающих техников, раз уж заблокированные из-за моей более раннее ошибки фонды для этого использовать было нельзя.
Так вот, сейчас третье кольцо наконец завершено, и должен сказать: все мои хлопоты и головняки того стоили!
Третье от гиганта кольцо изменило цвет. Прежде оно казалось тусклым серебристо-коричневатым, словно кольца привычного мне Сатурна, а теперь сделалось непроницаемо-черным, словно черный бархат. Спросите, как оно после этого различимо на фоне космической ночи? Все просто: по краю кольцо очерчивают сверкающие сине-голубые линии. И такие же сине-голубые линии, словно сабельные удары, прорезают кольцо, образуя сложные и переменчивые геометрические узоры. Такой вот эффект мерцания.
Вдобавок на моих глазах эта мерцающая синева становится розово-алой — когда центральная звезда этой планетной системы показывается над боком местного Сатурна, зажигая его газы розовыми и сиреневыми оттенками.
— Великолепно, — говорит Нирс Раал. — Капитан, приношу свои извинения задним числом: мне жаль, что я вас отговаривал.
Мы с ним наблюдаем это зрелище из окна рубки.
Я с удивлением смотрю на своего завхоза. У него на губах бродит мечтательная улыбка, которую я не ждал бы от него ни в режиме непися, ни даже когда его сменяет живой оператор. В том смысле, что, насколько я успел познакомиться с характером «живого» Раала, он тот еще практичный нерд и патриот станции… но уж никак не чувствительный любитель красот.
— Это не я сделал, — говорю, испытывая неловкость.
— Да нет, — качает головой Превосходный. — Не преуменьшайте свои заслуги. Именно вам пришла в голову эта идея.
Смотрю на него по-новому. Мне уже приходило это в голову, и теперь я думаю — неужели только из-за меня запустили эту сюжетную линию и дали дизайнерам задачу отрисовать еще и такую фишку?
Может быть, с этим и была связана задержка и постепенный ввод в строй фабрикаторов…
Хм, тогда прямо удивительно, что всего за две недели справились. Внедрение изменений такого масштаба в почти готовую игру… Ну, я даже не рискну предположить, сколько времени это может потребовать. Не одного месяца, вероятно.
Или супер-совершенная местная нейросеть позволяет очень быстро решать и такие задачи?
Нет, чепуха! Скорее уж, те намеки на возможность преобразования колец в соответствии с художественным видением саргов, которые были рассыпаны по сюжету игры, были вовсе не такими неуловимыми, как мне представлялось. Наверняка игра сама подводила меня к этому, иначе просто не может быть.
А Нирс Раал сейчас все-таки не настоящий, а непись, и отыгрывает свою сюжетную роль. Надо же кому-то меня поддержать и похвалить за успешное разрешение этой авантюры.
Показать, что твоя затея вызвала в благодарных зрителях чувство благоговейного трепета — отнюдь не худшее эмоциональное вознаграждение. Наоборот, едва ли не лучшее из тех, которые я могу придумать.
— Ну вот, — говорю я, — окончательно переведенной суммы, плюс то, что я получил от три-четырнадцать, должно хватить на строительство модуля.
Нирс Раал пристально смотрит на меня.
— Капитан, вы понимаете, что новый модуль почти не будет приносить дохода?
— Что? — удивляюсь я. — Почему это?
— По плану новый модуль предназначен для Парящих, — поясняет мой завхоз. — Они потеряли свою главную планету во время Катастрофы, в этом модуле должна проживать их наиболее крупная диаспора, и оплачивается их проживание субсидиями Межзвездного содружества.
— И? — не понимаю я. — Они ведь будут переводить их на наш счет…
— Не совсем, — качает головой Нирс Раал. — Предполагается, что станция будет содержать модуль самостоятельно… Но, правда, за это мы освобождаемся от части налогов, поэтому средства на нашем счету будут убывать медленнее. И все-таки если построим модуль для Парящих сейчас, на новый еще не скоро наскребем.
— А не строить, конечно, нельзя? — вздыхаю я.
Насколько я помню, неустойка там не такая уж большая, но она растет. И, пожалуй, я ее не потяну.
— Нельзя, — сурово кивает Нирс. — Если я не запутался в цифрах, неустойка сожрет наши фонды менее чем за три недели.
Расчетам Нирса, безусловно, можно доверять, а в цифрах он запутаться просто не может — как-никак, программная функция. Разве что игра усложнилась и намеренно пытается ввести меня в заблуждение. Но это было бы слишком.
Хотя… Надо спросить Георгия, возможно ли такое. Только как-нибудь аккуратнее спросить, чтобы не подать ему разных идей. Мне очень нравится играть здесь, но такое ощущение, что если обстановка на Узле осложнится еще хоть немного, тут меня и похоронят. Возможно, не только виртуально. Всякие там сердечные приступы, неврозы и кишечные кровотечения от напрягов еще никто не отменял.
Вздыхаю. Блин! А я-то думал, что сейчас с легким сердцем буду наслаждаться процессом постройки нового модуля — давненько мне не приходилось этого делать, по субъективным впечатлениям, целую вечность. А так придется вместо этого раздумывать над дополнительными источниками финансирования.
Хотел бы я знать, к чему все-таки омикра кинули мне аптечный пузырек…
* * *
Процесс строительства новых модулей даже в шлеме не успел стать для меня рутиной, а уж в капсуле я вообще этого еще не пробовал. К счастью, в новом варианте исключили порядком поднадоевший мне сбор космического мусора. То есть он остался как мини-игра, но теперь административно-управленческая, а не на «поработать джойстиком».
Конкретно: мне нужно выбрать из подчиненных с подходящими навыками и биографиями тех, кто лучше всего справится с задачей по сбору мусора, причем выбрать так, чтобы не пострадали их текущие задачи, и вдобавок — не заставить никого перерабатывать. Ну или повысить оплату за переработку и дать лишний выходной потом… что особенно сложно, поскольку персонала у меня, как выясняется, впритык.
Ну что ж, наконец-то появляется повод ознакомиться с личными делами моих вахтенных…
Изучив их, понимаю, что имел место нехилый такой реткон… то бишь редактирование постфактум: все личные дела снабжены небольшими изображениями, анфас и профиль, и я понимаю, что никого из них в рубке не видел! Это очень странно: да, я не запоминал специально неписей, но все же зрительная память у меня не самая худшая. Не мог я тотально никого не запомнить.
Более того, вдруг выясняется, что у меня нет никакого старшего вахтенного специалиста Эль-И!
Вместо него помимо Нирса Раала числится некая Джанорра, из той же расы, что и Вергаас (все время забываю, как они называются).
Обратив на это внимание, связываюсь с Нирсом (он сейчас не в рубке, но не выходной — на инспекции складов).
— Нирс, — говорю, — а что, Эль-И уволился? Почему это прошло мимо меня?
Насколько я помню из вводной, капитан все же должен одобрять или не одобрять смену старших специалистов. Кроме того, я точно помню, что если кто-то из команды от меня уволился, то мне самому нужно искать подходящего спеца на его место — и с этим могут быть проблемы, если у меня слишком низкая репутация. Мол, еще найдите людей, которые захотят работать на такого кэпа.
В новом, капсульном режиме, мне еще никого искать не приходилось. Однако, пока я играл в шлеме, пару раз такая ситуация возникала — по мелочи, видимо, просто чтобы жизнь медом не казалось. Приходилось нанимать дополнительных медиков для доктора Сонг, и еще один раз по личным обстоятельствам уволилась одна из сотрудниц рубки — специалист по связи, если не ошибаюсь. Мне тогда ничего особенного делать не пришлось, просто немного подождать, пока в списке доступных для найма специалистов не появилась новая непись с аналогичными параметрами. А пока я ждал, все операции, которые требовали связи с Межзвездным содружеством, занимали больше времени, вот и вся проблема. Не то чтобы тогда это было особенно актуально.
В общем, я практически уверен, что запомнил бы массовую смену персонала. На моей памяти точно ничего подобного не происходило.
— Простите, капитан, кто? — спрашивает Нирс Раал в ответ на мою реплику об Эль-И.
— Эль-И, он был старшим специалистом вахты помимо тебя. Соноранец, педант такой.
Нирс Раал качает головой.
— Кроме меня и вас функции старших специалистов вахты выполняют Джанорра и Ансули Раго, они совершенно точно не соноранцы.
— Как они выглядят? — спрашиваю я.
Нирс приподнимает брови, однако молча находит на своем планшете два личных дела и показывает мне.
Ну, Джанорру я уже видел и никого она мне не напомнила (точнее, напомнила Вергааса: у этой расы и мужчины, и женщины одинаково страшные — по крайней мере, на лицо. Фигуры довольно разные). А вот Ансули Раго видеть в принципе не доводилось, и расу я не припоминаю.
Говорю об этом Нирсу Раалу.
— Возможно, вы устали после недавних событий, капитан, — отвечает мой зам по хозяйственной части.
Он выглядит как обычно, глаза не пустые, лицо внимательное. Но по каким-то нюансам я определяю довольно четко, что сейчас передо мной непись. И требовать от этого неписи объяснений каким-то кадровым перестановкам внутри игры бесполезно.
Однако все равно интересно, чего это высшие силы решили переписать окружающих меня ботов. Неужели эта Джанорра или Ансули Раго сыграют дальше в сюжете? А чем Эль-И помешал, он мне даже начинал быть симпатичен…
Впрочем, загадка выеденного яйца не стоит: об этом легко забыть, видя, насколько подробно и хорошо сделан здешний мир, но все-таки игра еще в стадии пре-релиза. У создателей может быть тысяча причин заменить одних персонажей на других. Да хоть с актером озвучки не договорились — мало ли.
…Хотя нет, в таких случаях актеров озвучки обычно попросту заменяют: невелика птица! Но все равно причин может быть тысяча и одна.
В общем, выкидываю это из головы и сосредотачиваюсь на логистической проблеме. Она оказывается сложнее, чем я думал, но в конце концов мне удается подобрать несколько вариантов.
Потом меня осеняет, и я консультируюсь с Нирсом. Он мой зам по хозяйственной или где?
С живым оператором Нирса мне пообщаться так и не удается, но консультация все равно приносит пользу: даже непись помогает мне сократить составленный мною список сотрудников до оптимальных исполнителей.
Итак, отправляю на своем мусоросборщике команду из трех человек, а сам вновь погружаюсь в текучку, пока они собирают космический лом.
Текучка включает очередные ноты от Ардено Нолькарро. Жалобы его написаны в таком стиле, что не очень понятно даже, против чего он протестует: тут и «паразитические водоросли, душащие юный фитопланктон», и «противоестественное смешение теплых и холодных течений». Мне требуется целая лекция от Бриа — к сожалению, тоже неписи — о характерных иносказаниях тораи, прежде чем удается дешифровать эти претензии.
Оказывается, наш верховный кальмар все еще не может простить Цуйшели, что она облапошила его талантливого ученика — а заодно и мне, коль скоро дело произошло на моей станции!
И тут меня осеняет.
Я вспоминаю, как Ардено Нолькарро говорил загадками еще при первой нашей встрече. Сейчас у меня на руках тоже загадка: я точно знаю, что как-то реализовать размножение зогг в неволе возможно, иначе мне бы не подкинули этот вариант. Да и омикра дали подсказку. Однако расшифровать эту подсказку своими силами не выходит. Возможно, Нолькарро мне поможет? Раз уж он так любит игрища ума подобного рода.
К счастью, Бриа удается назначить встречу в модуле медузокальмаров на ближайшее свободное время — то есть уже ближе к вечеру, когда мне вот-вот придется возвращаться.
Честно говоря, что-то мне эта тенденция не нравится. Очень уж часто последнее время я жертвую установленным временем приема пищи, а также одним-двумя часами сна ради игры. Раньше, обитая в одиночестве, я себе такого не позволял. Теперь же, когда не приходится заботиться ни о приготовлении себе завтраков-обедов-ужинов, ни о собственно режиме — все решено за меня — внезапно начал!
Что это, жилка борца с системой или начало конца? В смысле, неужели я настолько ослабил волевой контроль над поведением?
Тогда то, что мне не хочется всерьез об этом думать, вникать и анализировать собственные мотивы, особенно страшно: немного напоминает зависимость. И что с того, что впервые за много лет мне интересно жить?.. Наркоманам, возможно, тоже интересно.
В общем, из-за Нолькарро мне снова нужно задержаться, но на сей раз перед отбоем меня находит Белкин. Не просто так находит, а с возмущенным мявом: мол, куда это ты, хозяин, делся? А как же режим?
Будь мы в нашей квартире, он бы у меня уже проводок из шлема выдергивал.
Но, поскольку мы не в квартире, а на станции в виртуальном мире, ничего в плане проводков Белкину не светит. Зато я могу взять его на руки и погладить. Кот вполне доволен, мурчит. Все-таки хорошо, что прикосновения тут воспринимаются почти как настоящие!
Так, с котом на руках, захожу в переговорную зону модуля тораи. Если кальмару не по душе мой напарник, это его проблемы.
Однако Ардено Нолькарро воспринимает моего сфинкса странно:
— Если это угощение в качестве извинения, — говорит он высокомерным тоном, едва появившись в голубой мути за экраном, — то, должен заметить, его мне и на один укус не хватит!
При мысли, что эта тварюга может попытаться съесть Белкина, у меня тут же пропадает всякое желание с ним о чем-то консультироваться. Зато появляется острое желание отстрелить модуль от станции — с помощью взрывчатки, если нельзя штатно. Благо, опыт такого отстрела имеется, и контакты специалистов тоже.
Однако я сдерживаюсь. По всей видимости, дипломатичность прокачана у меня уже не только в виде статов, но и как реальная черта характера.
— Добрый день, господин Нолькарро, — говорю я. — Это не извинение и вообще не еда. Это мой питомец. А в качестве извинения я предлагаю вам загадку.
— Загадку? — хмыкнул Нолькарро. — Вы думаете, что этого будет достаточно за психологический ущерб, причиненный мне и моему воспитаннику? Межзвездное содружество слишком плохо о нас думает!
Ха, думаю я, а ведь может прокатить!
На самом деле я собирался предложить Нолькарро долю в грядущем совместном предприятии за помощь — оплатить-то его консультацию мне особо нечем. Разве что из собственных средств, но там что-то маловато осталось. Ну или может быть немного скостить арендную плату за модуль… ненадолго, на месяц или два. Про загадку в качестве извинения ляпнул просто так. А он воспринял так, будто это в самом деле ходовой способ повысить свой рейтинг у медузокальмаров!
Ну что ж, буду знать на будущее.
— Межзвездное содружество пока не приняло никакого решения, — качаю головой. — Хотя ваши жалобы мы им, конечно, перенаправили. Загадку предлагаю вам лично я, в качестве жеста доброй воли.
Нолькарро вальяжно проплывает вдоль экрана туда-сюда, собирая щупальца в пучок и снова распуская их хризантемой.
— Ну ладно, — наконец вальяжно и неохотно говорит голос из динамиков, — давайте сюда вашу загадку.
— Отгадкой должен стать процесс симуляции условий, которые необходимы для размножения червей зогг, — говорю я. — Если вы не знаете, что это такое…
— Представьте себе, знаю, — перебивает кальмар. — Моим соотечественникам зогг тоже могут угрожать. Это довольно неэстетично, когда за тобой по воде повсюду вытекает оранжевая слизь.
— Могу себе представить, — лицемерно говорю я.
На самом деле ничего особенно ужасного в этом зрелище я не вижу. Наоборот, пожалуй, даже красиво было бы. Но еще не хватало ляпнуть это вслух.
— Так вот, — говорю я. — Поскольку омикра — большие спецы по воспроизведению природных экологических ниш, я обратился к ним с вопросом, как можно размножать зогг в неволе. И они скинули мне эту штуку… — лезу в карман униформы и достаю оттуда пресловутую колбочку из олиерита. — Можете определить, что это означает и зачем сделано?
В следующую секунду отшатываюсь: Нолькарро кидается к прозрачному экрану, раскинув по нему щупальца. Даже зная, что ничего мне не угрожает и угрожать не может, я не могу сдержать рефлекторную реакцию.
— Отлично! — звенит раздраженный голос кальмара в динамиках. — Просто превосходно! Вы держите в руках будущую золотую жилу — и рассчитываете, что я вам ее просто так, за здорово живешь, уступлю?! Лишь из любви к интеллектуальным усилиям? Не на того напали!
Пока он разоряется, успеваю взять себя в руки.
— То есть вы уверены, что омикра знали, что делали?
— Не уверен и не могу быть уверен, пока не исследую эту вашу безделушку! — отвечает Нолькарро. — Впрочем, мне уже приходилось разгадывать загадки омикра — и успешно… Однако неужели вы думаете, что я возьмусь просто так, за здорово живешь? Если ваша идея оправдается, речь идет о миллионных… нет, миллиардных прибылях! Давайте заключать настоящий контракт!
— А если не оправдается? — спрашиваю я.
— Ну тогда я выставлю себя идиотом перед соотечественниками, поскольку потратил время на формулировку контракта по пустяковому поводу… Но ради доли в миллионных прибылях, пожалуй, рискну, — хладнокровно сообщает он.
— Хорошо, — говорю я, — давайте составим контракт.
Памятуя, как Бриа хорошо показала себя при заключении договора с саргами, вызываю ее. К моему удивлению, она отвечает, что существует типовый договор для «совместного исследования деловых возможностей», и так возиться, как с саргами, нет нужды.
Ну что ж, хорошо. Точнее, не очень хорошо. Я-то надеялся, что место Бриа опять займет оператор, но вместо этого приходится иметь дело с прекрасно сконструированной неписью — после пары раз общения я начал очень хорошо чувствовать разницу.
В общем, Бриа присылает в переговорную малого административного робота (внезапно очень похожего на Р2Д2 — не настолько, разумеется, чтобы нарушить копирайт, но пасхалка вполне читалась), который выводит этот самый типовой договор на голографический экран и с помощью видео фиксирует наше с Нолькарро устное согласие на соблюдение оного. Ну да, расписаться-то ему было бы проблематично…
— Ну вот, — говорит кальмар недовольным тоном, когда все формальности улажены, — давайте сюда этот пузырек.
В толстом прозрачном стекле на уровне моего лица появляется тонкий светящийся контур. Потом часть стекла исчезает, открыв небольшой бокс — через такие в инфекционных клиниках передают что-то в изолированную зону.
Я послушно кладу туда колбочку.
Тут же мир выцветает, и я с удивлением читаю золотые слова на черно-белом фоне:
«Поздравляем! Вы впервые положили начало межрасовому коммерческому проекту с участием омикра, тораи и землян! Тем самым вы начали выполнять предназначение станции Узел и свой долг как представителя Межзвездного содружества. Желаем вам всяческих успехов в этом начинании!
Получено очков репутации: +500
Получено очков дипломатичности: +50
Получено очков харизмы: +30
Получено очков предприимчивости: +20».
Ну ни хрена ж себе! Кто бы мог подумать, что межрасовые проекты так высоко ценятся?! Или теперь опять случится какая-то ерунда, из-за которой с трудом отрощенную обратно репку выдернут какие-нибудь дедки и жучки?
Однако я не успеваю об этом задуматься.
Появляется новое сообщение:
«Ваша репутация превысила 2500 очков! Вы получаете право на приоритетное рассмотрение ваших тяжб и исков Искином 1-го уровня, а также приобретаете автоматический иммунитет для административных жалоб заявителей с репутацией ниже 1500».
Круто, хотя и несколько запоздало. Где ж ты раньше был, этот иммунитет.
Тут же это сообщение сменяется следующим:
«Ваша харизма превысило 120! Вы получаете новый уровень — Компетентный Лидер. Теперь в ваших решениях будут меньше сомневаться!»
Ну спасибо.
И следующим:
«Ваша дипломатичность достигла 200 очков! Вы получаете право назначать неофициальные встречи с главами диаспор на станции Узел!»
Это, наоборот, очень своевременно. Чувствую, такое право понадобится мне в ближайшем будущем.
А за ним еще одно:
«Ваша предприимчивость достигла 120! Вы получаете право на дополнительный гонорар в виде отчислений с успешных коммерческих предприятий на личный счет».
А это совсем уж круто!
Теперь надо особенно постараться, чтобы это предприятие с разведением зогг оказалось успешным. Будут у меня неофициальные денюжки на личные нужды, хо-хо.
Мне, конечно, приходит мысль, что как-то я слишком радуюсь успехам в игре, будто бы в самом деле себе на жизнь денег заработал. Но отгоняю ее буквально одной левой. В конце концов, успехам в игре и нужно радоваться, для того игровые механики нужны. Они заточены под то, чтобы раскачивать нас на позитивные эмоции.
А потом мы с Белкиным наконец-то выходим из игры и идем ужинать.

Деньги
Счет станции: 1 000 031 кредит
Личный счет: 120 305 кредитов

Характеристики капитана:

Репутация — 2530
Харизма — 125 (Компетентный Лидер)
Дипломатичность — 202
Предприимчивость — 120

Должен сказать, что вся эта история со станцией Узел познакомила меня с такими сильными и слабыми моими сторонами, о которых я и не подозревал. И, вероятно, еще познакомит.



Глава 18 (без правок)

Я уже и забыл, как это здорово, когда появляется новый модуль. Давно меня игра радостями не баловала.
То есть, конечно, приятно разобраться с очередным кризисом, разгадать загадку и все устроить по-своему. Но вообще-то градостроительные стратегии привлекают своих поклонников возможностью созидать. Ты создаешь нечто новое, пусть даже из заранее придуманных и положенных кем-то кирпичиков. В результате из небытия возникает нечто прекрасное. И какая разница, если это всего лишь пиксели; главное, что ты это видел.
Наконец-то у меня снова появилась возможность еще раз испытать этот восторг демиурга!
Глядя на то, как фабрикаторы споро собирают очередной модуль, вспоминаю, как круто смотрелись первые три разноцветных шара, повисшие в пустоте на фоне полосатого бока моего газового гиганта. (Да, после всех операций, в которых он был задействован, я его воспринимаю уже как свой).
Эх, давненько я просто по-хозяйски не разглядывал станцию, не гулял по tt коридорам, беседуя с рандомными статистами… Так за всеми этими сложностями недолго и потерять то самое чувство, ради которого играешь.
И неважно, что у меня, собственно, не игра удовольствия ради, а работа. Если от работы не получать удовольствия, свихнешься однозначно. Особенно если пашешь без выходных.
В этот раз удовольствие увеличивала интрига: не я собирал обломки мусора, а потому даже приблизительно не знал, сколько и каких материалов нужно для нового модуля. И спецификации не посмотрел, просто не глядя подмахнул распоряжение.
То есть нет, когда-то я это распоряжение о строительстве нового модуля проглядывал — такое ощущение, что еще в прошлой жизни, когда играл в шлеме. Но с тех пор столько всего успело произойти, что я напрочь успел забыть, как должно выглядеть убежище для диаспоры Парящих. А в новом капсульном интерфейсе внешний вид модуля заранее нельзя посмотреть — видимо, чтобы сделать игроку сюрприз. Вау-эффект и все такое.
В принципе, вау-эффект удался: когда облако фабрикаторов улетает прочь с нового модуля, открывая его во всей красе, и на нем загораются сигнальные огни, показывающие ввод в эксплуатацию, я немного фигею.
Последнее время по-настоящему морозных зим в наших широтах не бывает, но в детстве меня пару раз отправляли к бабушке с дедушкой на Урал. У них в доме были деревянные окна, не нормальные стеклопакеты. И там я вживую наблюдал феномен, о котором прежде только читал или в фильмах видел: морозные узоры на стеклах.
То есть я тогда разочаровался: мне хотелось натуральных узоров, сложных, может быть, даже сюжетных. Чтобы в них целые сказки разворачивались, как на татуировках Мауи из моего любимого диснеевского мультика. А я увидел какие-то невнятные еловые ветки.
Лишь потом, став старше, я оценил красоту: ведь мороз, как и конденсация инея — это просто природные явления. Откуда этим явлениям знать, как выглядит еловая ветка?
Или, точнее, почему еловая ветка выглядит точно так же, как иней на стекле?
Дед пытался мне что-то объяснить про это, но сам запутался. Я потом тоже гуглил, нагуглил какие-то фракталы, но так толком ничего и не понял.
Так, что-то я увлекся. Главное, что я хочу сказать: прозрачная половина купола была покрыта морозными узорами, точь-в-точь такими, какими я помнил по этой непривычно холодной уральской зиме. Еловые лапы, какие-то веточки, похожие на папоротник, смутные геометрические формы. И все это еще сияет, подсвеченное изнутри движущимися зелеными и голубыми огнями, точно драгоценность Снежной Королевы.
— Ну и ну, — говорю я. — Парящие что, во льду живут?
Помню, когда я разговаривал с Отцом Родным по видео (а он относится как раз к этой расе взрывных феечек), я видел его на какой-то лесной полянке… вроде бы. Но мало ли, что я видел. Если родная планета Парящих оказалась уничтожена, он запросто мог находиться в какой-нибудь несвойственной для себя и некомфортной среде.
— Не совсем, — говорит Бриа. Она вместе со мной наблюдает за появлением нового модуля из окна рубки. — То есть и да и нет. Их родная планета представляла собой маленький и легкий спутник гиганта, где под ледяной коркой находился теплый океан…
«Как Европа», — машинально припоминаю я. Должно быть, создатели игры смоделировали родную планету Парящих с оглядкой на этот спутник Юпитера.
— …И в ледяной корке образуются большие разноуровневые каверны. Парящие исторически живут чаще на островах, которые находятся в этих океанах, но иногда еще в тех кавернах, которые вода образовала в ледяном потолке выше.
То есть они живут в ледяных небесах, вдруг думаю я с неожиданным поэтическим окрасом. Обалдеть. На сей раз вспоминаю Мэтта Деймона в роли сошедшего с ума исследователя из такой же ледяной небесной пустыни. Только там создателям фильма не хватило воображения придумать, будто на ледяной тверди можно полноценно жить.
И тут меня осеняет.
— Бриа, — говорю я. — Если Парящие родом с небольшого спутника, и как вид они развились на островах, которые находятся в воздушных карманах между слоем воды и слоем льда… эти карманы, наверное, сравнительно маленькие?
— Не очень большие, — дипломатично отвечает Бриа. — Совокупная площадь всей поверхности суши, которые занимала цивилизация Парящих на родной планете, сравнима с площадью Реты — это один из материков Талес, не самый большой.
— Угу, — говорю я. — Так выходит, Парящие сами по себе — маленького размера?
Бриа улыбается.
— Да, — говорит она. — Размером они уступают многим. Вы их еще живьем не видели? — она поднимает руку и раздвигает большой и указательный палец, демонстрируя мне этакую Дюймовочку. — Только, прошу, не называйте их маленькими в личной беседе! Могут быть последствия.
Феечки, думаю я. Мать вашу, действительно феечки! Кто бы мог подумать.
Впрочем, фея-мафиозный осс — это такой очевидный слом ожиданий игроков, что даже как-то обидно. Слишком в лоб сыграно. Окажись мафиозный босс громадным грозным качком, желательно, рогатым, было бы веселее.
А пока рогатый у нас только Нирс Раал.
* * *
Как и следовало ожидать, мне не дают долго наслаждаться радостью от строительства нового модуля: возникает очередная проблема. Причем весьма неожиданного свойства.
Начинается все, как обычно, с денежных потоков: заглянув в свой бухгалтерский лог, вдруг вижу, что они резко упали. Причем упали за счет отчислений от коммерческих предприятий в хабе: налог, арендная плата, оплата коммуналки, вот это все.
Если вы считаете, что мы тут обдираем малый бизнес как липку, отдельно взимая с них и налог, и за площадь, и за ЖКХ, то не я придумывал эту систему! И вообще, какая разница, по скольким статьям разнесены фиксированные суммы? Меня лично как раз и удивляет эта детализация. Она приводит только к лишним неудобствам для игрока: вместо того, чтобы платить по одной накладной один раз в отчетный период, расположенные на станции кафешки, казиношки и прочие ночлежки оплачивают целую кучу счетов. Что-то вперед, что-то задерживают, от чего-то вообще норовят откосить. Все это изрядно усложняет документацию и добавляет работы моим виртуальным бухгалтерам… а теперь и мне заодно.
Но теперь остается только даваться диву, потому что вся эта сложносочиненная волокита внезапно прекратилась. Ухнула в никуда. Теперь на счет мне из этих источников не поступает ровным счетом ничего.
— Демьян! Почему уменьшились доходы от питейных и увесилительных заведений? — требую я отчет.
Последнее время я о существовании своего искина вспоминаю редко, но не потому, что он перестал быть мне удобен. Просто обнаружилось, что если интересоваться положением дел у «живых» персонажей, как правило, узнаешь ту или иную бонусную инфу. Однако бывают ситуации, когда быстро прояснить положение дел важнее, чем досконально разобраться в ситуации.
Искин, как всегда, не подводит:
— Потому что в настоящее время на станции уменьшилось количество питейных и увеселительных заведений.
Вот за это я и люблю искинов: коротко, по существу, ничего лишнего — и абсолютно бесполезно!
— Почему вдруг количество таких заведений уменьшилось? — спрашиваю я.
— Большинство из них не смогло восстановиться после кризисов: недостаточно покупателей, — так же коротко и совершенно загадочно отвечает Демьян.
— Что значит не смогли восстановиться? — возмущаюсь я. — Что значит недостаточно покупателей? «Глаз Бога» же процветает, и тот, «Нож как-там-его»…
— Заведений с указанными названиями на станции не зарегистрировано, — отвечает искин.
Да что за!..
Просто так поверить в это я, естественно, не могу.
— Проверь еще раз! — от возмущения я даже вспоминаю название второго заведения. — «Нож-затейник»! Он же во втором коридоре хаба!
— Данное заведение не работает, — подтверждает Демьян.
Сказать, что я удивлен, значит, ничего не сказать. О чем там я совсем недавно сетовал, что у меня давно не было времени и возможности просто побродить по станции, поболтать с прохожими? Ну вот теперь волей-неволей я такую возможность получил. По крайней мере, что касается брождений. На болтовню, скорее всего, время выкроить не удастся.
Оставив дела на вахтенного специалиста, встаю на верный самокат и отправляюсь на незапланированную инспекцию.
Демьян оказывается прав! Что естественно, он все-таки подключен к базе данных игры. Умом я это знал, но поверить вот так просто никак не мог. Однако выясняется, что ни «Глаз Бога», ни «Нож-затейник», ни еще с пяток различных кафе и едален, которые я помню по своим прогулкам, не просто не работают — от них даже вывесок не осталось, только безликие помещения, где, кажется, может размещаться любой бизнес: от парикмахерской до частного морга.
— Демьян, — спрашиваю, стоя рядом с закрытой металлическими жалюзи дверью, — как давно пустует это помещение?
— С пятого дня третьего месяца 8091 года, — сообщает Демьян.
Мне требуется некоторое напряжение ума, чтобы вспомнить: по игровому времени это было самое начало гуманитарного кризиса с Дей-ко.
Да я ведь буквально пару дней назад сидел в том же «Глазе Бога»!
На этот раз мне не удается быстро успокоить свое возмущение, я бы даже сказал, офигение.
Нет, сразу совершенно понятно, что это опять какие-то игры разрабов, которые зачем-то решили переписать сюжет игры. Ну как с моими вахтенными специалистами. Непонятно, для чего, но допустим.
Но почему же так топорно? Нужно им, чтобы по какой-то причине у меня опять упали доходы — ну придумайте вы какой-нибудь налог. Нужно, чтобы прицельно позакрывались именно едальни — ну введите какие-нибудь новые правила и сертификации прицельно для них, чтобы все задолбались проходить.
Зачем отменять существование не угодивших разрабов бизнесам задним числом?
И главное, ведь все полученные от этих заведений с начала кризиса деньги оставили, счет у меня просто перестал пополняться, но не просел внезапно на крупную сумму. Да и мои давешние хлопоты, связанные с тем, что многие владельцы хотели ввести свои бизнесы в строй немедленно и начать зарабатывать как можно скорее. И никого из них не волновало, что якобы недостаточно покупателей!
И потом, что значит «недостаточно»? Население после всех катастроф на станции восстановилось в полном объеме. Даже прибавилось: по словам Бриа, несмотря на все неприятности, моя помощь Дей-ко сослужила нам хорошую рекламу.
В общем, все это более чем загадочно.
Вызываю Нирса — прямо из коридора, где стою.
— Раал, — говорю я, — что за лажа у нас с ресторанным бизнесом?
— Что вы имеете в виду, капитан? — спрашивает мой зам.
— У нас упали доходы, потому что все эти питейные заведения не существуют, — сухо объясняю я. — Почему-то вдруг. Пропали. Не смогли восстановиться после кризиса, я так понял.
— Да, капитан, это большая проблема! — обеспокоенно говорит мне непись. — По всей видимости, нам нужно срочно придумать какое-то решение. Либо стимулировать развитие этого направления, либо придумать, как скомпенсировать потерю доходов.
Час от часу не легче! Что за…
Тут вдруг Нирс на экране отчетливо вздрагивает, и что-то в лице у него неуловимо меняется.
— Капитан, — говорит он, — вы можете перейти туда, где вам будет удобно разговаривать? Боюсь, тут довольно долго объяснять… Или можем встретиться.
— Хорошо, — отвечаю я, — назначаю тебе совещание в конференц-зале рядом с рубкой, через десять минут.
Совершенно явно, что Нирса только что сменил живой оператор. Это очень хорошо. Возможно, он мне хотя бы намекнет, что за ерунда тут творится. Вряд ли расскажет напрямую — ему нужно роль отыгрывать.
Когда я вхожу в конференц-зал, Нирс уже меня там ждет. Сидит за столом, сцепив руки перед собой, однако вежливо встает, чтобы меня поприветствовать.
— Рассказывай подробнее, — с места говорю я.
— Да рассказывать нечего, — Нирс разводит руками. — Согласно официальной версии, заведения позакрывались, потому что понесли убытки во время кризиса. Не смогли восстановиться.
— А неофициальной? — спрашиваю я.
Жду в ответ того самого намека, однако Нирс жестко отрубает:
— А неофициальная в том, что они думали… одним местом!
Я, кстати, еще по прошлым контактам заметил, что оператор Нирса — куда более прямой и не любящий околичностей парень, чем его игровой вариант. Не нужно особой проницательности, чтобы догадаться: удержался от матюгов он сейчас с большим трудом.
Выдыхаю. Ну да, конечно, разработчики, определенно, думали одним местом, если решили поменять сюжет на этой стадии. Интересно, какой новый игровой механизм они задумали внедрить вместо того, который их чем-то не устроил? Голодные бунты придумать, общественные столовые и раздачу еды по талончикам?
Хотя нет, глупо, где рестораны и где распределительная система…
— …Идиотизм! — продолжает Нирс. — Места под коммерческий общепит на станции отвели, а о том, что ни одной отдельной диаспоры не хватит для обеспечения стабильного потока клиентов, не подумали!
— То есть? — такой поворот беседы становится для меня сюрпризом.
— Я имею в виду, — поясняет Нирс, — что в бар для талесианок будут ходить только талесианки, а их на станции слишком мало, чтобы обеспечить стабильную прибыль. То есть, может быть, в общей сложности и достаточно, но часть сидит у себя в модуле, духовно совершенствуется или что там они любят делать на досуге, и по злачным местам не шляется.
— Ясно, — слегка растерянно говорю я. — А их кухня что, никому не подходит? Неужели они землю едят?
Это первое, о чем я думаю: талесианки — по сути, дриады. А в детских книжках (ну или по крайней мере в «Хрониках Нарнии», где дриады точно фигурировали), те ели именно землю.
— Почему землю? — удивляется Нирс. — Нет, еда у них довольно вкусная, а напитки так и вовсе бывают выше всяческих. Но я об этом знаю, потому что я учился на Аорийсе, и у меня в группе всякого народу хватало, талесианок в том числе. Да и с М… м-м-м, с Бриа мы давно знакомы. Пару раз она водила меня попробовать их домашнюю еду.
— Ага, — чуть растерянно говорю я.
Информации много, в том числе абсолютно незнакомое мне название — Аорийс. Про него ни слова не было даже в той справочной инфе, которую слил мне Нор-Е. По контексту я, конечно, догадываюсь, что это какое-то учебное заведение для персонала Межзвездного содружества. Или, может, планета, на которой это учебное заведение расположено.
— Тогда в чем проблема? — никак не могу понять.
— В том, что таких, как я или Бриа — меньшинство, — отвечает Превосходный. — Не так уж много разумных путешествуют по разным планетам, и еще меньше пускаются в кулинарные эксперименты. Во всех космопортах продается УБМ — и ладно.
— А что такое УБМ? — спрашиваю я. — Хотя стой, дай угадаю. Универсальная… белковая… а дальше? Матрица?
— Масса, — хмыкает мой зам. — Универсальная белковая масса. Вы с ней, наверное, еще пока не сталкивались. Она такая розовая и довольно тягучая.
Меня передергивает. Сразу думаю о всяких вонючих концентратах и прочей лабуде, о которой нам рассказывали в колледже.
— И что теперь? — спрашиваю. — «Узел» отныне должен обходиться без едален? Просто установим диспенсеры УБМ?
— Исключено! — резко отвечает неведомый мне живой оператор. — Ни один коммерческий центр не может без них обойтись, если хочет процветать! Где экзотическая еда — там и торговля, где торговля — там и еда. Это основа основ. Любой, кто хоть немного обучался предпринимательству и управлению, это знает. Ни один рынок не будет процветать, если на нем нельзя купить еды.
М-да, у нас тоже были основы предпринимательства. И о чем-то таком даже рассказывали, просто я за давностью лет позабыл. Ну и от неожиданности не сообразил извлечь эти данные из архивной памяти.
— Ладно, — говорю я, — а что ты тогда предлагаешь? Популяризовать инопланетную кухню в народе?
Нирс Раал серьезно кивает.
Нифига себе, ну и квест я отхватил!

Деньги
Счет станции: 1 345 кредитов
Личный счет: 120 305 кредитов

Характеристики капитана:

Репутация — 2545
Харизма — 125 (Компетентный Лидер)
Дипломатичность — 202
Предприимчивость — 120



Глава 19 (без правок)

Популяризовать, черт побери, инопланетную кухню!
Уверен, что такую идиотскую и в то же время масштабную задачу еще ни один герой космофантастики не решал. Разве что у Уайта в его саге о космическом госпитале что-то подобное было. Но, насколько я помню, там все это дело довольно быстро свелось к очередному превозмоганию какой-то инопланетной бяки. Про особенности межвидовой кулинарии почти ничего и не было.
А особенностей-то не перечесть!
В кои-то веки у меня вылезла тема, в которой я и без шпаргалок Нор-Е понимаю. Ну, скажем так, немного понимаю. Потому что в провинциальном кулинарном техникуме едва ли можно обучиться секретам высокой кухни или тонкостям межкультурной адаптации. Максимум технологиям приготовления рыбы и птицы, соблюдению рецептов, технике безопасности, гигиене, основам украшения блюд… Э, ладно, в сущности, довольно многому можно научиться в кулинарном техникуме, если не забивать и ходить на занятия. А «забивать» мне тогда, как и теперь, не позволял характер: если уж закусил удила и пошел на среднее специальное вместо старших классов школы из-за конфликта с родителями, то уж будь любезен извлечь из этого максимум пользы.
Так вот, как я уже говорил, у нас там был факультативный курс маркетинга. И рассказывали на нем много интересного: преподавательница была молодая и увлекающаяся. То есть это я сейчас понимаю, что молодая — в ту пору тридцатилетняя женщина казалась мне чуть ли не маминой ровесницей (в принципе, маме и было тогда всего сорок…), а значит, по определению, из поколения старперов.
И в числе прочего она говорила вот что.
Еда — это в первую очередь культура, и только потом само сочетание вкусов. Считается, что люди полезному предпочитают вкусное, но на самом деле это не так. Люди предпочитают то, что привычно. Русские с детства едят гречневую кашу, которая иностранцам кажется горькой; американцы обожают арахисовую пасту и панкейки с кленовым сиропом, которые русские считают безвкусными… ну или приторно сладкими. А китайцы вообще пьют голый кипяток и заедают чуть ли не все блюда пресным рисом.
Поэтому когда какая-то международная франшиза пытается пробиться на рынок в незнакомую страну, она первым делом включает в меню новые вкусы, которых иначе бы у нее сроду не было. Ну как Макдональдс продает в Москве бургеры из ржаного хлеба, а в Токио — мисо-суп.
И это еще если не брать вопросов названий блюд, которые тоже нужно адаптировать: многие будут звучать смешно или даже оскорбительно. Вдобавок, ингредиенты, которые могут оказаться не просто непривычными, а прямо табуированными или попросту тошнотворными, вроде собачьего мяса или насекомых.
Отдельный вопрос — количество специй и размеры порций, которые тоже могут отличаться от культуры к культуре — и даже от одного региона страны к другому. (Например, в Черногории, куда мы как-то ездили отдыхать с родителями, в прибрежных районах принято подавать огромные порции, а в горных — нормальные человеческие.)
А потом еще может так быть, что представители одного народа могут есть то, что для других будет ядом! Широко известно, например, что эскимосы и чукчи способны переваривать трупный яд — ну вот входит он у них в состав национальной кухни*…
Напомню, что все вышеперечисленное касается всего-навсего одной планеты и одного биологического вида. Если же мы примем как данность, что видов этих и населенных планет у нас как минимум двадцать штук (столько, по моим подсчетам, было народностей на Узле, представителей которых я встречал более-менее регулярно), да плюс все они имеют разную биологическую основу — условные млекопитающие, условные рептилии, условные насекомые, условные грибы, условные растения — все это делает задачу по созданию такого ресторанного дворика, который будут посещать все скопом, не просто сложной, а, по моему скромному разумению, нерешаемой.
Поэтому я поступаю самым что ни на есть логичным образом: вместо того, чтобы думать тяжелую думу, я иду жаловаться разработчикам.
То есть не просто пишу свою проблему в журнале тестировщика в надежде, что кто-нибудь заметить, а прямо связываюсь с Григорием в чате.
— Как насчет вместе перекусить? — спрашивает тот. — Я сегодня заработался, не успел поужинать пока.
Я-то поужинать успел, для разнообразия выйдя из игры вовремя. Но решаю не отказываться.
Оказывается, кроме столовой, где для участников эксперимента все бесплатно, на территории комплекса есть и бар, работающий допоздна. Он находится за пределами зоны, арендованной «Игротехником-НЕО», а по вечернему времени уже прохладно, так что накидываю куртку… и обнаруживаю, что Белкин свил в ней гнездо!
Не то чтобы много шерсти оставил, шерсти-то у него в дефиците, но натаскал своих шариков, которыми я с ним играю по вечерам. А я-то гадал, куда они в пустом номере подевались!
Вытряхнув шарики из куртки, иду на встречу с Григорием. Вечер не то чтобы теплый, но и не морозный; градусов десять. В принципе, можно было бы и без куртки добежать. Вдруг до меня окончательно доходит, что скоро лето, и я как вкопанный останавливаюсь посреди асфальтовой дорожки, глядя сквозь белый свет фонарей на сиренево-фиолетовое небо, где, подсвеченные розовым, висят длинные облака.
— Красиво, да? — спрашивает Григорий, останавливаясь рядом.
— Не очень, — честно отвечаю я. — В играх бывает и живописнее.
— Это да, — отвечает менеджер по работе с тестировщиками.
И все же минуты две мы стоим бок о бок и просто смотрим в небо.
В играх, конечно, красивее. Но настоящее небо — это все-таки небо.
Невольно думаю, что если бы не угасающий солнечный свет, можно было бы различить этот самый космос, прозрачный во все стороны, Млечный путь и, может быть, даже те звезды, с планет которых родом мои новые знакомые — талесианки и ацетики, Превосходные и Парящие, преи и тораи… Пусть и не существует этих звезд в природе.
…Бар оказывается спортивным — что, в общем-то, логично для загородного оздоровительного клуба — однако больше по названию. Он расположен на балкончике, нависающим над фойе спорткомплекса: сидя за столиком, можно смотреть вниз через балюстраду, на входящих и выходящих гостей центра. Сейчас, поздно вечером, посетителей немного, однако даже они кажутся мне какими-то странными. Не сразу я соображаю: все они люди, и никто не щеголяет в развевающихся одеждах Превосходных, сари талесианок или форме Межзвездного содружества. А когда соображаю, только качаю головой. Приходит мысль: а ведь тяжело будет привыкать обратно, когда игра окажется позади!
Не могу даже представить.
Ладно, бог с ним, с видом из бара — главное, ассортимент! А ассортимент неплохой: спиртного в продаже, правда, нет, но есть пироги и мороженое, несмотря на спортивный статус. Кстати, им я и соблазняюсь: уж больно аппетитно выглядит вазочка на картинке. Поужинать-то я, конечно, поужинал, но десерта сегодня не брал. Как чувствовал.
Григорий печально смотрит на меня, вздыхает и высокоморально заказывает парную рыбу и салатик, которые тоже в меню присутствуют.
— Худею, — объясняет он.
— Так сказали бы, я бы мороженое не брал, — проявляю лицемерную вежливость.
— Да ладно, — Григорий машет рукой. — Буду воспитывать силу воли.
Мы садимся за столик в ожидании заказа и Григорий доброжелательно глядит на меня из-под очков.
— Так в чем, собственно, дело?
Рассказываю ему: и о внезапно изменившемся наборе подчиненных, и о фигне с исчезнувшими барами-ресторанами. Тут нам как раз приносят еду: ну да, тут наверняка не готовят, а долго ли разогреть из полуфабрикатов!
Григорий, морщась, тыкает вилкой в свою парную рыбу. То ли мой рассказ ему так неприятен, то ли рыба настолько невкусная. Не удивлюсь, если и то и другое. Хотя вообще-то правильно приготовленное филе лосося — это вещь. Но тут, похоже, за филе лосося выдают карпа или даже треску. Не редкость по нашему времени.
— А я им говорил, — заявляет Григорий в ответ на мои слова. — Говорил, что слишком грубо! Но меня разве кто-то послушал?
— Значит, изменения санкционированы сверху? — я получаю подтверждение своей догадке.
— Не просто санкционированы. Когда санкционируют — это значит, что наши ребята что-то предложили, а там одобрили или отвергли… Нет, это дело нам сверху прямо навязали. Я имею в виду, испытание этого дурацкого кулинарного симулятора!
— Что? — мне кажется, я ослышался.
— Ну, — вздыхает Григорий, — сделать так, чтобы в капсулах можно было еду пробовать — это же давняя мечта всей отрасли! Кто первым добьется, тот озолотится! В принципе, подвижки в этом направлении уже есть. Наесться, конечно, нельзя: нечем. Но создать достаточно плотные ароматы, которые дают иллюзию пищи, уже научились. И вот кому-то взбрело в голову проверить, как оно пойдет. И вместо того, чтобы делать отдельную игрушку, навесили в эту дополнительным модулем.
— Бред, — растерянно говорю я. — Ну ведь бред полный!
Еще бы не бред — все, что я знаю об играх и их написании, противоречит тому, что я только что услышал!
Начать с того, что каждая игра строится по определенным законам. Для арены вроде мортал комбат они свои, для шутера свои, для РПГ тоже совсем отдельные, и ничего из этого с принципами стратегии не совпадает! То есть нет, есть некоторые общие принципы — например, крючок «усилие-вознаграждение» (причем вознаграждение в игре должно быть, как правило, непропорционально затраченным усилиям), или вот система прокачки…
Но прикручивать к кризисной стратегии симулятор кухни… или чего там, ресторанной франшизы?.. Это надо было додуматься!
Вот прямо какой-то альтернативно одаренный процесс мышления.
— Больше всего меня удивляет, как ваши ребята так быстро смогли это прописать, — выдавливаю я.
Потому что это второй огроменный такой вопрос: реализация. В смысле, те строчечки кода, которые меняют уже сложенный игровой мир.
Меня в принципе поражало, как быстро меняется игра и обстановка на станции, но я списывал все это на чудесные возможности особо мощной нейросети. Думал, у них там квантовый компьютер или еще чего. Однако это уже не чудесные возможности, а прямо чудеса. На виражах. В том смысле, что такие виражи, которые игра закладывает, бывают разве что на американских горках…
— Они ничего не писали, — признается Григорий. — То есть они адаптировали то, что уже спустили сверху, но по сути ничего не меняли.
Ничего себе.
— А сверху — это откуда? — спрашиваю я.
Григорий глядит на меня устало.
— Сверху — это сверху. Можно сказать, что с орбиты.
— Моих новых специалистов тоже сверху спустили? Зачем нужен был этот реткон?
— А вот тут не знаю, — Григорий разводит руками. — Зато я видел, вашу запись уже в кейсы забрали, кто-то из прогеров, скорее всего, с вами на днях свяжется по этому поводу. Но я так подозреваю, это накладка произошла из другого сюжета. Видите ли, у всех игроков набор специалистов немного разный. В смысле, ключевые фигуры — этот, с рогами, девушка-дерево, инженер-гриб — у всех одинаковые, но по мелочи меняются. Мы отслеживаем эмоциональный отклик пользователей: для успеха игры нужно, чтобы команда, непосредственно окружающая игрока, воспринималась как живые люди и вызывала положительные эмоции. Может быть, там что-то сбойнуло, и игра решила вас дополнительно протестировать.
— Может быть, — эхом откликаюсь я.
Хм, сколько же всяких вариаций они испытывают на этой игре? Впору в самом деле решить, что это масштабный проект Министерства обороны по подготовке самых настоящих менеджеров подобных закрытых объектов…
Так, стоп, об этом я уже думал. И успел решить, что быть такого не может: тогда виртуальную базу делали бы максимально приближенной к реальной, не вводили бы на ней всяких инопланетян.
— То есть, — говорю, — этот квест — действительно просто очередной квест? Нужно придумать, как заинтересовать инопланетян чужеродной едой?
— Да, наверное, — говорит Григорий. — Просто играйте, как играется… — затем без энтузиазма смотрит на свою тарелку, где осталось еще половина салата из брокколи. — Если заодно придумаете, как сделать съедобной эту гадость…
— Чуть обжарить и ложку бальзамического уксуса, — говорю я, даже не размышляя.
Григорий удивленно смотрит на меня, потом начинает широко, неудержимо улыбаться.
— Ну, нашла коса на камень! — довольно говорит он. — Все забываю, что вы у нас дипломированный кулинар!
Ну, что дипломированный кулинар — это громко сказано. Скорее уж, повар с дипломом. Который никогда по назначению не использовал.
Но именно потому, что этот диплом у меня есть, я представляю, какую трудную задачу поставила передо мной игра! Особенно если этот квест — «популяризация межпланетной кухни» — будет проходить не в рамках прохождения мини-игр а-ля «Собери космический мусор», а максимально приближенно к реальности. То есть — никаких готовых решений и полная свобода творчества.
Что-то мне подсказывает, что так все и будет.
Даже голова кружится, когда я прикидываю, чего это стоит реализовать в рамках игры и сколько дата-центров на это развитие сюжета пашут.
Хотя поиграть в такое — мечта. Я даже не представлял, насколько мечта, пока мне не предложили!
* * *
Однако когда я с утра возвращаюсь на станцию — то есть вхожу в капсулу и подключаюсь к игре, конечно — мне не дают так уж сразу заняться популяризацией инопланетных кухонь. Впрочем, оно и к лучшему. Накануне я намеревался честно поломать голову, как лучше подступиться к этому делу, но не смог. Упал на койку и уснул, как убитый, и даже Белкин, решивший почему-то в три ночи потребовать новую порцию корма (игра не лучшим образом сказалась на его режиме) не сразу смог меня добудиться.
Наверное, сказался избыток впечатлений и решений, которые мне потребовалось принимать.
А с утра помимо ставшего привычным уже потока ежедневной рутины, из-за которой толком вздохнуть некогда, меня ждет сообщение от Ардено Нолькарро.
— Я разгадал эту вашу загадку, — говорит он этаким высокомерным тоном по станционной связи. — Приходите, поговорим.
Предлагаю ему продолжить общаться по переговорному устройству — неохота тратить время на поездки туда-сюда на самокате. Однако кальмар отвечает с присущей ему язвительностью:
— Выбирать время на свои дипломатические обязанности — тоже часть работы капитана станции. Пора бы уже вам уяснить, что не всегда все ваши собеседники будут вести себя как удобно вам!
Это что, завуалированное послание от разрабов? Потому что Нолькарро точно непись… ну, я так думаю. Сложно сказать, как я отличаю их от операторов — по живости реакции, должно быть? Потому что словарный запас и эмоциональность вполне достоверны, не катят.
Однако у неписей всегда есть что-то эдакое, все равно чувствуется, что они говорят не совсем с тобой. Пусть даже скрипт у них адаптивный, способный реагировать не только на ключевые слова, но и на смысл фразы, а также подстраиваться под интонацию. Все равно какие-то оттенки пролетают.
Ну приходите так приходите, что делать. С запрограммированной неписью договориться не получится.
Хотя, если честно, что-то я с начала игры не припомню, чтобы хоть кто-то на станции вел себя так, как удобно мне!
…Когда я прибываю в уже привычную переговорную комнату модуля тораи, Нолькарро тут же бьет щупальцем по разделяющему нас стеклу. Я, разумеется, отшатываюсь, хотя трижды пообещал себе держать марку. Знаю же, что этот козел (в смысле, кальмар) любит пугать!
Однако от удара на толстом стекле вдруг загораются тонкие синеватые линии. Смотрится на фоне темной воды очень красиво, поэтому я не сразу соображаю, что это не строгий геометрический узор, а какая-то план-схема. Только не могу сходу врубиться, что это — диковинный механизм или, допустим, план ограбления банка, каким его порой изображают в голливудских фильмах.
— Я потратил целых пять часов моего драгоценного времени, чтобы это нарисовать! — изрекает голос из динамика, высокомерный, но полный неожиданного энтузиазма. — Цените!
— Ценю, — вежливо соглашаюсь я. — Что это?
— Это — схема выращивания зогг в искусственных условиях! — сообщает Нолькарро. — Смотрите, вот тут мы привлекаем 3,14 к массовому изготовлению колб из олиерита по образцу — все-таки добычу минерала контролирует их Протекторат. Но лучше это делать неофициально, я слышал слухи, что у вас есть связи с организованной преступностью, так?
«Опять Цуйшели! — думаю я. — Надоела хуже горькой редьки!»
Но вслух говорю:
— Нет уж, никакой организованной преступности. Этот проект нужно делать официально.
Я-то отлично помню, сколько очков мне отвалили не то чтобы за завершенный проект, просто за идею этого проекта! Видимо, за его воплощение на практике отвалят еще больше. Но, если по легенде игры эти баллы выдает Межзвездное содружество, то и проект этот должен быть полностью легальным, иначе может вообще ничего не перепасть. По крайней мере, я бы себе такую подляну устроил, а сценаристы уже доказали, что они злокозненнее меня.
— Ну как хотите, — отвечает Нолькарро. — Только имейте в виду, что доходы от официального проекта будут меньше!
Судя по голосу, он дуется. Ну да, он же тоже в доле.
— Не расстраивайтесь, — говорю я. — Зато все будет задокументировано. Ладно, так что там дальше нужно будет делать? Зачем нам эти колбы из олиерита? Мы будем выводить зогг прямо в них, как в оранжерее?
— Почти! — с гордостью сообщает Нолькарро. — Мы будем ронять их в атмосферу газового гиганта и поджаривать молниями. А потом собирать уцелевшие. Это, конечно, увеличит себестоимость, особенно с учетом того, что первые партии зогг мы не сможем продать дорого, но…
— Погодите, поджаривать молниями? — удивляюсь я. — А кто будет это делать?
— Ну, очевидно, что нам для этого понадобится военный флот преи, — отвечает Нолькарро таким тоном, как будто я спрашиваю о совершенно элементарных вещах. — Как иначе-то? Опять же, если верить слухам, у вас нормальные рабочие отношения с главой их диаспоры — Самоханом На-лапу-не-беру.
Угу, думаю я, а вот с их верховным (или не верховным, но высокопоставленным) адмиралом Виоланной Месть-моя-страшна отношения ненормальные и нерабочие. Настолько, что глаза бы мои ее не видели. И наши чувства абсолютно взаимны.
А нам теперь вместе работать. Потому что, уверен, в качестве контакта из флота преи игра подкинет мне именно ее.
Ой мама дорогая.

Деньги
Счет станции: 23 506 кредитов
Личный счет: 120 305 кредитов

Характеристики капитана:

Репутация — 2552
Харизма — 125 (Компетентный Лидер)
Дипломатичность — 202
Предприимчивость — 120
____
* Андрей имеет в виду копальхен — национальное блюдо ряда северных народностей.



Глава 20 (без правок)

— Может быть, что-то вроде недели французской моды в Милане? — спрашивает Оксана.
Мы сидим с ней в столовой нашего пансионата, куда я для разнообразия выбрался на обед — частенько его пропускал последнее время, но вот теперь решил исправиться.
— Думал уже, — мрачно отвечаю я. — У меня не столько денег в игре, чтобы такое провернуть. Честно говоря, денег у меня писец как мало.
Оксана сочувственно морщится.
— А если спонсора найти? — спрашивает она. — Неужели другие расы не стремятся продвигать свои национальные кухни? У нас в реале Корея, вроде, этим занимается… или Япония? Не помню точно.
— Ага, — хмыкаю я, — вот Корее с Японией больше всех надо! Что-то мало народу по всему миру их национальные блюда на вынос едят.
— Вот потому и едят! — с энтузиазмом возражает Оксана.
Я пожимаю плечами, довольно вяло ковыряясь в своем салате.
Сам не знаю, что меня дернуло ей рассказать всю эту историю. Просто Оксана спросила, о чем я задумался, и я машинально ответил ей правду. Совета не просил, это я точно помню. Однако Оксана почему-то восприняла мой рассказ как просьбу о помощи и тут же начала предлагать варианты.
С одной стороны, это и неплохо, конечно. Две головы лучше, чем одна, тут пословица права. Хотя бы потому, что человек с иным кругозором расширяет поле возможных вариантов. С другой — слегка раздражает, потому что уж больно у Оксаны этот самый кругозор отличается от моего.
Неделя моды, это же надо придумать!
Впрочем, сам виноват. Надо было держать свои проблемы при себе, как я привык.
— А вообще завидую я тебе! — вдруг говорит Оксана. — У тебя все интересно, нестандартно так!
— Да ладно, — не могу ей поверить. — Ты вон недавно хвасталась, что уже восемнадцать модулей развернула! А у меня их всего семь.
Вроде бы восемь, если я никого не забыл. Тораи, Превосходные, ацетики, талесианки, преи, джаштанши, Парящие. Надо бы еще один построить — для расы под названием сугирру. Я выяснил, это как раз страшненькие соплеменники Вергааса так называются.
— Да ну, скучненько, — морщится Оксана. — На самом деле алгоритм же очень простой! Строишь модуль, создаешь вокруг него обвязку из всяких коммерческих учреждений, заключаешь с представителями новой расы разные договоры, разрешаешь всякие конфликты с ними, ждешь, пока у тебя баланс нормализуется, потом строишь новый модуль… И повторяешь, пока не надоест. Мне еще не надоело, но начинает. Наверное, я слишком малый уровень сложности выбрала.
Ну ни хрена себе!
Что бы ни говорила Оксана, а я сразу начинаю чувствовать себя из рук вон плохим игроком, прямо-таки туповатым. В принципе, то, что она описала — это стандартная модель для прохождения любой градостроительной стратегии. Только у меня она почему-то не работает. Что там, решая один кризис за другим, я толком в экономической составляющей даже не разобрался!
И тут я понимаю, что меня в словах Оксаны особенно насторожило. Точнее, что совершенно не стыковалось с моим опытом игры.
— Погоди, — говорю я, — у тебя что, на станцию прибывают только представители той расы, для которой уже построены модули?
— Ну да, — отвечает она с удивлением, — а иначе где они будут жить?
— А гостиницы для транзитников в хабе?..
— Так их тоже держат только представители тех народностей, у которых на станции есть модули! Думаешь, зачем мне нужно было три-четырнадцать на станцию зазвать? Без них торговля не взлетала, хотя в гробу я видела этих мошенников.
Кажется, я сижу с ошарашенной рожей, потому что Оксана жалостливо поясняет:
— У тебя не так, я поняла уже. У тебя все сразу. Прикольно, чо. У нас у всех разные режимы, если ты не знал. У Петра вон вообще соприкасаются между собой только те представители рас, у которых ИПП на нужном уровне. То есть как бы допуск есть для международного общения.
— Даже не знаю, хорошо это или плохо… — медленно говорю я.
А сам думаю: да заверните! Никаких эпидемий, никакого воровства омикра у преи, никаких конфликтов…
— Вот и Петр тоже не знает, — серьезно кивает Оксана. — С одной стороны, чисто управлять станцией так проще, а с другой — очень серьезные барьеры для развития. У тебя, судя по всему, с этим проблем нет.
— Да, у меня просто хаос, — бормочу я.
А сам крепко задумываюсь. То есть блин, я знал, что игры для нас сильно различаются в деталях, но не думал, что еще и концепции самой станции Узел разнятся! Тут мне приходит кое-что в голову…
— Оксан, — говорю я, — а как твоя станция хоть выглядит?
К счастью, Оксана описывает мне примерно то же самое, к чему я привык: три кольца хаба, шарики-модули для рас-арендаторов, отдельная «пристройка» дока. Если бы ее станция серьезно отличалась (ну например, представляла бы собой парящую в космосе платформу), даже не знаю, как бы я жил с этим откровением.
Правда, у Оксаны нет энергостанции, способной легким движением руки превратиться в энергопушку, зато есть дополнительное поле каких-то невероятно крутых солнечных панелей с КПД около ста процентов. А Петр, по словам моей приятельницы, до сих пор покупает энергоносители у пишников, но намутил с ними какие-то свои дела, и в результате они ему сделали жирные скидки, так что выходит довольно выгодно.
Качаю головой. Надо же, оказывается, и так можно было. Мне как-то даже в голову не пришло пытаться заключить договоры с теми, кто тебя грабительски обворовывает. А ведь решение-то изящное.
Что мне стоило спросить раньше! Несколько недель уже играю бок о бок с этими людьми…
Завидки, кстати, берут. Я-то думал, я один такой особенный, ради которого развернули целые новые сюжетные линии, экспертов подогнали, вот это все. А оказывается, тут у каждого своя программа и свой способ прохождения, под который все подстраиваются.
Интересно, что же, создатели между нами соревнование устроили? Кто быстрее наберет пресловутые десять тысяч очков репутации?
Тогда я отстаю, должно быть, просто зверски. Насколько я помню со слов самой Оксаны, две недели назад у нее было три тысячи — а у Петра, кажется, еще больше. И ведь они тоже на месте не стояли. А у меня даже сейчас к трем не подошло…
Несколько раздраженный новой информацией, возвращаюсь на станцию Узел — на второй раунд переговоров с преи о размещении стреляющей плазмой платформы на борту нашей станции. Что называется, из огня да в полымя.
* * *
Второй раунд предполагает личное присутствии. Поначалу о самом факте переговоров мы условились через видеосвязь — причем занимался этим Самохан На-лапу-не-беру, с которым до этого пообщалась Бриа. Мое участие было не то чтобы номинальным — я просто задал импульс, а остальное они сделали без меня.
Однако от второго этапа отвертеться уже не удалось, хотя очень хотелось: как я и думал, игра подсунула мне в качестве партнера по переговорам адмирала Виоланну, которая на сей раз взяла себе фамилию Врагов-не-забываю.
(Честно говоря, не очень я понял, зачем нужно было менять ее с «Месть моя страшна», смысл-то примерно тот же самый. Может быть, шутка разработчиков — мол, каждый раз, когда Виоланна появляется, у нее другая фамилия?)
Хорошо знакомая мне зайка пакостно ухмыляется, сидя во главе овального стола переговоров в моем основном конференц-зале (то есть в том, который находится рядом с рубкой). Она снова прибыла с помпой, во главе военного флота. Причем я железно уверен, что флот на этот раз больше, а также сильнее ощетинен разного рода пушками и тому подобным смертоносным барахлом. Видно, чтобы четко показать: фирма веников не вяжет! Наоборот, даст поганой метлой каждому, кто покусится на святое! То бишь на идею превосходства и общей офигенности Ауранской империи (так называется главенствующее государство преи) во всем обитаемом космосе.
Вокруг Виоланны — адъютанты и дюжие широкоплечие телохранители. Несмотря на мрачные взгляды исподлобья, смотрятся эти ребята довольно забавно благодаря своим компактным размерам.
— Ну что, — говорит она, показывая кроличьи резцы, — все-таки прибежал ко мне, поджав хвост, а, капитан Старостин?
— Не прибежал, поджав хвост, а предлагаю взаимовыгодное сотрудничество, — говорю я.
Хочется надеяться, что мой голос полон достоинства, а слова звучат взвешенно и продуманно. На самом же деле я едва сдерживаю раздражение. Причем не знаю, что раздражает меня больше: тот факт, что игра вновь столкнула меня с привычным антагонистом — не могли что-то поинтереснее придумать, сволочи! — или сама адмирал Виоланна, трус и подлюга.
— Ну-ну, — говорит она. — Называйте вещи своими именами: вы наконец-то хотите отдать свою жалкую станцию под контроль великой Ауранской империи! И я, пожалуй, даже возьму вас под свою длань.
— Напоминаю, что станция в некотором смысле уже находится под контролем Ауранской империи, — ровным голосом сообщает Бриа. — По крайней мере, согласно договору вы имеете право на выплату доли дивидендов, пропорциональной вложенным средствам, как и другие спонсорские расы. Ведь Ауранская империя также участвовала в постройке Узла.
— Да, адмирал, в ваших же интересах способствовать дальнейшему развитию вашего актива! — на радостях от неожиданной помощи я даже формулирую аргумент самым что ни на есть бизнес языком. — Это пойдет на пользу всему Межзвездному содружеству!
Кошусь на Бриа с удивлением: она сейчас не непись, настоящая, это точно. Вот только адмирал Виоланна, скорее всего, сгенерирована нейросетью: уж больно картинно играет! Зачем нужен живой человек для переговоров с порождением искусственного интеллекта?
Или это какая-то особо важная часть игры, развилка, вот «Бриа» и решила ее проконтролировать?
Или за адмирала Виоланну все-таки тоже говорит актер? Просто от души наслаждается ролью злодея и старается быть как можно мерзее? Слышал я, некоторым такое нравится.
— Хм, — зайчишка барабанит пальцами по столу, тянет паузу, но видно, что аргумент ей не нравится. Мы с Бриа ненавязчиво напомнили ей, что за станцией Узел стоят несколько разумных рас, и что связываться с некоторыми из них себе дороже.
Боевой флот преи самый разрекламированный — их же усилиями. На деле флоты пяти основных рас вряд ли уступают друг другу… Ладно, семи рас, если считать 3,14 и джаштаншей, которые в строительстве Узла не участвовали — первые по причине скупости, вторые по причине общего пофигизма… по крайней мере, к этому сводилась официальная версия, если пересказать ее нормальными словами, а не дипломатичными.
В общем, если бы адмирал Виоланна распоясалась, ее было бы кому призвать к ответу. И она, разумеется, понимает это, однако не была бы преи, если бы не пыталась блефовать — без всякой необходимости, замечу! В конце концов, условия сотрудничества мы ей предлагаем абсолютно честные. Но бывают такие… гм, существа, которым без попытки продавить все равно кого — соперника ли, союзника, потенциального партнера — жизнь не мила. Некоторые даже считают это достоинством.
— Ладно, — говорит Виоланна. — Так уж и быть, выслушаю вас. Чего вы конкретно от меня хотите?
К этому объяснению я хорошенько подготовился, причем обсудил его не только с Нор-Е, но и с Томирлом. Лучше поздно, чем слишком поздно, как говорится. Поэтому довольно уверенно отвечаю ей:
— Для того чтобы добиться нужного эффекта, на заброшенные в атмосферу капсулы нужно воздействовать электрическими зарядами. Для этого в условиях атмосферы газового гиганта достаточно создать первичную ионизацию любым доступным способом — а дальше начнется цепная электрическая реакция, и в наши капсулы попадет достаточно молний. Мы решили, что наиболее экономичный и безопасный метод — плазменная пушка…
Далее я описал, как мы собираемся вылавливать эти капсулы с помощью малых дронов тораи, которые отлично приспособлены для того, чтобы выдерживать огромные давления в толще газового гиганта: тораи строят эти дроны для работы в глубоководных впадинах собственного мира. Там давление поменьше, но кальмары клепают свою технику с большим запасом прочности.
— Гм, — бормочет адмирал Виоланна. — Гм. Значит, в этом проекте участвуют представители тораи, три-четырнадцать, мы и…
— И Дочери Талес, — сообщает Бриа. — У нас есть опыт работы с высокоактивными биовеществами. Мы уже нашли лабораторию, которая согласна открыть филиал на станции Узел и заняться вскрытием капсул и культивацией оранжевой слизи.
Это не то чтобы неправда, просто некоторое забегание вперед: мы на самом деле нашли такую лабораторию. Даже три. Но везде нас вежливо подняли на смех и предложили приходить позже, когда мы добудем для них хотя бы одну партию полученных в неволе яиц зогг первого поколения — то есть размноженных половым путем.
— Ну допустим… — неохотно говорит Виоланна. Затем в ее глазах появляется хитрый огонек. — А сколько вы мне заплатите? Я имею в виду, сколько вы заплатите флоту великой и могучей Ауранской империи за участие в вашей… авантюре?
— Вы можете претендовать на пятипроцентную долю от прибыли минус возмещение расходов за содержание плазменного орудия, — предлагает Бриа.
— Плюс сами эти расходы, — тут же поправляет Виоланна.
Мы с Бриа переглядываемся.
— Хорошо, — как бы неохотно говорю я. — Но количество обслуживающего платформу персонала утверждаю я как капитан станции Узел.
Мы заранее обсудили, что надо дать Виоланне возможность поторговаться.
— Ну нет, — зайчишка складывает руки на груди. — Я имею в виду, сколько вы мне заплатите сверх обычной доли участника… чтобы наше могучее плазменное орудие не разнесло вам всю станцию!
И ухмыляется еще мерзее, чем обычно.
Честно стараюсь скопировать ее ухмылку, но, разумеется, не тяну. Тут нужен особый талант, которым меня природа обделила.
— Знаете, — говорю я, — даже представители могучей Ауранской империи должны понимать, что уничтожать станцию, на которой находишься — это даже… менее ортодоксально, чем рубить сук, на котором сидишь!
Мысленно глажу себе по голове за формулировку «менее ортодоксально» вместо «идиотски». А ведь чесался язык, чесался.
Кажется, для Виоланны этот довод становится новым и свежим. Она заметно теряется, но быстро находит под лапами привычную почву:
— Однако мой контингент и сам по себе способен на многое! — хвастливая нотка в ее голосе отчетливо говорит о неуверенности, это я уже знаю. — А ваша хваленая служба безопасности с кучкой расстроенных шахтеров не смогла справиться. Так что заплатите, не расклеитесь.
Скрещиваю руки на груди.
— А как мы справились с этими самыми расстроенными шахтерами? — спрашиваю я сладким голосом. — Мы наняли новых санитаров. И вы знаете, из числа кого их наняли?
Как я предполагал, история с якобы санитарами-мафиози разнеслась довольно широко. Даже удивительно, что зловредный игровой искин не снял с меня очки репутации за нее. Впрочем, и не набавил — а меня ведь, должно быть, молчаливо за нее уважают..
Реакция Виоланны это подтверждает. Она сникает еще сильнее.
Эх, ладно, раздражает она меня, но вообще-то вести переговоры с ней одно удовольствие — дави пока не продавишь! И проигрывает она мне всегда. Даже удивительно, что с упорством, достойным лучшего применения, снова и снова пытается со мной сладить. Непись, что с нее возьмешь.
— Ладно, — говорит она. — Пять процентов, плюс содержание моего контингента, плюс численность одобряешь ты… Но я требую право посещения для представителя Империи и дипломатическую неприкосновенность для него!
— Все официальные представители правительств рас-спонсоров имеют дипломатическую неприкосновенность на станции Узел, поскольку она принадлежит Содружеству, — сладким голосом произносит Бриа. — Официальным представителям других рас следует получить ратификацию в Комиссии Содружества. Это малоизвестная поправка, но я все же удивлена, что вы, адмирал, о ней не знаете.
— Да? — уши адмирала и вовсе обвисают. — В самом деле… Нет, я прекрасно знала! — с вызовом говорит она. — Просто хотела проверить, знаете ли вы!
Ну совсем фарс. Даже удивительно.
Мы подписываем договор. Как только адмирал Виоланна прикладывает к электронному документу пушистую лапку, я сразу вижу привычный выцветший мир и золотые буквы:
«Поздравляем с завершением трудной фазы переговоров! Вы договорились о реализации крупного межвидового проекта.
Получено очков репутации: +500 (Бонус: +100 очков репутации за переговоры с враждебно настроенным контрагентом)
Получено очков харизмы: +5
Получено очков дипломатичности: +10».
А ведь неплохо, чо! И это они только за переговоры! Что-то я уже не сомневаюсь, что за реализацию отсыплют как минимум тысячу очков, а может быть, и две. Такими темпами я еще догоню Оксану и перегоню! Она-то, насколько я знаю, ничего подобного не задумывает.
Нельзя будет ей об этом рассказывать, а то попробует, того и гляди тоже реализует что-нибудь… Хотя ей сложнее, конечно, у нее там совсем по-другому все организовано, создать условия для совместных проектов будет сложнее. Но ради соревнования чего только не сделаешь, особенно если приз хороший.
И тут меня осеняет.
Соревнование!
Вот как я решу вопрос с возрождением ресторанного бизнеса. Я устрою им кулинарный конкурс… с очень заманчивыми призами. И даже участие простимулирую, я уже догадываюсь, как!
Держитесь, межпланетные фуди, капитан Старостин идет к вам — с половником, сковородкой и прогрессивным земным маркетингом!

Деньги
Счет станции: 44 250 кредитов
Личный счет: 120 305 кредитов

Характеристики капитана:

Репутация — 3183
Харизма — 130 (Компетентный Лидер)
Дипломатичность — 212
Предприимчивость — 120



Глава 21 (без правок)

Когда-нибудь пробовали внедрять на международном уровне ответственный проект, в котором задействованы представители нескольких рас и культур, а правовая база для него толком не отработана? И никто в принципе такого раньше никогда не делал, так что опереться на чужой опыт нельзя?
Плюс проект такого рода, что потенциально способен угрожать здоровью разумных существ, а сертификационных стандартов для этой области нет и в помине. Так что вам приходится одновременно с продвижением своей задумки всячески доказывать разнообразным проверяющим инстанциям, что все это безопасно, а вы сами — безобидная няшка… то есть заслуживающий всяческого доверия специалист, который полностью продумал и производственный процесс, и результат. Комиссии же, естественно, этому не верят, потому что они таких безобидных няшек навидались во всех видах… в том числе и в гробу, куда те периодически укладываются сами и укладывают окружающих.
А теперь умножьте все это на два: таких проектов у вас две штуки, и никто вам не собирается давать послабления ни по одному из них.
И главное, ругать некого: сам напросился.
Итак, у меня сейчас этих сложных проекта два: во-первых, отладка производства оранжевой слизи зогг в промышленных масштабах. Во-вторых, кулинарный конкурс.
В первом случае технических загвоздок вроде бы нет: по отдельности каждая раса, которую я задумал припрячь, владеет своим куском технологического процесса. Три-четырнадцать могут поставлять олиерит и производить из него колбы, станционные фабрикаторы могут сбрасывать их в атмосферу газового гиганта, платформа преи будет их облучать, дроны тораи — доставать, а лаборатории талесианок возьмутся работать с тем, что получится в итоге. Однако же, когда я начинаю собирать эти компоненты вместе, проблемы множатся, как на дрожжах.
Для начала со мной связывается наш доктор Сонг и напоминает, что использование зогг в качестве антидепрессанта, релаксанта или рекреационного наркотика не одобрено и не сертифицировано содружеством.
— Хорошо, — говорю я, — как его сертифицировать?
— Я могу помочь оформить документы, — отвечает доктор, — но это будет ад. Вы задохнетесь в проверочных комиссиях.
— Будем считать, что я мазохист, — отвечаю я. — Начинайте процесс.
Затем главный инженер Томирл, который отвечает за размещение плазменной платформы преи, предупреждает, что у зайцев несовместимый формат источников питания, и нужно срочно клепать переходники. Между тем та же Сонг, чтоб ей счастливо жилось, докладывает, что в ее медслужбу стали чаще обращаться преи — и у всех нервы шалят.
Когда я пытаюсь разобраться в проблеме, оказывается, что у зайчишек, живущих в модуле, несварение и понос от мысли, что теперь с ними будут соседствовать их же вояки. Полный удивления, спрашиваю Самохана — неужели население так боится собственного флота?
(Про себя, впрочем, думаю, что для некоторых имперских сеттингов это наоборот характерно.)
— Нет, что вы, капитан, — отвечает Самохан, — наше население обожает и уважает защитников отечества! — слова его звучат довольно убедительно. — Просто всем кажется, что если на станции появился военный контингент, значит, на нас планируют напасть. Мы пробовали объяснять людям, с чем это связано, но… — Самохан разводит лапками, его ушки обвисают. — Не очень-то нам верят. К сожалению, теперь наши жители считают, что мы их попросту успокаиваем в сложное время.
— Нам стоит ожидать массового бегства преи из вашего модуля и снижения числа арендаторов? — спрашиваю я с неприятным чувством.
— Нет, — отвечает Самохан, — большинство из них не может просто так взять и уехать. У них подписаны рабочие контракты, мало кому по силам выплатить неустойку. А те, кому по силам, обычно из числа ценных специалистов, которые кровно заинтересованы в наших урожаях… нет, капитан, просто так они не сбегут. Однако им очень тревожно!
— Гм, — говорю я, — а если я выступлю в вашем модуле, объясню, в чем причина размещения платформы на станции? Это поможет?
Предлагаю просто из вежливости — если уж они собственной администрации не поверили, то с какой стати им верить мне? Но Самохан тут же с энтузиазмом соглашается:
— Это будет очень кстати! У вас, капитан, репутация человека, который слов на ветер не бросает!
Так и приходится мне сочинять выступление для заек. Пустяки, конечно, но игра ведется в реальном времени, так что два часа из моего дня — долой. А этих часов и так категорически не хватает, потому что на станцию начинают сыпаться проверка за проверкой.
И по сравнению с этими проверками адмирал Виоланна начинает казаться несерьезным милым развлечением: в конце-то концов с ней довольно просто удавалось справиться. С бюрократами номер не проходит: приходится детально рассказывать о нашем процессе, показывать документы, водить по станции и показывать оборудование…
К счастью, часть работы мне удается свалить на Бриа и Нирса, но не настолько большую часть, как хотелось бы.
И это только те проблемы, которые связаны с размножением зогг! С нашим конкурсом высокой кухни проблем еще больше, вагон и маленькая тележка.
Казалось бы, где создание с нуля целой производственной цепочки, а где проведение обыкновенного… ну ладно, пусть необыкновенного, но все же не концептуально нового соревнования. Площадка есть, средства есть (хоть и мало), с призовым фондом тоже определились…
То есть ладно, призовой фонд тоже изначально представлял проблему: в казне станции просто недостаточно денег, чтобы адекватно наградить победителей. И тут мне вовремя стукнуло в голову, что награждать их в принципе непродуктивно. Мне ведь вовсе не нужно, чтобы лучшие кулинары Галактики получили по пачке кредитов в зубы и разъехались обогащать ими экономику родных планет. Мне нужно, чтобы они остались у меня на станции и начали поднимать мою экономику.
Поэтому в качестве приза я предложил бесплатную — ну, за символический кредит в месяц — аренду ряда помещений на станции для открытия заведений общепита. За первое место можно получить точки в центральном кольце хаба, за пятое (мы решили сделать пять призовых мест) — в третьем кольце. Вдобавок все призеры получат бесплатную помощь инженерного состава станции в оборудовании этих точек, и бесплатную же рекламу на станционных информационных экранах.
То есть, следите за руками: я фактически превратил в приз то, что мне нужно!
Сам собой горжусь. И до сих пор не понимаю, как это вообще мне в голову пришлось. Наконец-то осознал себя эффективным менеджером?
Но, после того как идея с призами доработана, должным образом сформулирована и записана в программу, выясняется, что никто на станции не умеет организовывать конкурсы — это во-первых. И ни у кого нет времени на то, чтобы взять эту организацию на себя в дополнение к своим рабочим обязанностям — это во-вторых. Хоть нового человека нанимай.
Но тут внезапно вызывается помочь Бриа.
— Если не возражаете, капитан, я попробую свои силы, — говорит она. — Всегда хотела заниматься чем-то подобным.
И это снова живая Бриа — причем в своей более флиртующей ипостаси, если судить по тому, как она блеснула на меня глазами при этих словах. Не подмигнула, нет. Но так поглядела искоса, что другой бы женщине для выражения той же идеи потребовалось бы присесть вам на колени, надев платье с декольте.
— Хорошо, — отвечаю я, — только рад буду.
— Но это ваша задумка, — продолжает она, — и мне потребуется ваше одобрение по многим пунктам.
— Ладно, — соглашаюсь я… еще не понимая, что мне это будет стоить остатков сна по ночам.
Потому что еще когда проглядывать все эти бесконечные письма Бриа и согласовывать программу конкурса, как не лежа в своем номере и глядя на планшет? Времени в рабочем дне попросту не хватает!
Но тут есть один плюс: живого оператора Бриа явно тоже захватила эта идея, и мы с ней частенько сидим в конференц-зале голова к голове или общаемся через мессенджеры, обсуждая предстоящий конкурс со всех сторон.
В основном я соглашаюсь с тем, что предлагает Бриа. Она очень хорошо знает станцию и прекрасно определяет, где лучше проводить каждый этап. Еще она разбирается в том, как работает межгалактическая система связи и то, что заменяет СМИ в межзвездном содружестве — без нее я бы даже не знал, как этот конкурс в принципе рекламировать.
Однако есть один аспект, в котором я требую полного согласия с собственным мнением — концепция.
— Нам нужна такая еда, которая хорошо продается, — говорю я. — Которую все покупают охотно, только сойдя с космического корабля, и берут с собой, чтобы было чем перекусить в дороге первое время, пока на их лайнере не откроется кафетерий. А это значит, нам нужна не высокая кухня или что там ее заменяет на далеких звездах. Нам нужна уличная еда!
— Но на станции Узел нет улиц, — Бриа делает вид, что не понимает меня.
— Я имею в виду, такую еду, которую продают на улице, чтобы быстро перекусить и пойти дальше, — объясняю я. — Жирная, сладкая, соленая, сытная. Такая, которую можно есть одной рукой. Такая, которая взывает к нашим древним инстинктам — чтобы набить живот, чтобы много калорий сразу, и чтобы эти калории легко усваивались. Для нашего вида это углеводы, особенно глюкоза, и жиры. Ну и соль всегда повышает аппетитность. А для вашего?
— Тоже углеводы и глюкоза, — неохотно признается Бриа. — Но, капитан, для талесианок потреблять такую еду будет равнозначно преступлению! Как будто мы стремимся к прорастанию! Может быть, ее и будут покупать — но открыто это делать постесняются.
— Ага, — говорю я, — то есть талесианки адептки ЗОЖ поневоле.
— Что такое ЗОЖ? — с любопытством спрашивает Бриа.
А я в очередной раз завистливо вздыхаю насчет того, насколько преданных делу нердов удалось создателям игры набрать в команду. С какой самоотдачей этот оператор отыгрывает инопланетянку — любо-дорого смотреть!
— В общем, ты хочешь разработать меню? — спрашивает меня Бриа.
— Не меню, — поправляю я. — Только общие принципы! Еда должна быть максимально аппетитной для представителей большинства рас, максимально простой в сервировке и, желательно, подходящей для поедания без столовых приборов. Ну точнее… давай сделаем несколько номинаций: еда на ходу и еда с тарелки! И еще отдельно для десертов и основных блюд…
— Десерт — это сладкая еда, так? — морщит лоб Бриа. — Принято подавать во время отдельной промежуточной трапезы в середине дня, именуемой «вечерний чай»? В нет, чай — это название напитка…
Теперь я не знаю, то ли аплодировать вживанию в образ, то ли раздраженно морщиться. По-моему, она уже немного переигрывает. Некоторым, я знаю, нравится такой отыгрыш поверхностного знакомства инопланетян с человеческой культурой — как будто у людей только одна культура! Только не мне. Поднадоело.
— Да, — все же поправляю я, — но чаще это небольшая сладость, которая съедается после основной питательной пищи.
— В качестве награды? — спрашивает Бриа. — Какая замечательная идея! Возможно, так и нам было бы проще переносить комплексные обеды…
Содрогаюсь, представляя талесианский комплексный обед. Я уже кое-что о них слышал и читал. Если вкратце, концепция та же, что у пратчеттовского гномьего хлеба: талесианский комплексный обед воспитывает героев. Эпических.
— Возможно, — говорю я. — Попробуй предложить эту идею вашей Старейшине. Представляю, как она будет писать кипятком.
— Впервые слышу это выражение, — улыбается мне Бриа, — но, должна признать, звучит очень образно.
Смешинка в ее голосе так заразительно, что я напрочь забываю свое раздражение клише. Пусть сколько угодно подтрунивает над «этими забавными и сложными земными обычаями», лишь бы продолжала мне улыбаться!
— Ну ладно, — говорит тем временем Бриа, — теперь, когда мы поговорили о самом меню, давайте перейдем к санитарным нормам…
Очарованный хмель близости симпатичной девушки тут же развеивается, сменяясь колким и острым разочарованием. Мало что может быть менее скучным, чем санитарные нормативы при проведении кулинарного соревнования! Разве что нормы противопожарной безопасности. Но если бы меня и ими начали грузить, я бы устроил бойкот игры, а все освободившееся бы время бомбардировал бы разработчиков новыми письмами.
Закатываю глаза — и перехожу к санитарным нормам. А что делать.
* * *
Вот что гласят объявления, которые транслируются по всей инфосистеме станции последние пять дней: «Неделя инопланетной кухни на станции Узел! Так ваши вкусовые рецепторы еще никто не удивлял! А пищеварительный тракт — тем более!
Быстро, вкусно, зрелищно.
Приходите!*
*Мероприятие проводится в центральном кольце хаба с 14 до 18 по основному времени, каждый день кроме выходных».
Между прочим, сочинить их было трудней, чем кажется. Мы с Бриа сломали голову, пытаясь сделать так, чтобы текст звучал и информативно, и завлекательно, и давал верное представление о том, что будет происходить.
Впрочем, зазвать зрителей — это мелочи. Обыватели везде, даже в космосе, падки на бесплатные развлечения. А мы ни с кого денег брать не собираемся: нам гораздо важнее обеспечить массовую явку, чем заработать. Ведь все те, кто придет на конкурс (и останется на дегустацию, если повезет: право попробовать разыгрываем в лотерею) — потенциальные клиенты будущих ресторанов.
Гораздо труднее было найти участников: достаточно сумасшедших, чтобы желать попробовать, и достаточно разумных, чтобы после краткого интервью я не отсеял их как явных психов (а такие тоже подали заявки).
Ну и еще, разумеется, эти будущие владельцы ресторанов не должны были быть совсем уж банкротами: мы с Бриа решили, что оплачивать им дорогу до Узла — это уже что-то запредельное. Пусть все-таки приезжают сами, мы и так им всяческие преференции для заработка обеспечили. В попу дуть никто не собирается.
А ведь еще предстояло устроить пробный конкурс для всех этих участников…
Ну, не совсем конкурс: баллов мы на нем не выставляли и победителя не определяли. Мы вообще не сводили участников в одном помещении. Наоборот, назначили каждому отдельное время и место и устроили индивидуальное «прослушивание». Нам нужно было проверить, соответствуют ли их рецепты концепции конкурса, убедиться, что никто не планирует отравить жителей станции, а заодно подтолкнуть к созданию более зрелищных способов подачи.
В смысле, если какое-то блюдо можно приготовить на открытом огне, с помощью причудливого агрегата (желательно, еще украшенного разноцветными лампочками) или с помощью серии направленных взрывов — пусть конкурсанты изберут именно этот способ.
На лекциях по маркетингу нам рассказывали: большая часть успеха продавцов сладкой ваты — не в самой сладкой вате, которая не более чем жженный сахар. Половина успеха в том, что она готовится на виду у публики, и дети видят, как на палочку наматывается невесомый разноцветный съедобный пух.
Поэтому — да здравствует шоу!
Кстати говоря, сладкая вата тоже есть в конкурсе, потому что удовлетворяет выставленным мною критерием: как почти чистая глюкоза, она подходит всем расам без исключения, даже саргам. Впрочем, когда мы с доктором Сонг закопались в медицинские файлы, выяснилось, что мое восприятие саргов как насекомых ложное: на земные деньги они больше напоминают рептилий. А якобы рептилии-соноранцы оказались чистой воды млекопитающими: красная мускулатура, умение контролировать температуру тела, вот это все.
На насекомых же более всего походили омикра, которых я, естественно, воспринял чистыми млекопитающими: белки и белки… Впрочем, черт с ней, с таксономией инопланетных видов! Главное тут вот что: доктор Сонг со своей командой проверила все конкурсные блюда, и каждому была присвоена цветовая кодировка. Зеленые блюда — те, которые можно есть всем расам без исключения (сюда попала пресловутая вата и еще кое-какие сладости). Желтые — те, которые можно большинству рас, но имеются исключения. Красные блюда — те, которые можно только небольшому проценту рас. И черные блюда — потенциально ядовитые для большинства рас, но некоторым можно употреблять их в ограниченных дозах, на свой страх и риск.
Все блюда из красной, желтой и черной категории мы обязали подавать с упаковками со списком рас, для которых это блюдо полностью или частично ядовито. Также эта информация кодировалась специальным кодом на упаковке — этот код могли расшифровывать личные коммуникаторы и некоторые импланты дополненной реальности, как объяснила мне доктор.
— Все равно найдутся идиоты, которые будут это есть, а потом блевать, — заявила она. — Но тут уж мы бессильны.
Да, разумеется, даже черные блюда вызывали максимум жестокий понос или легкое отправление. Компоненты, которые могли привести к летальному исходу хотя бы у одной расы (при потреблении в разумных количествах), мы на конкурс не допустили вообще. И это было самое сложное! Попробуйте убедить десяток поваров, что их фирменное блюдо ничего не потеряет во вкусе, если заменить фирменный ингредиент не таким фирменным.
А уж стоило заставить некоторых разгласить фирменный «секретный ингредиент», я вообще вспоминать не хочу. Вроде все разумные… существа, вроде бы никому не должно хотеться случайно прикончить клиента… Но нет, будем скрываться до последнего!
Но так или иначе, эти хлопоты завершены. Игра тоже оценила их высоко: за разные этапы проекта мне отсыпали около тысячу очков репутации (еще пятьсот — за продолжение работы по проекту с зогг), да плюс еще остальные статы подтянули.
В центральном коридоре хаба временно демонтированы перегородки между заведениями, чтобы получилось большое пространство.
Фасады бывших здесь ранее едален тоже частично демонтированы: оставлено ровно столько, чтобы можно было закрепить рекламные постеры. Теперь все, кто проходит по коридору, могут сквозь эти несуществующие стены увидеть, что происходит внутри.
А там выстроились столы с разложенными по ним ингредиентами (аппетитно, аж жуть!), стоят длинные скамьи для желающих понаблюдать, и мягкие диваны для жюри — и ведущий с микрофоном собирает народ.
— Уважаемые разумные! Не проходите мимо! Сегодня у нас великий день — день, когда рождается интергалактическая кухня!
Ведущего, кстати говоря, сгенерировала игра. В смысле, он появился на рынке труда, когда мне понадобился соответствующий сотрудник. Я охренел, когда увидел в списке доступных для найма самого Абдуркана Рахмана!
Однако вот он — товарищ из сугирру, то есть той же расы, к которой принадлежит мафиози Вергаас: длинная рожа, длинные конечности, общая имбецильность внешности. И все же знаменитого этнографа и публициста узнают, многие заворачивают специально, чтобы попросить у него автограф. Некоторые даже держат в руках аналоговые экземлпяры его книги — не бумажные, а на пластиковых или кожаных листах.
То есть мне с ним повезло, дело он свое знает.
Ранее я разрывался, что наблюдать лично: открытие конкурса или запуск первых капсул с зогг в атмосферу нашего «Сатурна». С одной стороны, в кулинарии у меня личный интерес, с другой, сил я в оба этих проекта вложил примерно поровну, а попробовать виртуальную еду все равно не смогу…
Победил кулинарный конкурс, в основном именно из-за Абдуркана Рахмана — очень уж мне нравились его описания рас, интересно было, как нейросеть будет обыгрывать этого персонажа.
Конкурсанты — команды из двух-трех, реже четырех поваров самых разных видов — гордо стоят каждый позади своего стола, изо всех сил демонстрируя, что уж они-то способны стать родоначальниками межгалактической кухни единолично, а кто сомневается, того пустят на котлеты. Типичное, в общем, выражение лица для тех, кто работает на кухне.
Сам я стою сбоку, позади огороженной ложи для членов жюри. От станции там доктор Сонг, плюс еще по представителю от каждого модуля. (Сперва я сам хотел жюрить вместо доктора, потом опомнился: какой смысл, если я способен судить только по эстетической привлекательности? Да и мне нужно, чтобы эти повара удовлетворяли запросы тех, кто в игре…)
И тут вижу, как среди собравшуюся толпу ко мне протискивается Бриа.
Очень рад ее видеть, тем более, что с первого взгляда понимаю: передо мною не непись. Сложно сказать, как я наловчился это определять — по выражению лица, что ли? И тем не менее, определяю.
— Привет, — радуюсь я ее приходу, — решили все же составить мне компанию?
— Капитан, — говорит она вместо приветствия, — у нас проблема!
— В чем дело? — спрашиваю я.
— Сарги оскорблены из-за запуска проекта зогг, и настолько сильно, что угрожают вывести свои фонды со станции!
— Чего? — не понимаю я.
— Они заявляют, что это неуважение к ним и нарушение их художественного видения!
Последние слова Бриа тонут в сигнале гонга: Абдуркан Рахман объявляет начало конкурса.
М-да, ни минутки свободной!

Деньги
Счет станции: 198 443 кредита
Личный счет: 120 305 кредитов

Характеристики капитана:

Репутация — 4653
Харизма — 140 (Компетентный Лидер)
Дипломатичность — 230
Предприимчивость — 140



Глава 22 (без правок)

Оказывается, когда капсулы с личинками зогг обжигают молниями, это очень красиво.
Самих выстрелов плазмы не видно: они слишком тонкие и неяркие на таком расстоянии, да и смотрим мы под неудачным углом. Ведь платформа расположена на самой станции, а видом на газовый гигант я сейчас любуюсь из окна рубки управления.
А вот когда в атмосфере начинается обещанная цепная реакция, и в ней разворачиваются диковинно-хищные паутины молний — вот это зрелище для художников.
Поскольку эти молнии тянутся в глубь атмосферы планеты на много километров и пронизывают несколько слоев разных газов, они вспыхивают разными цветами. Лиловым, алым, даже слепяще-белым, который привычен нам на Земле. Не знаю уж, то ли там есть кислород в составе атмосферы, то ли какой-то другой газ дает ту же расцветку.
Как бы то ни было, вид открывается потрясающий. Особенно с учетом того, что среднее кольцо нашего «Сатурна», преобразованное саргами, тоже вспыхивает и переливается. В результате планета похожа на гигантскую елочную игрушку — если бы елочные игрушки насчитывали миллиарды километров в диаметре.
— Великолепно, — выдыхает Нирс Раал, стоящий рядом со мной.
Гляжу на него с любопытством: да, я уже понял, что у него есть чувство прекрасного, но все же меня до сих пор удивляет его демонстрация.
— Именно в этом наша проблема, — сообщает Бриа.
Теперь она выглядит спокойнее и суше. Безусловно, это моя, живая Бриа — но сейчас она не расположена к неформальному общению, это чувствуется.
— Что это слишком красиво? — удивляется Нирс.
— Именно, — говорит она. — Саргов возмущает нарушение их художественного замысла. По их интерпретации нашего договора, если вы уж отдали им права на видовое преображение космического пространства, то не имели права отдавать их кому-то другому.
— Но ведь речь не шла о видовом преображении, — хмурюсь я. — Это непреднамеренный эффект.
— Сарги считают, что вы должны были этот эффект предвидеть, — пожимает плечами Бриа.
— Глупость какая-то, — дергает лицом Нирс. — Предположим, кому-то нравится то, как выглядит дым из заводских труб на фоне неба. Будет ли он требовать, чтобы завод объявили объектом культуры и заставили дымить сутками напролет?
— Поразительно! — Бриа смотрит на него заинтересованно. — У вас еще остались дымящие заводы?
— Наши планеты прекрасны и удивительны, несть числа их чудесам, — тон Нирса балансирует между сарказмом и искренней гордостью за миры Превосходных.
— Ладно, — говорю я. — Чего хотят сарги? Переговоров?
— Да, представители их диаспоры уже в вашем конференц-зале, — сообщает Бриа. — Полны возмущения. Я просто подумала, что вы захотите взять эту передышку.
— Еще как захочу, — подтверждаю я. — В правильном направлении мыслите.
Вызываю основной станционный канал, на котором в прямом эфире транслируется соревнование поваров. Абдуркан Рахман как раз вкратце рассказывает об истории межпланетных взаимодействий, камера скользит по зрителям — половина смеется, у половины лица озадачены. Я слышу обрывок фразы: «Когда одни виды с удовольствием попробовали бы другие виды на вкус, трудно привести вкусы к общему знаменателю…»
Угу, этнограф в своем стиле. Он похож на талантливого шоумена в духе старого британского телевидения, даром что его костюм вызывает в памяти не классические для той среды пиджаки с пулловерами, а широкие воротники и камзолы шекспировских времен. Длинная рожа ему тоже не мешает, скорее даже помогает: она помогает говорить самые броские фразы с абсолютно серьезным лицом. Грустная интонация туда же, в тему.
Талантливо изобразили, в общем.
Прямо жалко, что я не могу пойти туда и полюбоваться на этот театр — такой персонаж пропадает!
Впрочем, как знать. Наверняка непись под именем «Абдуркан Рахман» сейчас отжигает и в мирах других игроков. А может быть, наоборот, не отжигает. Может быть, его образ проработан плохо, и меня как раз за этим выдернули на переговоры с саргами: чтобы не видны были лакуны…
Классический вопрос из дзена, что ли: происходит ли падение дерева в лесу, когда его не видит? Компьютерные игры на этот вопрос отвечают однозначно: нет. Когда игрок при событии не присутствует, оно превращается в перекидывание нулей и единичек где-то в недрах серверных компьютеров.
В общем, не судьба мне насладиться кулинарным шоу, в подготовку которого я вбухал столько времени и сил. И «живьем» познакомиться с разумным, написавшим столь прельстившие меня комментарии к описанию разумных рас тоже было бы неплохо.
Однако ждет меня совсем другое: разумные жуки, слишком серьезно относящиеся к искусству. Та еще жесть.
— М-да, — я вздыхаю и позволяю себе на секунду помечтать, как здорово было бы в самом деле оказаться на таком конкурсе. Особенно если бы это была не виртуальность, а реальность, в которой у меня была бы возможность действительно попробовать все блюда, которые готовят конкурсанты… Все эти инопланетные ингредиенты — с ума сойти, если бы они были настоящими. Интересно, удалось бы выявить еще один основной вкус, вроде горького-сладкого-кислого-умами?
— К сожалению, вот теперь нас уже ждут, — сочувственно говорит Бриа.
— Если бы вы меня любили, уладили бы это дело самостоятельно, — вздыхаю я. — Например, кровавым убийством лидеров диаспоры саргов.
— Увы, капитан, — столь же серьезным тоном отвечает Бриа, — я никак не могу в вас влюбиться: у меня слишком развито чувство субординации.
Озадаченно хмыкаю. Надо же, а я-то решил, что она сегодня далека от своего флиртующего настроения!
* * *
Конференц-зал возле рубки давно уже стал для меня родным и уютным. Если бы мебель тут стояла из Икеи, того и гляди вообразил бы, что и в самом деле провел здесь свое детство!
А вот сарги… нет, не могу сказать, что непривычны. Сэми, Айри и Лари, а также их председатель Гра-Пок, абсолютно такие же, как и раньше: неотличимые друг от друга, нечто среднее между тараканами и мотыльками, ролики на лапах добавляют сюрреализма. Женская часть этого квартета по-прежнему говорит хором, на все лады восхваляя правоту председателя, который выступает этаким премьер-певцом.
Изменилось… качество общения? Нет, настрой.
Сарги начинают переговоры с того, что одна из помощниц председателя сразу катит на меня бочку.
— По вашей вине мы оказались в сложной ситуации, — говорит она. — Наше правительство видит в ваших действиях враждебный акт.
— Если вы не желаете эскалации конфликта, то вы немедленно приостановите проект зогг, — подхватывает вторая.
— Иначе мы бессильны будем повлиять на свое правительство, — припечатывает третья.
Гра-Пок величественно кивает на заднем фоне.
— Мы будем рассматривать это как угрозу национальной безопасности, — гудит он.
То есть они сразу призывают «большие пушки». Это все равно что если бы первоклассник при драке в песочнице начал бы с угрозы позвать брата-старшеклассника — еще до того, как ты потребовал назад отобранную формочку.
— Интересная позиция, — не могу понять, удивлена ли Бриа такому наезду: она отлично владеет собой. — Насколько я могу судить, объектов, значимых для национальной безопасности Великого Саргоната, в этой звездной системе нет.
— Художественное видение Великого Саргоната — это уже зона нашего влияния! — восклицает одна из помощниц Гра-Пока.
— Художественное видение — зона, нашим договором не определенная, — хладнокровно говорит Бриа. — Если вас что-то не устраивает, давайте вернемся к нему и обсудим.
— Давайте, — произносит вторая из саргов. — Согласно этому договору, вы оставляете выбор оформления газового гиганта на наше усмотрение!
— Нет, — возражает Бриа, — мы оставляем на ваше усмотрение только оформление его колец.
— Вы передаете нам права на художественную площадку, а это по умолчанию подразумевает, что она должна находиться в неизменном состоянии! — восклицает одна из саргов. Я уже перестал следить, которая из них это говорит; все равно от того, кто именно подает реплику, ничего не меняется.
— Вот ссылки на прецеденты, — говорит другая.
Она зажигает над столом голографический экран, на котором появляется мелкий убористый текст на незнакомом мне языке. Как ни концентрируюсь на нем, понятнее он не становится. Очевидно, дизайнеры и сценаристы игры поленились это все «переводить» для игрока.
Дальше они погружаются в разговор на юридическом суржике, который звучит для меня такой же абракадаброй, как обсуждение замены свечей в карбюраторе… или где там эти свечи должны находиться. В основном разговор крутится насчет того, как следует трактовать положение «художественное преобразование видимого окружения планеты — входит ли туда только то, что вокруг планеты, или сама она тоже? И как следует понимать положения, что заказчик обеспечивает условия для работы?
Все это еще тоскливее, чем тогда, когда договор об украшении колец заключали, а я думал, что они тогда побили рекорды. Особенно это кисло, если учесть, что никаких «реальных» норм межпланетного права в игре не существует, и препирательства идут либо между нердами, вообразившим себя юристами и увлеченно в это играющими (Бриа и операторы саргов), либо вообще между нердом и искусственным интеллектом. Я ведь саргов не настолько хорошо знаю, чтобы понять, «живые» они сейчас, или нет.
Ха, они что, думают, что я буду безучастно сидеть на обсуждении проблемы, в которой ничего не понимаю?
— Погодите, — говорю я, дождавшись подходящей паузы: стороны смотрят друг на друга особенно непримиримо, а воз и ныне там… в смысле, обсуждение буксует и не похоже, что оно в ближайшее время куда-то сдвинется. — Меня настораживает ваша готовность задействовать ресурс вашей метрополии. Вы что, и впрямь считаете, что дело того стоит?
Похоже, я совершил ошибку. На меня смотрят так, как будто я залез на стол, снял штаны и испражнился. Ну или, точнее, нарушил одно из неписанных правил.
Чуть запоздало соображаю, какое именно.
В школе я был довольно неплохим учеником. Не круглым отличником, но учился без троек. В седьмом или восьмом классе учительница биологии загребла меня и еще одну девчонку из успевавших и заставила писать работу про свойства воды (воду нужно было кипятить много раз и проверять процент получившихся тяжелых изотопов). Насколько я помню, эта работа выполнялась в школе много лет и ежегодно демонстрировалась же на выставке научных работ районного уровня. Никакой научной ценности она, понятное дело, не имела, но позволяла учительнице поставить галочку в журнал.
Так вот, я отлично запомнил презентацию этих работ в душном классе какой-то образцово-показательной городской школы: человек двадцать девочек (и один-два мальчика, помимо вашего покорного слуги) разного возраста, в основном, разбитых на пары, иногда на тройки. Работы были самые разные, от выдумывания «инопланетных» животных до переписи простейших, характерных для луж того или иного района. После окончания презентации задавались вопросы.
В основном они сводились к просьбе изложить какой-нибудь факт из презентации поподробнее. Я вопросов не задавал, потому что единственное, чего хотел — чтобы это все побыстрее кончилось. Но моя напарница, насколько я помню, девочка довольно шебутная, подняла руку и спросила: «А какова практическая ценность вашей работы?»
Кажется, это как раз была работа про конструирование выдуманного животного.
Тотчас по комнате словно ледок пробежал; все обратили на нее укоризненные взгляды, а девочки, писавшие эту работу, покраснели до корней волос и начали что-то лепетать про развитие воображение. Всем было очень неловко, и особенно мне, хотя вопрос-то задал не я.
А вот сейчас мне случилось попасть именно в фокус такого внимания: все посмотрели на меня точно как на ту девчонку.
Видимо, в дипломатии тоже есть список запрещенных вопросов, как на тех школьных конкурсах. И один из них — «вы точно уверены, что дело того стоит»?
До меня доходит это с изрядным опозданием: ну в самом деле, даже если это всего лишь предлог, за который сарги цепляются, не просто же так они именно его выбрали. А если не предлог, то тем более я со своим вопросом влез им поперек горла. Все равно что спросить христианина, а не придает ли он слишком большое значение Тайной Вечери.
— Ладно, — говорю, — прошу прощения. Конечно, вопрос серьезный. И наша станция, безусловно, стала богаче и интереснее от того, что сарги помогли переоборудовать ее, опираясь на свое… э-э-э… — как бы покрасивше сформулировать… — художественное видение вселенной. Поэтому мы тоже готовы пойти вам навстречу. Какие варианты урегулирования вы видите, если мы не собираемся прекращать проект?
— Не запускайте капсулы с зогг на той стороне, к которой обращена станция! — тут же говорит одна из саргов.
Вздыхаю было с облегчением — и всего-то! — однако почти сразу понимаю, в чем подвох. Я, конечно, не инженер и даже не техник, однако тут не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы сообразить. Даже школьный курс в полном объеме не нужен.
— К сожалению, это невозможно, — говорю я. — Платформа, которая облучает запущенный капсулы, находится на станции. Энергия распространяется по прямой. Это не ракеты, которым можно задать любую траекторию.
Четверо саргов переглядываются между собой. Про людей говорят: общаются взглядами. Про саргов то же самое можно сказать куда более обосновано, как никак, они то ли контактные телепаты, то ли телепаты на расстоянии прямой видимости. Хорошо хоть, работает этот перк только с представителями их же вида (ну или по крайней мере они сумели очень качественно убедить в этом всех остальных).
— В таком случае наше предыдущее требование остается в силе, — говорит Гра-Пок. — Проект по выращиванию зогг должно прекратить!
Звучит он величественно, словно поп с амвона, и так же окончательно.
— Как замечательно сказал! — подхватывают его помощницы. — Точно-точно, прекратить! Лучше не сформулируешь!
Ну красавцы. Прекратить им.
— Вы так говорите, будто вам не нравится результат! — бросаю я.
Сарги снова переглядываются.
— Не в этом дело, — снисходительно произносит одна из помощниц.
— Все это смотрится даже гармонично, — говорит вторая. — Может быть, слишком очевидно, понимаете, такое решение напрашивается, тему исчезновения искр разума в косной материи можно развить более тонко…
— Но в такой трактовке тоже что-то есть, — подхватывает третья. — Очаровательная непосредственность, я бы сказала.
— В общем, вполне допустимо, — припечатывают они хором.
— Тогда в чем состоит проблема? — Бриа говорит спокойно, но я вижу, что у нее вот-вот начнется нервный тик. Сам я тоже держусь каким-то чудом.
— В том, что ни с нами, ни с нашим правительством не консультировались по этому поводу, — поясняет одна из саргов.
— Результат может быть даже удачным, но какое это имеет значение, если художественный объект, за который мы несем ответственность, доработан без нашей санкции! — соглашается вторая.
— В конце концов, у нас ведь есть репутация, которую нужно поддерживать, — добавляет третья.
— Но ведь если вас в целом все устраивает… — начинаю я.
— Представьте, капитан, что вы разработали рецепт, — внезапно это говорит Гра-Пок. Вот чего от него не ожидал. — Опубликовали его в Межгалактической сети. И вдруг видите, что после публикации кто-то дописал в ингредиенты некий напиток и настаивает, чтобы ваш салат ели как суп. Допустим, вам даже нравится такая трактовка. Но согласитесь ли вы, чтобы итоговое блюдо приписали вам?
Слегка теряю дар речи от сравнения проектов по формированию межпланетной системы с окрошкой. Ну и заодно от того, что Гра-Пок откуда-то знает о моей любви к кулинарии.
К счастью, отвечать прямо сейчас от меня и не требуется — троица верных помощниц Гра-Пока уже на разные лады принимается причитать, как он умен и замечателен. Это дает мне несколько минут на то, чтобы собраться с мыслями.
Как ни странно, помогает найденная Гра-Поком аналогия с рецептом.
Соглашусь ли я, чтобы такой рецепт приписали мне?.. Если, допустим, рецепты в этом примере как-то монетизируются и если со мной поделятся прибылями, то — почему бы и нет?..
— Тогда почему бы нам не узаконить сложившуюся ситуацию? — предлагаю я.
Бриа смотрит на меня с удивлением; сарги тоже, кажется, изумлены. Впрочем, когда они молчат, понять это невозможно. Хорошая озвучка выдает эмоции, однако ничего похожего на мимику у тараканомотыльков нет.
— Что вы имеете в виду? — спрашивает одна из саргов.
— Вы можете войти в долю нашего проекта по получению слизи зогг, — объясняю я. — Выкупите долю — и получайте дивиденды, как все остальные дольщики. Кроме того, — тут меня уже несет, я не уверен, правда ли можно так сделать или нет, и согласятся ли преи, — вы можете задавать алгоритм облучения капсул зогг, чтобы получившийся узор лучшее соответствовал вашему художественному видению.
Мой браслет-коммуникатор вибрирует: получено текстовое сообщение. Странно, текстовые сообщения почти никто не отправляет…
Вдруг натыкаюсь на взгляд Бриа: она многозначительно открывает глаза, мол, капитан, обратите внимание.
Тогда я, стараясь действовать неприметно, открываю сообщение под столом.
«Осторожнее, — говорится там, — сейчас они попытаются выдурить у вас долю в проекте бесплатно!»
— Ну разумеется, — тут же говорит следующая по очереди сарг-помощница, — с какой-то точки зрения Великий Саргонат уже участвует в этом проекте, так что дивиденды…
— …Понимаю эту точку зрения, однако, боюсь, дивиденды сложно будет рассчитать без изначального вклада, — мило улыбается Бриа.
— Ну, изначальный вклад может быть ваш, в качестве оплаты нашей художественной концепции, — говорит оставшаяся саргиня.
— Ваша художественная концепция уже была оплачена согласно договору, — так же улыбаясь парирует Бриа.
Снова скашиваю глаза на экран, одновременно незаметно раскрывая передачу с одной из камер службы безопасности. Раз уж он все равно открыт, то можно посмотреть что там происходит на соревновании.
Черт! Там, как на грех, происходит нечто весьма прельстительное: ацетик, но не маленький и толстенький, вроде Томирла, а высокий и длинный, вроде тех, кого привозила для несостоявшейся инспекции адмирал Виоланна, переливает из емкости в емкость какой-то напиток, и с каждым новым переливанием тот меняет цвет, становясь из красного сиреневым и обратно. На третьем переливании напиток вдруг загорается.
«Даже не знаю, это намеренный эффект или фатальная ошибка!» — комментирует голос Абдуркана Рахмана за кадром.
Испытываю короткий, но острый приступ тоски, что меня заставили пропустить эти зазнайки-сарги. Блин, а на конкурс ведь была заявлена и целая большая команда феечек-Парящих, которые тоже собирались представить что-нибудь эдакое… Гораздо с большим удовольствием сидел бы там!
Между тем, торг между саргами и Бриа продолжается. Сарги настаивают, что им все равно причитается — то ли за моральный ущерб, то ли просто потому, что они такие крутые и прекрасные. Любимый мультик моего детства про кунь-фу панду они явно не видели.
Бриа, разумеется, отбрехивается: мы и так, мол, идем навстречу, и то-се…
Ловлю себя на преступном желании в самом деле предложить саргам войти в долю бесплатно — то бишь за счет доли станции, конечно — и закончить на сем эти длинные и скучные переговоры. Но нельзя. Если пустить саргов на льготных условиях, это, разумеется, возмутит всех остальных. И они тоже потребует для себя преференций. Тут к гадалке не ходи, сразу ясно, что кончится это плохо.
Кроме того, даже без учета этого фактора терять деньги не хочется. Я же тут не играю, в конце концов, я добиваюсь определенного результата!
…Я тут не играю?
Интересная мысль. А главное, не такая свежая, как хотелось бы. Что-то подобное я думаю уже не в первый раз. Особенно с тех пор, как играю без сэйвов, да и ранее случалось.
— Хорошо, — тем временем говорит Гра-Пок, — это приемлемо.
— Да уж, наш председатель во всем хорош! — подхватывают саргини. — Великодушен, но справедлив! Такой не продешевит!
Соображаю, что слегка выключился из обсуждения. Гляжу на Бриа с выражением лица «отвлекся, помоги!».
Глядя мне в глаза, Бриа медленно произносит:
— Ну что ж, полагаю, этот вариант устроит всех. Вы делаете меньший вступительный взнос — но и дивиденды с общего предприятия вы также получаете меньше. Капитан? Вы согласны финализировать документы?
Киваю.
Бриа вызывает на экраны модифицированные варианты контракта, и мы с Гра-Поком прикладываем к полю для подписи идентифицирующие части тела: я — указательный палец левой руки, он — правый усик. Очевидно, рисунок волосков там у саргов также индивидуален.
Мир выцветает, на сером фоне появляются привычные золотые буквы: «Поздравляем! Вы расширили межпланетный проект, включив в него расу, которая изначально являлась его противником! Получено очков репутации: +500
Получено очков дипломатичности: +10
Бонус за обращение неблагоприятной ситуации в свою пользу: +300 очков репутации
Штраф за недостаточное участие в переговорах: -100 очков репутации».
Надо же! Интересно, за что оштрафовали? За то, что под полой смотрел соревнование или за то, что в договор не вникал? Или за глупый вопрос? Но вообще интересно, не думаю, что это искин писал. Похоже, Бриа — точнее, ее оператор — участвует в оценке моей деятельности и присвоении баллов. Может быть, не так уж я ей нравлюсь?
Едва гаснет это сообщение, как тут же появляется новое:
«Поздравляем! Ваш индекс полезности превысил 5000! Теперь зарабатывать репутацию станет проще — но и штрафы за нарушения будут больше, чем вам привычно!»
Ха, пять тысяч — неплохо. Выходит, я уже на полпути к поставленной изначально цели? И это с учетом, что для меня набор репутации был искусственно затруднен создателями!
Бриа между тем, собирая со стола свои гаджеты (что-то вроде флешки, указку-стилус и планшет), лукаво мне подмигивает.
…Или нравлюсь даже сильнее, чем я думал?
Ну ладно, в любом случае, я вроде как еще успеваю на финал кулинарного конкурса. Обидно будет совсем его пропустить.

Деньги
Счет станции: 248 052 кредита
Личный счет: 120 305 кредитов

Характеристики капитана:

Репутация — 5342
Харизма — 140 (Компетентный Лидер)
Дипломатичность — 240
Предприимчивость — 140



Глава 23 (без правок)

Наверное, я кому-то насолил в прошлой жизни. А может, и не в одной.
Как иначе объяснить, что игра мечты периодически оборачивается если не кошмаром, то уж по крайней мере грандиозной — с большой буквы «Г» — фрустрацией?
Что я имею в виду под этим вступлением: мне даже конец кулинарного конкурса не удается застать!
А ведь казалось бы, счастье так близко: только выйди из конференц-зала — и там буквально две минуты неспешным шагом до той части большого коридора хаба, который мы отгородили под проведение конкурса!
Ну или вообще несколько секунд, если взять капитанский самокат.
Самокат я не взял, но даже если бы не поленился снимать его со стены, это ничего бы не изменило: проблемы начинаются, едва я переступаю порог.
Сперва свет в коридоре яростно мигает, потом начинает мерцать. Ощущение как на школьной дискотеке — было такое модно во времена моего детства. Эффект дезориентации настолько мощный, что именно он навсегда отбил у меня охоту ходить в ночные клубы.
Потом распахиваются неприметные лючки в полу, выпуская роботов-уборщиков. Однако вместо того, чтобы разбегаться организованными стайками в поисках мусора, как они это делают в ночные часы, роботы начинают беспорядочно метаться по коридору, подворачиваясь под ноги прохожим.
Прохожих, разумеется, хватает: все-таки центрально кольцо хаба. Некоторые тут же выхватывают личные коммуникаторы и начинают съемку. Я слышу, как один из них наговаривает в микрофон: «…очередные проблемы на печально знаменитой станции «Узел»…»
Вот лицемеры, а! Не далее как сегодня утром я проходил по этому кольцу, проверяя, все ли в порядке перед началом кулинарных соревнований. Ну и, как обычно, остановил нескольких статистов, чтобы проверить, не озвучат ли они мне что-то серьезное. И никто ничего! Так, мелочи: кто-то жаловался, что универсальные пайки в транзитной зоне дорогие, кто-то — что вентиляция не налажена, там душно, тут дует… А так все замечательно, мы всем довольны, как прекрасно гостить на вашей чудесной станции!
Впрочем, если чему и удивляться, так это тому, насколько в игре хорошо запрограммировали двуличие людей.
Едва думаю об этом, в коридоре оживают обычно неприметные двери-диафрагмы, которые разбивают его на отсеки в случае пожара или других неприятностей. Они показываются из пазов по окружности коридора и начинают медленно смыкаться, а потом так же медленно раздвигаться, как пульсирующие зрачки. Опасности ни для кого это не представляет — даже в самом крайнем положении через оставшуюся дыру пролезет большинство инопланетян. Однако выглядит неприятно. Кроме того, по коридору сразу же становится невозможно ходить. Ну, по крайней мере, быстро ходить. Так-то перемещаться можно: прямо на моих глазах какой-то верзила-Превосходный пытается пролезть через сужающуюся диафрагму, запинается (а вот не надо таскать такие долгополые шмотки) и падает на пол с другой стороны.
Как по сигналу, получаю системное сообщение: «Затруднения на станции привели к снижению вашей репутации на 100 пунктов! Поспешите исправить положение, а не то репутация продолжит снижаться».
Кто бы сомневался, а!
Вскидываю к лицу браслет-коммуникатор, чтобы вызывать Томирла, но вместо этого вижу вызов от него.
— Капитан, — говорит мой главный инженер, — мне нужно поговорить с вами лично.
— В чем дело? — душа у меня падает в пятки. Не знаю еще, что произошло, но подозреваю что-то крайне серьезное. — Это связано с той хренью, которая сейчас творится?
— Да, — отвечает Томирл, — именно с ней. Можете добраться до моего кабинета?
Оглядываю коридор: кто-то споткнулся об одного из роботов-уборщиков и валяется на полу, держась за поврежденную конечность, перед ближайшей захлопывающейся диафрагмой уже собралась небольшая толпа, поскольку пройти просто так через нее теперь нельзя, да и Превосходный с той стороны злобно ругается на своем языке, не торопясь освобождать проход…
М-да, все-таки как много надо, чтобы в налаженном быте воцарился хаос!
— Могу, пожалуй, — говорю я. — Ждите.
Сам же гашу вызов и связываюсь с рубкой, со старшим вахтенным специалистом. Сегодня это Ансули Раго, миловидная инопланетянка с огромными фасетчатыми глазами, ярко-розовой кожей и чем-то вроде жабр на шее.
— На ваших контрольных экранах видно, что там происходит? — рявкаю я.
— Нет, капитан, — отвечает девушка, — система контроля станции не работает!
— Переключитесь на резервную, — про себя я ругаю на все лады туповатых неписей, которые не в состоянии усвоить, что устройство станции изменилось и на ней появилась вспомогательная система контроля — та, которую Нор-Е со своей бригадой внедрили под моим руководством.
Однако Раго меня удивляет.
— Уже сделано, — отвечает она. — С точки зрения резервной системы управления все работает в штатном режиме, поэтому запустить автоматическое исправление неполадок мы не можем.
Ха. Во что же такое мы вляпались на сей раз?
Пока я пытаюсь добраться до логова Томирла, ситуация несколько исправляется: по крайней мере диафрагмы резервных перегородок перестают закрываться и открываться, застряв в полуоткрытом положении. Это, конечно, создает неудобства, потому что через получившиеся пороги приходится пробираться, но нервирует гораздо меньше.
Зато обзорные экраны, расположенные вдоль коридора (обычно они играют роль иллюминаторов), начинают в произвольном порядке включаться и выключаться. Как ни странно, это производит как бы не худшее впечатление. Прохожие начинают метаться; слышу, как кто-то на повышенных тонах общается по системе ближней связи и требует поменять его билет на другой корабль. Желаю удачи: я давно успел выяснить, что настоящего рейсового сообщения тут нет, космические корабли — это все-таки не самолеты.
Ситуация больше похожа на морские путешествия века этак семнадцатого-восемнадцатого: есть компании, которые регулярно отправляют суда определенными маршрутами, и чтобы попасть, куда тебе нужно, нужно поспрашивать и сменить два-три корабля, порой несколько суток, недель или даже месяцев ожидая в очередном пункте пересадке. Что и позволяет нашей станции функционировать как перевалочному пункту.
К счастью, в полноценную панику все это не перерастает, поэтому путь к Томирлу хоть и занимает у меня больше времени, чем я думал, но в квестовый бег с препятствиями не перерастает. Надо полагать, хоть за это стоит сказать спасибо то ли разработчикам, то ли искину игры. С них бы сталось.
Перед самой целью получаю еще одно системное сообщение: на сей раз с меня сняли пятьдесят очков репутации. Да что б их!
В кабинете Томирла привычно темно и полное ощущение влажности и прели; на сей раз, благодаря капсуле, я даже чувствую соответствующие запахи, пусть не слишком сильные.
А еще там на удивление тихо. Не горят экраны, которые окружают рабочее место моего инженера, никто из подчиненных не общается с ним по коммуникатору — никакой характерной для кризиса суеты.
— Капитан, я вынужден сложить с себя обязанности главного инженера, — серьезным и даже немного пафосным тоном заявляет хозяин кабинета.
Я бы так и сел, если бы тут было, куда садиться. А мебели никакой, даже сам Томирл просто сидит (так и хочется сказать «растет») на полу за низким столиком. Помню, когда ему становилось плохо во время прорастания талесианки, именно на этом столе он и лежал.
— С чего вдруг? — спрашиваю я вместо этого. — И почему именно сейчас? Вы в курсе вообще, что творится на станции?
— Разумеется, — кивает Томирл, — в этом и причина, по которой я собираюсь подать в отставку.
Момент, мягко говоря, неподходящий, но едва я собираюсь открыть рот, чтобы высказаться на этот счет как можно менее экспрессивно, главный инженер скорбным тоном поясняет:
— Боюсь, я просто не могу занимать должность главного инженера в ситуации, когда мое правительство саботирует работу станции.
Желание сесть становится прямо нестерпимым. Плюнув на условности, я так и делаю, устраиваясь на полу напротив Томирла.
— С чего вдруг Экспансия Аце что-то делает со станцией? — спрашиваю я.
На самом деле мне понятно с чего: очередной квестовый кризис, что б их! Раз уж меня с самого начала пустили по пути наибольшего сопротивления, то, понятное дело, что расслабиться и в кои то веки начать получать от игры настоящее удовольствие (то есть чтобы все шло размеренно и по-моему), я, по замыслу сценаристов, права не имею. А то, видите ли, из меня будет плохой подопытный кролик.
Поэтому, хоть внутренне я и начинаю закипать, внешне прикладываю все усилия, чтобы спокойно выслушать вводную очередной проблемы, которую мне придется разрешить.
— Дело в том, что у моего правительства обострились отношения с Альянсом тораи, — скорбным тоном поясняет инженер. — Поскольку мест, где наши интересы соприкасаются, не так уж много, станция Узел волей-неволей станет одной из точек, на которой начнутся… я не могу назвать это «военными действиями». Пожалуй, точнее всего будет — акты взаимного саботажа.
— Погодите, что еще за обострение отношений? — спрашиваю в полных непонятках.
Мне смутно вспоминается, что в самом начале, когда я еще играл в игру в виртуальных очках, у тораи и ацетиков возникли какие-то терки по поводу солнечного света, которого якобы не доставалось модулю тораи. Тогда же кто-то где-то обмолвился, что, мол, у тораи и ацетиков давняя история конфликта, и поэтому они собачатся из-за любой мелочи.
Эти сведения входили в противоречие с лором игры, который я получил позже от Бриа: мол, у межзвездных рас не так уж много поводов для конфликта — при условии, конечно, что они обладают технологией сверхбыстрых перемещений. Преи и Превосходные приводились как один из немногих примеров таких конфликтов, как раз потому, что Превосходные такой технологией не владели, но умудрились потеснить с занятых позиций более технологически развитую расу.
Пожалуй, история омикра тоже могла бы породить вражду планетарного масштаба: как-никак, преи буквально вышибли из-под них планету. Однако даже омикра не стали заморачиваться с местью, вместо этого из ничего создав — ха, выгрызя — себе новую экологическую нишу. Помнится, я тогда еще оценил эту сценарную задумку: все интереснее, чем классические сценарии возмездия с завязкой «враги сожгли родную хату».
Короче, конфликт между тораи и ацетиками в эту картину мира не очень вписывался, но я решил, что противоречие не такое сильное, чтобы заострять на нем внимание… а скорее, просто забыл, и вспомнил вот сейчас. Даже разработчикам ничего не написал на этот счет, хотя именно такие несостыковки меня и просили находить.
— Между моим народом и тораи — давнее недопонимание, — печально сообщает мне ацетик.
— Какое именно? Что вы умудрились не поделить?
Я поражен тут до крайности. Пресловутый конфликт между преи и Превосходными был вызван тем, что они претендовали на одну и ту же планету для колонизации. Но ацетики и тораи — расы разные настолько, насколько это вообще возможно! Собственно, условия, необходимые тораи, в корне отличаются от условий, подходящих другим расам содружества. С ними, пожалуй, даже и одну планету можно заселить, при условии, что на той достатчочно глубокие для кальмаров океаны. Ну, или мне так кажется.
— Сейчас я не могу посвятить вас в детали конфликта, — говорит Томирл. — Боюсь, я и сам не владею его историей, истоки… если и не засекречены, то, скажем так, их не принято разглашать широко. Одно наверняка: примирение крайне затруднительно, а то и вовсе невозможно.
— Ладно, — тру лоб, — хотите сказать, что ваше правительство вызвало неполадки на станции только для того, чтобы досадить тораи?
Томирл прикрывает в знак согласия большие, непроницаемо-черные, как маслины, глаза.
— Полагаю, вы уже догадались, капитан, что каждая из рас-спонсоров заложила в конструкцию станции свои способы… не знаю, как лучше выразиться…
— Вывести ее из строя? — уточняю я резким тоном.
Да, разумеется, я уже об этом думал. Очень ругался мысленно на создателей игры, которые так понимают человеческую (ну ладно, инопланетную, но ведь по факту все равно ведь человеческую) психологию: разумеется, если вы совместно работаете над каким-то проектом, самое разумное, что можно сделать «для страховки», это предусмотреть какие-нибудь бомбы замедленного действия под процветание этого проекта! По мне так ничего менее логичного не придумаешь.
Но таков уж лор игры, ничего не поделаешь.
От срабатывания некоторых из этих «бомб» я подстраховался: установил новую энергоустановку, чтобы не покупать энергоносители у пишников (три-четырнадцать официально не участвовали в строительстве Узла и не входят в число рас-спонсоров, однако на деле их влияние весьма ощущается) и переделал систему контроля над механизмами станции, чтобы не зависеть исключительно от грибницы ацетиков.
А теперь вот выясняется, что грибница позволяла не только получать данные о состоянии разных частей станции, но еще и такую вот чехарду устраивать!
— Нет, что вы! — к моему удивлению, Томирл крутит головой. — При строительстве станции все критически важные системы были проверены независимой комиссией и продублированы. И наоборот, все дополнения, которые вносили спонсоры, замаскированы под различные способы повышения живучести станции. Поэтому уничтожить станцию изнутри очень сложно. Зато можно доставить мелкие неприятности. Установив новую систему контроля, например, вы получили видимость во все системы станции, но с помощью грибницы мы все еще можем заставить аварийные переборки включиться или, например, заблокировать работу туалетов.
Хмыкаю: да уж, заблокировать туалеты — на мелкую (или даже не очень мелкую) неприятность походит, а при чем тут маскировка под средство выживания? Потом соображаю, что ни разу в здешнем туалете не был: для меня визит «в туалет» — это просто способ выйти из игры. Кто знает, как у них тут все устроено. Может быть, продукты жизнедеятельности, как в самолете, выбрасываются за борт и выводятся на орбиту, подходящую для сгорания в атмосфере газового гиганта (не знаю, осуществимо ли это технически, но вдруг). Тогда конечно, в чрезвычайной ситуации любые способы контакта с вакуумом лучше перекрыть. Во избежание.
— То есть вы вот сейчас саботировали станцию, и поэтому не можете позволить себе остаться на посту? — спрашиваю я.
— Нет, — качает головой Томирл. — Саботировали работу аварийных переборок и видовых экранов мои подчиненные, по приказу свыше, а я не смог им помешать. Следовательно, я не имею права оставаться старшим инженером.
— Плохой или не плохой, другого у меня нет и искать некогда, — раздраженно бросаю я. — Точно не сейчас. Поэтому давайте сначала разберемся с ситуацией. Экраны и переборки — ваша работа, я уже понял. А что сделали тораи?
— Тораи активировали роботов-уборщиков, — поясняет Томирл. — Они оборудованы телепатическими интерфейсами для того, чтобы с ними могли работать живые операторы. Эти телепатические интерфейсы поставляли тораи. Очевидно, оставили для себя черный ход в систему.
Здрасьте. Теперь, выходит, не только сарги у нас телепаты, но и тораи? Потрясающие новости. И почему я до сих пор об этом ни сном ни духом?
Озвучиваю последнюю мысль.
— Тораи не владеют телепатией от природы, — поясняет Томирл. — Удаленное управление — просто одна из их разработок. Для взаимодействия с техникой им нужно специальное устройство.
Уже легче. Однако выглядит это довольно смешно: могучая раса мудрых кальмаров устраивает мне мелкие неприятности, заставляя роботы-пылесосы работать во внештатном режиме! Гм, даже еще смешнее: учитывая, что тораи на станции всего пять штук, этой фигней занимается Ардено Нолькарро лично. Какой пример он подает своим воспитанникам?
— Погодите, Томирл, — говорю я. — Отставку я у вас не принимаю, если дело только в этом.
— Дело только в этом, — склоняет голову мой инженер. — Меня полностью устраивает моя работа и вы в качестве моего начальника. Однако я не хочу подставлять вас.
— А кто сейчас не подставит, — хмыкаю я.
Понятно, что раз уж политический климат здесь именно таков, то свое правительство стоит над каждым старшим специалистом. Если я найду на место Томирла какого-то другого ацетика, это ничего не изменит. А выберу представителя другого народа — и кто знает, что его правительство от него потребует.
Единственный вариант — найти кого-то, кто не входит в число рас-спонсоров. Но, предполагаю, что мне просто не дадут этого сделать. В смысле, игра не даст: я ведь должен нанимать новых сотрудников из числа тех, кто «случайно» оказался на станции в нужный момент времени. Да и понятное дело, что, пока новый сотрудник будет входить в курс дела, разобраться с текущими проблемами мне не удастся.
— Ладно, — продолжаю, — тогда давайте смотреть, что можно сделать. Вы можете сейчас удаленно просто взять — и отключить всех роботов-уборщиков?
— Боюсь, что это придется делать для каждой секции станции отдельно, потому что команды передаются децентрализованно, — качает головой Томирл. — Но это возможно. Я сейчас же отдам соответствующие распоряжения сотрудникам.
— Вот и хорошо, — отвечаю я. — А я пока найму дополнительных живых уборщиков.
Ох, чувствую, влетит это моему бюджету в копеечку, но что поделать.
— Что касается экранов и изоляционных переборок, — продолжаю я, — то их, как я понимаю, вы можете вернуть в прежнее положение дистанционно, но не хотите этого делать, потому что тогда получите нагоняй от своего правительства?
— Не совсем, — отвечает Томирл. — Чтобы прекратить это безобразие, нужно ввести специальный код, а его у меня нет. Зато он есть у главы нашей диаспоры, Лерл-Леккерл.
Да, помню ее. Вел с ней переговоры в самом начале, когда возникла та самая проблема с тораи и солнечным светом. Но особенно она мне не помогла: бормотала что-то насчет того, что у Экспансии Аце, дескать, нет никаких проблем с Альянсом тораи….
Как выясняется теперь, наверняка врала: ну не может быть, чтобы только кальмары к грибочкам прикапывались, а грибочки все в белом. Не бывает так.
— Ладно, — отвечаю я. — Блокируйте тогда уборщиков, дальше моя забота.
— Будет сделано, капитан, — Томирл чуть склоняет голову, как мне кажется, в знак уважения.
Моя забота — это связаться с Бриа и отправить ее на переговоры с ацетиками. Пусть они выключают уже свои мелкие неприятности, если мы заблокируем возможность пакостить для тораи!
А потом нужно будет усадить обе расы за стол переговоров и попробовать разобраться, что же они таки не поделили. Дипломат я или где?

Деньги
Счет станции: 248 384 кредита
Личный счет: 120 305 кредитов

Характеристики капитана:

Репутация — 5189
Харизма — 140 (Компетентный Лидер)
Дипломатичность — 240
Предприимчивость — 140



Глава 24 (без правок)

Переговоры заходят в тупик.
Серьезно, я такого не ожидал. До сих пор самоочевидно было: игра на то и игра, что при должном внимании к сюжету и подсказкам, которые заложены в сценарий, я могу разрулить любую проблему. А если не получается разрулить, значит, надо пойти обходным путем.
Да, пару раз я находил решения, вроде бы сюжетом не предусмотренные, но «Узел» вытягивал мои задумки — благодаря особо мощной нейросети, управляющей игрой. И в этих случаях, видимо, я проходил мимо того варианта, которое разработчики, вообще-то, планировали (даже если это был вариант «смириться с потерями, отгрызть хвост и начать все сначала»).
Но сейчас я никакого решения не вижу — ни стандартного, ни нестандартного! И даже «хвост отгрызть» не получается, потому что мне попросту не дают!
Вы когда-нибудь пытались от одиночества играть в теннис, ну или там в бадминтон, со стенкой соседнего дома? Мне в детстве частенько приходилось. Какая-то иллюзия партнера возникает: мячики с воланами исправно отскакивают и при должной сноровке можно даже попадать по ним ракеткой. Но перед тобой все равно стенка, что бы ты с ней ни делал.
Ладно, стоит рассказать по порядку.
Сначала все идет как по маслу… ну, более или менее. Бриа назначает встречу с руководством диаспоры ацетиков у них в модуле, мы отправляемся туда и нам в самом деле удается договориться о «перемирии»: мол, раз мы не дали тораи безобразничать на станции, то и вы прекращайте. Зачем нам лишние проблемы, жалобы в Межзвездное содружество, вот это все…
Ацетики соглашаются.
Я интересуюсь у Демьяна результатами кулинарного конкурса, любуюсь на записи выступлений четырех победителей (в их числе — тот самый мужик, переливающий жидкости из тары в тару, и команда феечек-Парящих) и думаю, что самое сложное позади. Ну то есть было очередное обострение конфликта между двумя расами, мы это обострение благополучно разрулили. Сколько их еще будет.
Оказывается, нет. На следующий день ничего не заканчивается, как я привык. Скорее, только начинается.
Утром первым делом отправляюсь в рубку, не тратя время на прогулку по коридору и разговоры со статистами: у меня есть предчувствие, что я скоро понадоблюсь на своем рабочем месте. Белкин очень рад: он привык начинать день с обхода всех вахтенных специалистов, которые обязательно его поглаживают. Последнее время я его не сопровождал, так что теперь кот особенно счастлив: несется впереди с поднятым хвостом и на всю станцию сообщает о своем хорошем настроении.
Однако в самой рубке настроение далеко от приподнятого — и даже не потому, что вахтенный сегодня Джанорра, а у нее лицо мрачное и вытянутое от природы.
Просто на пультах мигают желтые тревожные сигналы, а все специалисты намертво прилипли к своим экранам.
— Капитан! — облегченно восклицает Джанорра. — Хорошо, что вы уже здесь, мы собирались вас вызывать.
— В чем дело? — обреченно спрашиваю я.
Ясно уже, что ничего хорошего.
— На окраине планетной системы появился флот тораи!
Блин. Вот этого я точно не ожидал.
— Какой именно флот? — сварливо цепляюсь за соломинку. — Торговый? Может быть, пассажирский?
— Тридцать восьмая флотилия шестого оборонного дивизиона, — если быть точной, — сухо сообщает Джанорра. — Под командованием старшего Иллорна Эльторри.
Мне это имя ровным счетом ничего не говорит, кроме того, что наводит на мысли об эльфийских принцессах… ну или скорее о ролевиках, играющих в эльфийских принцесс.
Впрочем, благодаря информации от Нор-Е, я более-менее представляю иерархию флота тораи. У них есть условно старшие и младшие командиры — при этом старшинство определяется попросту возрастом. Под командованием каждого командира находится флот из автоматизированных судов, которыми он полностью управляет, а также несколько помощников из числа более мелких годами и массой тела стажеров, будущих командиров. Никаких тебе рядовых, никакого разделения по родам войск — ну хотя бы между пилотами и десантурой. При размерах и образе жизни тораи это было бы затруднительно.
В общем, то, что послали старшего, а не младшего, уже говорит о серьезности ситуации.
— Хорошо, — спрашиваю я, — что делает у нас тридцать восьмая флотилия шестого оборонного дивизиона?
— А вот они как раз вызвали нас, — вздыхает Джанорра. — Точнее вас. Прикажите вывести на ваш личный коммуникатор или на большой экран?
— На мой личный, — решаю я. — На большом экране покажите мне этот флот.
Тут же вместо одного из сегментов гигантского кругового окна, которое представляет собой стена рубки, появляется картина нескольких висящих в космосе кораблей.
Подсознательно я ожидал, что корабли тораи будут выглядеть примерно как они сами: что-нибудь эдакое кальмароподобное. А что? Выглядит зловеще и стильно, самое оно такое рисовать.
Но вместо этого я вижу нечто, очень похожее на корабли талесианок или преи: вытянутые суда клиновидной формы. Разве что обводы не такие изящные, как у талесианок, и нет загнутых хищных носов, как у преи.
Вокруг одного большого линкора заняли место три фрегата помельче, а вокруг них — обширный москитный флот истребителей. Зачем тораи этих-то сходу выпустили, желают покрасоваться? Или просто показывают, что вот-вот нападут? Впрочем, я в этикете космических сражений разбираюсь только по сериалам или по играм совсем с другой механикой, откуда мне знать, как тут все устроено…
Однако ничего слишком сложного быть не должно: когда в чисто экономическую (или, скажем так, преимущественно экономическую) стратегичку добавляют военный элемент, он всегда более или менее условен. Иногда вообще сводится к тому, сколько войсковых частей ты успеешь собрать и экипировать за определенный лимит времени.
Так что, надо полагать, флот тораи тут только для того, чтобы обозначить: дело серьезное. Никто не ожидает, что я на полном серьезе с ним схвачусь. Тем более, что из оружия у меня только энергопушка (она же энергоустановка), способная сделать только один выстрел, и плазменная платформа преи, предназначенная для нашего зогг-проекта. Сомневаюсь, что ее выстрелы котируются против регулярного флота.
Дальше самоуспокоительные размышления зайти не успевают: мой личный браслет-коммуникатор разворачивает голографический экран, на котором появляется… ну, условно говоря лицо старшего Иллорна Эльторри. То есть два глаза, кальмарий клюв и нижний край медузьей «шапки». Эта физиономи абсолютно ничем не отличается от привычного мне лица Ардено Нолькарро, главы нашей диаспоры. Видимо, художники поленились.
— Приветствую, везунчик, — бодро заявляет Эльторри. — У вас уникальная возможность: помочь нам в экономической блокаде расы ацетиков! Спешите присоединиться к правому делу, кто не спрятался, я не виноват!
От его звонкого шутливого голоса мне становится не по себе. Запоздало вспоминаю, что тораи считаются инфантильной расой — по крайней мере, что касается поведения. Общаясь с Нолькарро, я об этом позабыл. Если поначалу он и впрямь произвел на меня нетривиальное впечатление, то потом оно значительно сгладилось. Видимо, его учительская позиция сделала его более адекватным, чем большинство представителей его расы.
— Вы имеете дело с объектом под юрисдикцией Межзвездного содружества, — говорю я. — Мы не обязаны ничего поддерживать, пока не будет на то соответствующего приказа!
В этом я почти уверен. Правда, за все время ни одного приказа Межзвездного содружества я не получал… ну, по игре не получал. Однако наверняка по легенде все нужные документы на станции имеются.
— А, — кальмар на экране делает извилистый жест щупальцем, — вы еще пригрозите в суд на нас подать! Пока эти клуши из Межзвездного совета будут что-то решать, мы уже успеем заблокировать станцию.
— Преи пытались, — говорю я максимально ровно.
— Да ладно, — беспечно продолжает мой собеседник. — Эти-то? Вы их припугнули вашей недопушкой, они и разбежались. Но от меня такой глупости не ждите. Наша раса, знаете ли, поумнее будет. Так что давайте, думайте, решайте. Два часа вам на размышление, а то начинаю заворачивать все прилетающие сюда корабли…
— И тем снижаете собственность собственного актива?! — у меня это в голове не укладываются.
Ладно преи — они и тоже спонсоры, но насчет них хоть можно предположить, что национальная гордость заядлых милитаристов затмевает соображалку. Кроме того, они не просто так объявляли блокаду, а нашли благовидный предлог. Насколько я помню, якобы учения проводили. Тораи же их сделали по наглости как лежачих.
— Решение о спонсировании станции принимала команда предыдущего главы Альянса, — беспечно бросает в ответ Эльторри. — Вы поинтересуйтесь, поинтересуйтесь, какие суммы станция приносит в виде дивидендов — может, тогда расстанетесь с глупой иллюзией, что ваш статус совместного проекта дает вам хоть какую-то защиту в политических играх! — на этом месте динамике воспроизводят смешок. Даже, скажем так, мерзкое хихиканье.
Ну ни хрена себе. Давно я такой злости в игре не чувствовал. Только Белкин, урчащий на руках у Джанорры, немного разряжает обстановку.
— У вашей расы также бизнес-интересы в проекте по получению слизи зогг, который… — начинаю я.
— Ничего об этом не знаю, — бросает тораи.
Экран выключается.
— Демьян, — говорю я, — свяжись с Бриа…
Но дверь в рубку уже распахивается, и Бриа появляется собственной персоной. Выглядит она как всегда идеально, ни волосинки не растрепалось (даже здесь искин не настолько совершенен, чтобы отыгрывать мелкие несовершенства, если они не включены в основной облик персонажей). Однако что-то в выражении лица показывает, что она торопилась и изрядно удивлена.
Более того, я тут же понимаю, что это — живой оператор. Не знаю уж, что именно вселяет в меня такую уверенность. Не люблю выражение «сердце подсказало»: сердце — это орган, который гоняет кровь по сосудам. Да и в интуицию не верю. Но все же…
Тут же мой вывод подтверждается: Белкин кидается к ней, но она только рассеянно проводит рукой по его спинке — мол, не до тебя сейчас — и обращается ко мне:
— Капитан, тораи, кажется, решили сделать нас площадкой военных действий?
— Да, — говорю, — совсем потеряли берега. У меня в связи с этим два вопроса. Что у них с ацетиками случилось и почему мы?
Насколько я успел изучить то, как тут все устроено, у живого оператора Бриа могут быть ответы на вопросы, которые игра и непись в лице Томирла не смогли мне предоставить.
Бриа открывает рот, чтобы ответить, но тут вмешивается Джанорра.
— Капитан, на окраине системы появилась пространственная аномалия, которая, судя по сигнатуре, служит для перемещения ацетиков.
— Да что за… — начинаю я, но обрываю бесполезное выражение эмоций. — Выведите на экран!
От кораблей ацетиков я тоже не знаю, чего ждал, но вижу картинку примерно идентичную картинке с флотом тораи. В первый момент я чувствую что-то вроде обиды: ну надо же, для меня эту ветку клепали настолько на скорую руку, что даже индивидуальные дизайны флотов зажали! Просто перекрасили один шаблон.
Потом, присмотревшись, понимаю, что сходство не такое сильное, как мне показалось. Да, корабли тоже треугольные, похожие на дротики. Но при этом у них несколько другие пропорции, вместо одного большого корабля со свитой и москитного флота передо мной шесть кораблей примерно одинакового размера, но чуть-чуть разной формы.
Присмотревшись чуть дольше, я понимаю, что форма этих кораблей не просто разная: она комплиментарная! В смысле, они подходят друг другу краями, как паззл. Ну или скорее как очертания континентов на земном шаре. Если собрать их вместе, должен получиться более-менее ромб… со щелями.
— Это что, корабли-трансформеры? — спрашиваю я, охваченный нехорошей догадкой.
— Да, — отвечает Бриа, поджав губы. — Ацетики послали свои силы особого назначения. Значит, настроены серьезно.
— Дай угадаю, — говорю я, — им тоже плевать на нашу станцию?
— Лидер спецотряда вызывает вас, — говорит Джанорра. — Можете спросить у него сами.
Лидером грибочков оказывается скорее женщина, чем мужчина. Во всяком случае, голос у нее женский, да и внешность я ее воспринимаю как женственную.
— Прошу прощения, что мы вынуждены вовлечь вас в ситуацию, — говорит она (как следует из позывных, ее зовут Калле-Калле — то есть она, как и Томирл, тоже родоначальник своей части грибницы). — Но Альянс тораи может своими опрометчивыми действиями привести к гибели непричастных и к повреждению станции. Мы вынуждены защищать свой ресурс.
— То есть вы можете гарантировать, что ваши корабли не станут стрелять по кораблям тораи, если те не возьмут вас на прицел первыми? — спрашивает Бриа.
(На сей раз я велел вывести вызов на большой экран, так что она тоже может участвовать в разговоре.)
— Или если они иным образом не нарушат интересы Экспансии Аце, — приятным тоном возражает Калле-Калле. — Или экономические интересы других членов Межзвездного союза.
То есть, перевожу я про себя, если они все же исполнят свою угрозу экономической блокады, сиречь будут задерживать прибывающие корабли, полноценной схватки в ближайшем к станции пространстве не избежать. Охренеть.
С чего это у обоих заиграло в жопе?
Бриа сухо прощается с Калле-Калле. Я молчу — мне добавить нечего. Способов давления на ацетиков у меня тоже никаких. Если тораи плевать и на успешность своей школы, и на рентабельность проекта по получению слизи зогг, то других рычагов у меня нет. Ацетики же даже в зогг-проекте не участвуют, а чем они занимаются в своем модуле на станции и важно ли им это, я до сих пор не знаю.
А что если, приходит мне мрачная мысль, некоторые расы-спонсоры вообще вкладывались в Узел только и исключительно для того, чтобы создать удобную площадку для терок с другими расами? Ну вдруг?
Звучит очень… нелогично. И одновременно это тот сорт глупости, которого я привык ожидать от политиков, если взять на себя труд вчитаться в ежедневные новости (вот поэтому я их уже много лет стараюсь не читать, благо, все самое важное все равно просачивается в соцсети и иное информационное пространство).
— Бриа, нам нужно поговорить конфиденциально! — после окончания разговора с Калле-Калле сразу прошу я.
— Да, я как раз хотела сказать то же, — отвечает она.
Моя заместительница по дипломатической работе выглядит до странности собранной и одновременно рассеянной. То есть с одной стороны как будто она в режиме решения проблем и готова ко всему, а с другой — как будто думает о чем-то своем и происходящее вокруг не очень-то ее занимает.
Насколько я знаю женский пол, для многих из них такое состояние в пределах нормы, но за Бриа я до сих пор ничего подобного не замечал.
Мы отправляемся в конференц-зал — давно пора назначить его своим кабинетом. Но и там Бриа говорить не торопится, нервно расхаживая туда-сюда между панорамными экранами, как будто подбирая слова. Или решая, что рассказать, а что нет.
Да ну, глупости, зачем ей от меня что-то утаивать.
— Бриа, — говорю я, в полной уверенности, что сейчас меня погребут под лавиной инфы, совершенно по-новому раскрывающей для меня лор игры, — что вообще происходит? Почему они друг на друга ополчились?
Она слегка морщится, но отвечает очень быстро. Может быть, даже слишком быстро:
— Не знаю, капитан.
Несколько секунд мы смотрим друг на друга, взгляд Бриа тверд.
— Не знаю, — повторяет она с нажимом.
И я понимаю: на самом деле все наоборот. Она знает, но сказать не может. Видимо, задача выяснить, что за кошка пробежала между этими двумя расами — мой квест на следующую арку. Вот же не было печали.
Казалось бы, сделав этот вывод, нужно успокоиться и начать методично выспрашивать Бриа обо всем, что она может сообщить. Но почему-то у меня на душе по-прежнему мутно и непонятно. Сейчас бы Белкина погладить, что ли… Но Белкин остался в рубке, собирает тактильную дань с порождений искусственного интеллекта.
— Капитан, — обращается ко мне Бриа, по-прежнему глядя в глаза, — то, что сейчас происходит — очень серьезное дело. Очень.
Ощущение близящейся подставы только возрастает. Казалось бы, что мне? Игра да игра. Конечно, от того, как я ее прохожу, для меня могут зависеть многие плюшки в реальном мире. Но, честно говоря, система вознаграждений в «Игротехник-НЕО» настолько непрозрачная, что я не очень-то в эти награды и верю. Да и как оценить мою эффективность в качестве игрока или тестера, когда у моих коллег у каждого — своя ветка?
В общем, переживать мне абсолютно не о чем. И все же…
— Что происходит? — спрашиваю я. — Ладно, вы не знаете причины, по которой ацетики и тораи вдруг начали сражаться между собой. Но что спровоцировало обострение отношений?
Может быть, наш проект с зогг? Не зря же Эльторри отрицал, что что-то знает о нем. Не очень-то похоже на правду: согласно лору игры, любой межрасовый проект — штука значительная, уж мимоходом-то высокоранговые функционеры должны быть о нем осведомлены.
— Ничего, — так же значительно, таким же каким-то особенным тоном произносит Бриа.
— В смысле — ничего? — не понимаю я.
— Ничего, что произошло на станции Узел, и ничего из того, о чем вы можете узнать в рамках своих должностных обязанностей, — последние слова она тоже выделяет голосом, — не повлияло на поведение ацетиков и тораи.
Угу, значит, это действительно очередной квест, подкинутый мне разработчиками. Бриа, будучи актрисой, отыгрывающей определенную роль, разумеется, сказать мне этого не может.
Только почему у нее такой обеспокоенный взгляд?
— Ничего, — говорю я с напускной уверенностью, — прорвемся.
Но «прорваться» не получается.
Проходит уже два дня с момента того разговора, и ощущение игры в пинг-понг с бетонной стенкой становится все явственнее и явственнее. Очевидно, в этот раз разработчики и сценаристы переоценили возможности моего интеллекта — или просто сделали игру слишком уж приближенной к реальности, потому что ни одной подсказки, ни одной зацепки, как исправить дело, я так и не нахожу.
А положение продолжает ухудшаться.
Тораи и ацетики размещают свои корабли сплошной сферой вокруг станции. Несмотря на продекларированные два часа на раздумья, никто ничего не делает целых двое суток: тораи не пытаются задержать пассажирские суда, ацетики не пытаются им препятствовать.
Я пытаюсь вызвать обе стороны на переговоры и предложить свои услуги в качестве посредника — они дружно меня игнорируют. С помощью Бриа я направляю жалобы в Межзвездное содружество… но толку от этого чуть, как она меня и предупреждала: мол, рассматривать их будут долго, возможно, месяцами.
Видимо, нужен более высокий рейтинг дипломатичности, чтобы обратить на себя внимание сторон… а может быть, более высокий уровень лидерских качеств или репутации?
Как бы то ни было, поднять нужные характеристики за эти два дня мне не удается. А тут тораи и ацетики все же решают сойти с мертвой точки. Теперь едва стайка «москитов» тораи кидается к прибывающему кораблю, противодействовать им немедленно кидаются ацетики — один из шести кораблей или их собственные «москиты», которые, оказывается, у них тоже имеются. Так пассажирские корабли и летают до нашего дока под двойным эскортом.
Разумеется, у многих капитанов не выдерживают нервы, и они изменяют маршруты — подальше от Узла, подальше от греха.
Между тем, на станции все идет своим чередом, и это страннее всего. Репутация у меня продолжает прибывать: разборки с ацетиками и тораи как будто не оказывают на нее ни малейшего влияния, я не получаю ни одного системного сообщения на этот счет. Мой денежный счет продолжает пополняться. В главном коридоре хаба открываются четыре заведения победителей кулинарного конкурса.
И ни одной зацепки, ни одного намека на то, как прекратить конфликт моего кальмаро-грибного салата!
— Быть может, — говорит Нирс мне вечером второго дня, — этот конфликт решается выжиданием?
— Выжиданием? — уточняю я.
Сейчас пересменок, собачья вахта: в рубке минимальное количество персонала. Зато Белкин на сей раз послушно мурлыкает у меня на руках, а не сбежал к очередной неписи.
— Рано или поздно стороны поймут, что до вас не доходит, чего они хотят, — он улыбается уголком рта, — и они объяснят.
С интересом смотрю на Нирса. Надо же, кажется, в этот раз он живой оператор, а я даже и не понял. По понятным причинам, к нему я не приглядываюсь так, как к Бриа.
— Вы думаете, что они все же от меня что-то хотят? Я почти уже пришел к выводу, что я для них так, статист…
(И уже накатал по этому поводу гневное письмо разрабам, но пока не отправил.)
— Ну, что-то им от вас нужно, иначе бы они… — резонно начинает он.
В этот момент меня вызывает Бриа, и вот она теперь точно непись.
— Капитан, — говорит она, — в модуле сафектийцев усилилась борьба за власть. Требуется ваше участие как старшего должностного лица на станции!
— Каких сафектийцев?! — хватаюсь я за голову.
— Ну как же, — начинает Нирс, — это та же раса, к которой принадлежит Ансули Раго, моя помощница… — и вдруг осекается.
Мы смотрим друг на друга. В его глазах я читаю одно и то же: этот Нирс, абсолютно живой, прекрасно знает, что никакого модуля сафектийцев на станции нет.

Деньги
Счет станции: 567 002 кредита
Личный счет: 120 305 кредитов

Характеристики капитана:

Репутация — 5456
Харизма — 146 (Компетентный Лидер)
Дипломатичность — 243
Предприимчивость — 145



Глава 25 (без правок)

Мое первое побуждение — выйти из игры нафиг. Связаться с Григорием, с главной сценаристкой Светланой, да с кем угодно! Объяснить им, что такие глюки в практически уже готовой версии игры — это настолько дурной тон, что я даже выразить не могу.
Что вообще за хрень: помимо двух враждебных флотилий, которые просто висят рядом со станцией и не реагируют ни на какие мои действия, начать менять и саму станцию? Чего они хотят этим добиться?!
Но тут я соображаю, что как минимум один агент «вражеских» сил — вот он, у меня под боком. Ну как под боком: стремительно удаляется к выходу из рубки.
— Нирс! — кричу я. — Стой! Что это вообще значит?
— Что значит что? — ужасно фальшивым тоном спрашивает мой зам.
— Откуда у меня взялся модуль сафектийцев? Это что, привет из других сюжетных веток? У вас на сервере проводки перепутались, и теперь все игры так штормит?
— Нет, только твою пока… — начинает Нирс, потом соображает, что ляпнул. — Капитан Старостин! — он тут же вытягивается чуть ли не во фрунт. — Ситуация и впрямь чрезвычайная. Возможно, имеет место спонтанное переписывание реальности путем случайного перехода в другую квантовую вселенную…
— Ага, — отмахиваюсь я, — а свет, отразившийся от Венеры, случайно попал в карман болотного газа. Нирс, кончай придуриваться! Ну явно же, что какая-то фигня творится.
— Капитан, верьте или нет, этот недостойный в таком же недоумении, как вы, — он прижимает обе руки к груди.
Ну надо же, как в роль-то вошел, раздраженно думаю я. Или просто стремится компенсировать свою недавнюю ошибку? Кто знает, какие там у них штрафы и обязанности.
— Ладно, — говорю я. — Ладно. Демьян! — если уж мой «секретарский» искин не знает, значит, никто не знает. — Есть ли на станции модуль, предназначенный для расы под названием сафектийцы?
— Да, капитан, — корректным компьютерным тоном отвечает мне искин.
— Выведи его на экран!
На большом рубочном окне появляется красивый шар с полупрозрачным верхом. Под куполом — озеро, горная цепь… Ну, во всяком случае, горная цепь в миниатюре: этакие скульптурные холмы, окружающие белоснежный город на озерном берегу. Помнится, что-то такое я видел в меню выбора в самом начале игры, вот только так и не довелось построить.
Полоса огоньков вокруг модуля горит ровным зеленым светом с редкими вкраплениями желтого. Ну, может быть, один оранжевый затесался. Это значит, что никаких критически важных проблем в модуле нет, только какие-то проходные мелочи, без которых ни одна работающая структура не обходится.
Ну правильно, ведь проблемы по ведомству Бриа…
Кстати, Бриа! Я поставил ее вызов на удержание, чисто машинально, чтобы поговорить с Нирсом Раалом. Теперь я ее разблокирую.
— Бриа, в чем именно проблема в модуле салафектийцев? — стараюсь не показывать страх и неуверенность.
Ей-то, неписи, все равно, но ведь в игре все записывается. Не хочу потом на каком-нибудь «разборе полетов» смотреть на себя, тупо блеющего на камеру.
Кстати, интересная мысль, не забыть записать: плохо, что никаких разборов полетов в реале действительно нет! Разработчикам стоило бы не только читать наши замечания, но и устраивать обсуждения. Глядишь, больше толку было бы. Надо бы предложить Григорию.
Впрочем, идея-то очевидная… Интересно, почему ее не реализовали?
— Из-за стресса в связи с ситуацией с ацето-торайским конфликтом лидер диаспоры упал в обморок, — с готовностью отвечает Бриа. — Поэтому консультативный совет при нем подал администрации станции официальную ноту протеста — якобы мы вмешались в последние выборы.
— А мы вмешались? — растерянно спрашиваю я.
— Разумеется, нет, капитан! — Бриа делает большие глаза. — Но вы должны принести публичные извинения, и обязательно лично! Я, как ваш заместитель, этого сделать не могу, а любому сообщению, переданному электронными средствами, они не поверят.
Все это звучит как полная чушь. Как связаны обморок их лидера, наше гипотетическое вмешательство или невмешательство в их выборный процесс и мои извинения? Да, и как, интересно, они собираются оформлять мое личное выступление перед населением целого модуля без каких-либо электронных средств связи? Понадобится как минимум громкоговоритель!
И что непонятнее всего, как внезапное появление этого чертового сафектийского модуля связано с моим новым квестом по прекращению намечающейся войны между ацетиками и тораи?
— Ладно, — говорю я. — Ладно. Я разберусь. Перезапущу эту чертову игру, выглажу все глюки с разработчиками и разберусь!
Потому что задолбало: сначала у меня персонал меняется, потом половина приносящих прибыль бизнесов на станции закрывается и приходится проводить этот дурацкий конкурс (то, что в итоге процесс его организации мне даже понравился, к делу не относится), а теперь еще и вот эта хрень с модулями творится?
Что дальше — станция вообще исчезнет, и я окажусь в открытом космосе без скафандра?
Понятно, что в виртуальности со мной ничего случится, но этот опыт мне приобретать как-то не хочется.
И вдруг происходит… ну, не то чтобы беспрецедентное, но маловероятное: ко мне обращается Демьян. Первым.
Вообще-то персонального помощника можно запрограммировать на то, чтобы он подавал голос в определенных ситуациях. Например, напоминал бы о запланированных встречах и делах. Но я ничего подобного не делал: не нужен был мне Демьян в таком ключе. Поэтому суховатый компьютерный голос звучит для меня полной неожиданностью:
— Капитан, не рекомендуется обращаться к администраторам для исправления игры. Рекомендуется пройти игру в существующим виде.
— Что?! — фигею я. — Демьян, кем рекомендуется? Что ты вообще знаешь об этих неполадках?
Но Демьян умолкает. Я еще несколько раз обращаюсь к нему, но никаких дополнительных сведений не получаю.
Ладно, думаю я. Во всяком случае нужно разобраться в ситуации, прежде чем бежать жаловаться. Вдруг как только я выясню суть конфликта, мне все станет ясно? В любом случае, скоро обед — часа через полтора, кажется. Давненько я не выходил из игры на обед. Тогда и нажалуюсь.
Вызываю Бриа в рубку и прошу изложить ситуацию.
Все-таки общаться с неписью после того, как привык разговаривать с живым человеком — то еще удовольствие. Не скажу, что это все равно что разговаривать с компьютером; скорее, как с исполнительным продавцом, у которого есть обширный сценарий продаж, и он, конечно, готов реагировать на тебя «по-человечески», но все равно все его существо заточено под то, чтобы впарить тебе какую-нибудь ненужную хрень.
Так что внимательно выслушиваю Бриа, но не сказать, чтобы ситуация для меня сильно проясняется.
Оказывается, жители планеты Сафек гипертрофированно реагируют на стресс: каменеют и падают. Ну вот такая эволюционная приспособа досталась им от предков-животных (тут мне хочется позубоскалить, что, мол, сценаристы опять дали маху, и в реальном мире такой вид животных не смог бы выжить, не говоря уже о том, чтобы занять господствующее положение на планете). Поэтому испокон веку у сафектийцев повелось, что лидерами должны становиться самые стрессоустойчивые — те, что при любой опасности в обморок не падают, а хоть и замирают на месте, сохраняют способность мыслить.
Стандартные выборы сафектийцев — многоступенчатые игры на выживание. Что-то среднее между забегом по бездорожью и игрой типа «царя горы», либо облегченный вариант пресловутых голодных игр: не до смерти, а до первого обморока. Хотя исторически гибель в ходе таких выборов тоже была возможна, да и вообще их безопасность, по вполне понятным причинам, тоже оставляла желать лучшего.
Именно поэтому с развитием информационных технологий сафектийцы решили перевести свои выборы в виртуальность. Это у них успешно получилось, они разработали (как мне объяснили) технологии иллюзии присутствия невероятно высокого уровня, почти неотличимые от реальности. Однако тут же возникла другая проблема — хакеры, которые проникали в систему и подтасовывали результаты.
Защититься от этой напасти было очень тяжело, и тут сафектийцы придумали проводить выборы на космической станции. Не то чтобы сюда хакерам не пробраться, но нейросеть станции гарантирует дополнительный слой защиты. То есть хакерам придется взламывать и сам искин, и еще те защитные системы, которые навертели сафектийцы.
— Для начала они решили провести тестовый прогон, выбрать таким образом главу диаспоры, — рассказывает мне Бриа. — Если помните, именно это происходило в прошлом месяце.
Ничего такого, разумеется, не помню, но киваю. Внутри же у меня творится нечто среднее между медленным закипанием и полным недоумением.
— В случае, если бы выборы прошли хорошо, — продолжила Бриа, — они планировали масштабировать решение. То есть проводить у нас, на станции Узел, ответственные соревнования… время от времени. При этом они собирались чаще менять площадки, чтобы у хакеров не было наработанных способов проникновения…
Внутренне усмехаюсь. Я, конечно, не хакер, и не программист, но как тестировщик точно знаю одно: чем хитрожопее метод, чем больше у него лазеек, причем частенько совсем простеньких. Ну например, если все участники соревнований все равно теряют сознание и не знают, что потом происходило, что мешает заявить, что последним потерял сознание кто-то другой?
Так что если уж их так припекло, я бы выбирал лучшего кандидата самым простым способом: выбрасывал бы всех претендентов в пустыню (реальную пустыню!), где нет никакого жилья, оцеплял бы квадрант по периметру, и ждал бы, кто первый дойдет до контрольной точки. Ну, может, если они такие гуманные, еще бы контролировал местность сверху, чтобы подбирать тех, кто совсем пропадает Хотя к политикам — а следовательно, и ко всем тем, кто претендует на выборные должности — у меня отношение, как в том американском анекдоте про закопанных по шею адвокатов: «слишком мало песка». В смысле, если потерпят бедствие во время такого отбора, пусть себе терпят, мир станет чище и добрее.
Впрочем, если задуматься как следует, то и при такой методике есть способы сжульничать… Но зато лазеек меньше, потому что сама система проще.
— В общем, — заканчивает Бриа свой рассказ, — то, что Светлейший Треймхарт Раго упал в обморок, в глазах многих указывает, что что-то с системой выборов не так…
— Треймхарт Раго? — переспрашиваю я. — Он не родственник нашего вахтенного специалиста, Ансули Раго?
(Вот она и завязка на квест, и объяснение, почему мне вдруг поменяли штат!)
— Возможно, но вряд ли, — с сомнением говорит Бриа. — Раго — это обозначение любого сафектийца, кто работает в космосе. Ну, более или менее, тот, кто работает в космосе и при этом имеет выраженную техническую специализацию, получает фамилию «Огри-Раго», а если человек, например, ботаник…
— Ясно, — прерываю я, — потом прочту. Ладно, но если мы не вмешивались, то почему их лидер спасовал? Случайность, или с их системой выборов действительно что-то не так?
— Может быть, и случайность. Однако роковой недостаток в нынешней методике сафектийцев тоже имеется. Если все происходит в виртуальной реальности и человек об этом знает, то просто невозможно полноценно испугаться, — без тени иронии говорит виртуальная непись. — И подавить инстинктивную реакцию на стресс, разумеется, легче.
— Это да, — со знанием дела соглашаюсь я.
— Но сафектийцы не хотят возвращаться к традиционным способам именно потому, что они сложнее и опаснее, — объясняет Бриа. — Эта раса, как правило, выбирает путь наименьшего сопротивления. Поэтому если вы подберете убедительные аргументы, им этого будет достаточно.
— Секунду… — логические цепочки простраиваются у меня в голове, связывая все сказанное в единую картину. — То есть если бы даже мы и вмешались в их выборный процесс, сафектийцам главное, чтобы я убедительно это опроверг?
— Предпочтительно с графиками и диаграммами, — серьезно кивает Бриа.
Снова качаю головой. И ради этого пустяка нужно было нарушать всю мою конфигурацию станции? Просто чтобы внедрить еще один ненужный квест на повышение дипломатического рейтинга?..
Хм, а что если это как раз ответ игры на мою проблему с тораи и ацетиками? Мне в самом деле нужно больше очков дипломатичности, чтобы они обратили на меня внимание, а получить их достаточно быстро на станции в ее текущей конфигурации нельзя. Вот нейросеть и подсуетилась. Очень топорно подсуетилась, вытащила решение из другой событийной ветки… ну, скорее всего, это глюк того же порядка, что и замена моих вахтенных специалистов, и исчезновение ресторанов. Кто-то не может определиться с квестами и перекраивает сюжет как хочет, пользуясь тем, что я тут не игрок, заплативший деньги, а испытатель, которому деньги платит компания.
Очень успокоительный вывод и очень логичный. Но почему-то он меня не до конца успокаивает, да и логика кажется какой-то… натянутой.
— Хорошо, — говорю я Бриа. — Где мне взять эти графики и диаграммы?
— У Томирла, естественно, — отвечает она.
Ну да, вот это больше похоже на нормальный квест. Сейчас от Томирла узнаю, что нужно тоже что-нибудь придумать эдакое, чтобы впечатлить сафектийцев…
Однако, к моему удивлению, Томирл выдает мне не короткую вводную и напутствие добыть откуда-нибудь какую-нибудь сепульку (выкупить, например, или украсть с помощью моих мафиозных контактов), которая только и произведет на сафектийцев надлежащее впечатление.
Он выдает мне огромную стопку (метафорически выражаясь) материалов. В смысле, все это файлы с данными, но в таком объеме, что собранные Нор-Е материалы меркнут.
— Мне что, надо все это изучить? — спрашиваю я неверящим тоном. — А нет ли… я не знаю, коротенького дайджеста?
У меня возникает нехорошее предчувствие, что Томирл скажет — о чем вы, это и есть дайджест! Однако главный инженер выделяет на экране один из файлов. Подсвечивается его размер — всего 150 килобайт. Вряд ли это сплошной текст, так что, скорее всего, информации в нем немного…
— Вот это принципы многоступенчатой кибер-защиты, — говорит мой главный инженер. — Достаточно убедительно объяснить их, сафектийцам хватит.
— А зачем тогда все остальное? — не понимаю я.
— Все остальное — это подборка учебных материалов, которые я взял на себя смелость порекомендовать, — отвечает Томирл. — Мне кажется, архитектура систем безопасности — не самая ваша сильная сторона.
Это мягко говоря!
Блин, а я-то думал, что с «домашним заданием» Нор-Е наконец разобрался, и больше такой подставе взяться неоткуда.
Но Бриа сказала, что сафектийцы ждут от меня выступления с «презентацией» и «графиками» в ближайшее время! Не знаю, что имелось в виду под ближайшим временем, но вряд ли неделя-другая. А быстрее я это не изучу. Даже студенты, которые поднимают весь материал к экзамену за три дня, посещали хотя бы некоторые лекции перед этим… ну или по крайней мере разбираются в смежных предметах. То бишь тема для них не совсем новая и незнакомая.
А я, еще раз напомню, был всего лишь эникейщиком. Это нифига не программист, и уж тем более не программист систем безопасности!
— Ладно, — говорю мрачным тоном Томирлу. — Постараюсь вникнуть в это все как можно скорее.
Потом мне приходит кое-что в голову, и я спрашиваю, без особой надежды на успех:
— Вы не знаете, как мне привлечь внимание кораблей, которые сейчас находятся в нашей солнечной системе?
Гигантский гриб только грустно мотает головой.
— Я обычный инженер, капитан. Я не интересуюсь политикой.
Ну конечно.
* * *
В общем, к тому времени, когда я выхожу из игры на обед, у меня пропадает желание немедленно бежать к разработчикам и жаловаться. Решаю ограничиться исключительно длинным и эмоционально заряженным описанием в журнале, который непременно напишу этим вечером.
«И больше никаких переработок, — мысленно ворчу я над столовским борщом (между прочим, сваренным вкусно, по всем нормативам). — Хватит, насиделся над их выдуманными документами вместо сна и отдыха… И чего это дало? Ничего! Тут же вылезла новая проблема, и все наработки оказались бесполезны…»
Ко мне подсаживается Оксана. К моему удивлению, она выглядит мрачно и слегка рассеянно, как будто думает о своем, и мысли невеселые.
По ассоциации вспоминаю живую Бриа во время последнего нашего разговора. Мелькает даже дурацкая мысль… Да нет, Оксана не может быть Бриа. Она не сотрудник фирмы, а такой же испытатель, как и я.
— У тебя что-то случилось?
Вопрос вырывается сам собой, еще до того, как я успеваю задаться мыслью, хочу ли завязывать с ней диалог и слушать о ее проблемах.
— Фигня всякая в игре творится, — говорит она грустно.
Тут же вспоминаю Нирса, который буквально пару часов назад сказал мне, что пока фигня творится только у одного меня.
— Да ну? — спрашиваю я. — Тоже модули исчезают?
— В смысле, модули исчезают? — удивляется Оксана. — Нет, что ты. Просто… мелочи всякие. При смене локаций приходится ждать, как будто они подгружаются… ну знаешь, как в старых играх было. Неписи какие-то деревянные иногда становятся. Иногда как обычно, а иногда вдруг тупить начинают. В общем, похоже на то, что игре вдруг мощности перестало хватать.
— Может, у них на сервере какие-то работы? — спрашиваю я.
— Может быть, — вздыхает Оксана. — Надеюсь, это скоро кончится. А то как-то настроение играть пропадает. А я в кои-то веки нашла работу, на которую хожу действительно с удовольствием!
С удивлением провожу ревизию собственных чувств и понимаю, что у меня настроение играть не отбито. Скорее наоборот. Несмотря на досаду, несмотря на то, что эти трудности на пустом месте уже порядком надоели — мне хочется решить новую задачу. Причем, как сказал Демьян, именно в заданных условиях.
Кто бы мог подумать. Нет, я, конечно, знал, что я мазохист.
Оказывается, не сдаваться, пока выкрутиться возможно хотя бы теоретически — это для меня дело чести.
Достаю из кармана рабочий телефон, куда пересылаются файлы по игре.
— Это что? — спрашивает Оксана.
— Домашнее задание, — говорю я, углубляясь в теорию Томирла.
* * *
После обеда сперва все идет как обычно. Я подписываю рутинную документацию, немного болтаю со статистами, проверяю, как идут дела с проектом зогг (как по маслу идут дела, я даже не ожидал такого эффекта: уже получена первая оранжевая слизь, и лаборатории талесианок выделяют из нее безопасный релаксант). В очередной раз пытаюсь вызвать на разговор «оккупационные силы», и так же предсказуемо ни ацетики, ни тораи мне не отвечают.
Тогда я решаю заняться материалами, которые всучил мне Томирл. Но для начала наведываюсь к доктору Сонг.
Причина проста: у меня давненько не было повода заглянуть в лазарет, и это довольно странно. Мой медперсонал все еще не до конца опомнился от последствий нескольких эпидемий, что разразились на станции одновременно, и еще недавно главный врач чуть ли не ежедневно бомбардировала меня просьбами нанять новых людей или оплатить старым работу сверхурочно.
Однако последнее время от нее ни слуху ни духу.
Когда я добираюсь до медицинского отсека, там царит атмосфера спокойного оживления. В приемном покое скучает парочка инопланетян. Из десятка боксов с койками, если верить огонькам над каждым отсеком, занято всего две штуки. Сама доктор Сонг сидит за круглым пультом в центре помещения, набирает какой-то текст. Значки межзвездного языка выбегают из-под длинных тонких щупов, заменяющих ей пальцы, и повисают в воздухе сплошной стеной текста.
— Добрый день, доктор, — говорю я. — Научную статью пишете?
— Письмо родителям, — добродушно отвечает доктор, пульсируя ротовой мембраной. — У нас нынче спокойно, так что время появилось. А что у вас, капитан?
— Всего понемногу, — говорю я. — Как давно у нас появился модуль сафектийцев?
— Слишком давно, — буркает доктор Сонг. — Из-за них с преи я, такое ощущение, только нервы и лечу. Я терапевт широкого профиля, а не психиатр!
— Вы терапевт? — почему-то меня это удивляет.
— Это только в сериалах все врачи хирурги, — хмыкает доктор Сонг в ответ.
Я не успеваю удивиться, что у инопланетян, оказывается, тоже существуют сериалы: свет в отсеке тускнеет, остается гореть в лучшем случае одна световая панель из трех. И то оставшиеся мерцают тусклым розовым светом.
— Что за… — доктор Сонг хватается за свою трубку-ракетницу — очевидно, рефлекторно.
— Демьян, что происходит? — спрашиваю я.
В ответ молчание.
— Демьян! — все равно молчание.
Тут зажигается мой браслет-коммуникатор: вызов от Томирла.
— Капитан, — говорит мой главный инженер, — станция переведена в режим экономии электроэнергии.
— Что за… почему?! Неполадки на энергоустановке?
Неужели эти чокнутые тораи — или не менее чокнутые ацетики — все же по ней чем-то долбанули?
— Можно и так сказать, капитан. Ее нет.
— Как это — нет?!
— Она только что отстыковалась и улетела в открытый космос. Предупреждая ваш следующий вопрос: я понятия не имею, почему.
Неприкрытая паника в голосе Томирла могла бы меня навести на мысль, что за него тоже сейчас играет живой оператор, но такой уверенности у меня нет: в конце концов, искин отлично умеет отыгрывать эмоции.
Тут вообще искин очень прошаренный — вот только меня за что-то невзлюбил. А сейчас и вовсе игнорит.
И вот на этой мысли у меня и лопается терпение.

Деньги
Да какая уже разница!

Характеристики капитана
Пофиг.



Глава 26 (без правок)

Когда только учишься готовить, отрабатываешь нарезку на кабачках. Ну, по крайней мере, наш препод считал, что кабачки — идеальный материал. Они не такие твердые, как огурцы, поэтому нет риска, что ученик рубанет слишком сильно и отчекрыжит себе пальцы.
Так вот, начинаешь обычно с кабачков. Куски получаются кривые и косые, но постепенно приноравливаешься. Сначала тебя сбивает любой шум, под конец ты прокачиваешься достаточно, чтобы рубать любые овощи на кухне типичного ресторана, которая даст сто очков форы дантевскому аду.
Можно выучиться резать даже вслепую, есть такие умельцы. Можно при этом еще и орудовать двумя ножами одновременно. Можно, наверное, практиковать свое поварское искусство даже в горящем здании, когда пламя перекидывается на твою одежду и начинает обжигать кожу. Но если тебе в процессе бензопилой отпилят руку, думаю, даже самый прокаченный мастер нарезку прервет.
Так и я с этой чертовой станцией.
Ощущения куда хуже, чем когда я закончил играть в шлеме. Тогда на меня просто свалились скопом все неприятности, которых можно и нельзя было ожидать. Здесь же у неприятностей отчетливо сюрреалистический подтекст.
Флот вторжения, который непонятно зачем нужен; внезапная замена модуля, ради которой нужно учить очередную тонну матчасти (тоже непонятно на кой); а на сладенькое — энергоустановка, которая просто так снялась и улетела! Надо думать, на юг, вить гнездо.
Все это как-то немного слишком.
Но когда я вылезаю из капсулы во внеурочное время, кипя негодованием, то получаю словно бы ушат холодной воды на голову: все прочие капсулы тоже вскрыты, мои коллеги топчутся в бывшем бассейне, покрываясь мурашками (кроме тех, кто озаботился что-то накинуть поверх плавок), и никто ничего не понимает..
Мой сосед (не помню, как его зовут), уже выбрался, чуть дальше на крышке своей капсулы сидит и недоуменно озирается Петр, еще чуть дальше техник колотит по боку третьей капсулы и кричит:
— Выходи! Да выходи, я говорю! Это не обычный фриз, она не отомрет!
Третья капсула только раскрывается и высовывается Оксана.
— А что случилось-то? — спрашивает она. — А то у меня что-то ничего не работает.
Кстати, почему я раньше думал, что она не в моем вкусе? Нормальное пропорциональное тело, красивое… Даже хорошо, что плечи широковаты — спортивно смотрится. Сейчас это в моде. Ну, я так слышал.
— Попытка взлома базы данных, — отвечает ей техник. — Наверху решили пока все приостановить.
— Офигеть, — говорит Оксана, выражая, похоже, общее настроение. — И надолго простой?
— Суток на трое минимум, — отвечает техник.
Нифига себе! Я ожидал услышать что-то вроде «пара часов».
Ну, по крайней мере, ситуация прояснилась. Раз кто-то начал чудить с базой данных, то и мои странности в игре именно этим объясняются. Все понятно. Сейчас они там у себя распутают цифровые проводки, все перезапустят, игра и заработает, как было.
Надеюсь.
— А нам заплатят за простой? — спрашивает незнакомый мне игрок, зябко кутаясь в синий халат с белыми парусниками.
— Вот чего не знаю! — разводит руками техник. — Это вы с начальством разговаривайте.
* * *
Разговаривать с начальством — отличная идея. Ее я и пытаюсь осуществить первым делом, благо, мне есть что высказать.
Однако получаю от ворот поворот: все заняты, разгребают последствия взлома. Оно и неудивительно, если взлом такой масштабный, что у всех игры застопорились…
Правда, один вопрос проясняется: время простоя нам оплатят. Более того, обещают надбавку, если за время «служебного расследования» мы не будем покидать территорию комплекса.
Ну что… Мне рваться особо некуда: моя семья — то есть Белкин — со мной.
Вот только если я чувствую себя комфортно, отсыпаясь и отъедаясь за последние бешеные недельки, то мой кот явно скучает по виртуальности. Конечно, он все равно звезда в нашей общаге: все хотят его погладить и потискать, даже те, кто при первой встречи довольно брезгливо говорили, что сфинксов терпеть не могут (этим я не разрешаю, конечно, но Белкин — щедрая душа, и в мое отсутствие подставляет спину и подбородочек всем, кто попросит).
А я в свободное время, которого вдруг стало очень много (не считая тех пары раз, когда Оксана вытаскивает меня гулять на территорию санатория), я зачем-то продолжаю штудировать мануалы Нор-Е и Томирла. Сам не знаю, зачем. Если бы это были реальные сведения и реальные принципы программирования — ладно бы. Но реальность там так тщательно перемешана с лором игры, что разберется только тот, кто уже и так профессионал. Уж всяко не товарищ-ликбезник типа меня.
Так проходит три дня. Ну, три дня и две ночи. Потому что посреди третьей ночи меня будят…
* * *
Пробуждение выглядит буднично: у меня звонит телефон.
Шарю в темноте и хватаю трубку, привычно не потревожив сладко спящего в своем кармане Белкина.
— Алло? — сонно говорю я незнакомому номеру, мимолетно удивляясь, кто бы это мог быть.
Антиспам у меня стоит надежный, доставку я никакую не заказывал. Может быть, маменька в очередной раз сменила телефон?
Но в динамике раздается вежливый мужской голос.
— Господин Старостин?
— Да, это я.
— Прошу прощения за поздний звонок, но вопрос очень важный. С вами хочет встретиться руководство. Вынуждены просить, чтобы вы прибыли незамедлительно. Разумеется, ваше время будет оплачено.
Моргая, смотрю на часы. Одиннадцать. Еще даже не очень поздно. Ну, раз будет оплачено — почему бы и нет? Тем более, я и сам давно уже хочу пообщаться с теми, кто в «Игротехник-НЕО» имеет право принимать решения!
— Ладно, — говорю. — Куда ехать?
— Мы вас отвезем. Сможете быть готовы через четверть часа?
А что мне готовиться — зубы почистить да одеться. Ну, телефон прихватить.
Киваю, потом исправляюсь:
— Да.
— Тогда до встречи.
Там вешают трубку.
Пятнадцать минут даже слишком много: я успеваю не только умыться и одеться, но даже погладить на прощание спящего Белкина и выйти в холл. И тут вижу Григория и какого-то незнакомого мужика в строгом костюме. Что-то в этом человеке есть такое, трудновыразимое и одновременно знакомое…
— Андрей Петрович, здравствуйте, — говорит он, первым протягивая руку. — Моя фамилия Гаврилов.
И я вдруг отчетливо понимаю: он «в штатском», хотя звания и не прозвучало. Никогда не видел таких типов вживую, только в фильмах. Наверное, бывший функционер, которого «Игротехни-НЕО» наняла в службу безопасности. Тогда все сходится: должно быть, расследуют кражу данных, вот и решили меня опросить, поскольку именно с моего игрового мира все и началось.
Григорий слегка сконфуженно улыбается.
— Андрей, еще раз извините за неудобство, — начинает он. — Но дело очень важное. Мы, разумеется, позаботимся о Белкине, пока вас не будет!
— Постойте, — говорю я, — в смысле, не будет? Мы что, куда-то едем далеко? Ваш директор не здесь находится?
Они переглядываются.
Гаврилов говорит:
— Вы, наверное, не поняли? С вами хочет увидеться президент.
— Ну президент, директор, один черт.
Какая разница, в самом деле, как у них называется самый главный!
— Президент Российской Федерации, — поясняет Гаврилов, тут же становясь из бывшего гэбиста настоящим. — Пойдемте, за вами уже выслали вертолет.
Вот тут-то челюсть у меня и падает на пол. Вертолет, ни хрена себе!
— Зачем? — спрашиваю я, полностью офигев, но уже машинально начинаю шагать за ним.
— Вопросы национальной безопасности. Речь пойдет о вашей роли в проекте «Узел».
Ох как прав я был, подозревая все эти месяцы, что «Узел» — не просто игра! Ультраправ, можно сказать. И ультралев.
Чем же «Игротехник-НЕО» занимался на самом деле? И что же за данные содержались в его банках данных, что их кража неизвестными хакерами подняла такую бурю на государственном уровне?
* * *
К моему удивлению, меня доставляют не в Кремль, не в Белый дом и даже не на Лубянку. Вертолет, разрезая лопастями темное небо, садится на маленьком аэродроме, то ли частном, то ли военном (прожектора горят так ярко, что я ничего не могу разглядеть). Меня выводят под локоток и запихивают в роскошный самолет, я такие видел только в фильмах про миллиардеров и спецагентов.
Кресла здесь мягче, чем все, в чем я когда-либо сидел. Мне предлагают шампанское, кофе, чай и печенье (принимаю второе и последнее), а также костюм переодеться — идеально сшитый по моей мерке.
Пытаюсь отказаться:
— Это еще зачем?
— Разумеется, вы не обязаны, — говорит мне приятный молодой человек, совершенно не похожий ни голосом, ни манерами на Гаврилова. Повадками он больше всего напоминает секретаря (или как там правильно называется эта должность, личного помощника?) какой-то большой шишки. Представился он Антоном, без всяких дальнейших подробностей. — Но вас, скорее всего, будут снимать и фотографировать.
— В честь чего? — поражаюсь я.
— Я не располагаю такой информацией, — выкручивается секретарь.
Что-то в этом молодом человеке есть от станционных неписей, хоть он и живой.
Оглядываю свою одежду: черная футболка без логотипа, клетчатая рубашка и джинсы, как будто я специально старался вырядиться постереотипнее! Да уж, чем выглядеть типичным нердом, лучше уж надеть костюм. Мне, конечно, в нем будет неудобно и непривычно, но на фотках с президентом я по-любому буду не в своей тарелке, как ни обрядись.
Однако костюм оказывается на редкость комфортным: приятная мягкая ткань, покрой — как на меня сшили… А что, может быть, и на меня! Кто их знает.
Интересно, возьми я Белкина, они бы и на него повесили галстук?
Мы, похоже, летим на запад: ночь все не кончается, хотя должен бы уже начаться рассвет. Естественно, я не спрашиваю, куда мы направляемся. Городов под нами нет, сплошная черная бездна (или просто низкая облачность). Но сам полет длится не очень долго: часа через три или четыре мы приземляемся.
Едва выхожу на верхнюю площадку трапа, на меня наваливается душная жара. Даже летом не всегда такая бывает, а сейчас еще весна.
В недоумении озираюсь.
Окружение мне ни о чем не говорит: опять прожектора и смутно видимые в темноте постройки, с тем же успехом могли и вовсе никуда не улетать. И в отдалении ждет почти такой же… нет, все-таки немного другой вертолет.
Вскидываю голову — и к своему удивлению вижу силуэты гор на фоне начинающего синеть неба.
— Мы что, в Крыму? — удивленно спрашиваю я. — В Сочи?
Я пытаюсь сообразить, виден ли из Сочи Кавказ, и что-то не получается. Сам я нигде особенно не был. Когда жил с родителями, мы только пару раз слетали на отдых в Турцию. А когда обрел самостоятельность, у меня то не было денег, то не с кем было оставить Друга — а потом и Белкина. Так что даже российский юг я представляю смутно.
— Почему? — удивляется Антон. — Это небольшой аэродром возле Бола, на острове Брач. Вы сейчас отправитесь на частную виллу. Вам разве не сказали?
Тут же чувствую себя идиотом: в самом деле, почему я не спросил, куда летим? Еще в шпиона играл — «вроде бы на запад», «городов внизу не видно»!
Одно непонятно: почему нужно встречаться с российским президентом где-то… на Балканах, наверное? Главное, что не в России. Понятия не имею даже, в каком море находится этот остров Брач и город Бол, но не похоже, что в Черном или Каспийском. Как только выдастся спокойная минутка, погуглю.
Однако спокойной минутки не выдается: в вертолете под немигающими взглядами охраны мне как-то неловко, а прилетаем мы очень быстро. Я успеваю заметить только вьющуюся серпантином под нами дорогу (ее очерчивает светящийся пунктир фонарей и ало-золотые фары машин) и понять, что аэропорт, видимо, находился в горах. И вилла, наверное, тоже?
Вила и впрямь оказывается рядом с аэропортом: по ощущениям, летим минут десять. Но, когда выхожу из вертолета на площадке, мне в лицо ударяет запах соли и водорослей. Море!
С детства не был у моря. Даже в Петербурге — причины смотри выше.
Машинально вдыхаю полной грудью, да так, что меня, кажется, вот-вот разорвет. Небо уже светлеет, но звезды все еще видны. Судя по их яркости, мы далеко от больших городов. С той же стороны, где розовеет первая бледная полоса, ярко горит зеленоватая для моего слабого зрения точка Венеры.
А по моему собственному времени, думаю я, уже должен быть завтрак.
В самолете мне кусок в горло не лез, однако когда еще один вежливый секретарь спрашивает, не хочу ли я перекусить, отказываюсь. Знаю, что кусок в горло не полезет.
— Тогда господа президенты хотели бы вас видеть, — продолжает секретарь.
— Господа президенты?! — еле удерживаюсь от матерного возгласа. — Множественное число?!
— Разумеется, — отвечает секретарь.
И тут до меня доходит. Конечно, нет никакого смысла лететь куда-то к зарубежному морю, чтобы встретиться с российским президентом. А вот чтобы встретиться с главами нескольких европейских государств…
Наверное, игра «Узел» — это какой-то совместный международный проект, осеняет меня. Именно поэтому там так много важности уделялось налаживанию сотрудничества между инопланетянами! Это все одна сплошная метафора!
Тот же самый секретарь сует мне в руки папку.
— Смотрите, — говорит, — здесь имена всех присутствующих и вежливые обращения. Просмотрите быстренько, но на самом деле не суть важно. Президента Лученко вы же знаете в лицо?
— Знаю, — бормочу я, — новогоднее обращение каждый год смотрю.
— Отлично! — без всякой иронии отвечает Антон. — Для всех остальных будут переводчики, они предупреждены и все сгладят.
Офигев, распахиваю папку. И офигеваю еще больше, потому что первым там фотография пожилого китайца, смутно памятная по новостям. «Ди Чуньи, — читаю я, — Председатель Китайской Народной Республики…»
Вторым идет фотография толстого смуглого мужчины с выражением лица, как у сытого кота, но крайне недовольного чем-то кота. «Энрике Даллас, президент Соединенных Штатов Америки…»
Потом — Ахана Дев, премьер-министр Индии. Несмотря на солидные годы, выглядит как красотка из Болливуда (которой и начинала свою карьеру, как я смутно помню).
Затем канцлер Германии Юсуф Бенц, которого я ожидал увидеть первым.
И только потом Татьяна Лученко, президент Российской Федерации, со своей доброй улыбкой всеобщей мамочки и холодными глазами.
Ну дела.
* * *
Наверное, в таком августейшем обществе я должен ощущать себя придавленным и незначительным, онеметь и проглотить язык.
Но именно потому, что общество такое августейшее, я не ощущаю особенных эмоций. Один бриллиант на бархатной подушке производит впечатление. Кучка бриллиантов ничем не отличается от искусно ограненного стекла.
Так и пятеро мировых лидеров, собравшихся в одной комнате, особого впечатления на меня не производят. Во-первых, они выглядят иначе, чем на фото: старше, усталыми и более настоящими. Разве что Ахана Дев по-прежнему хороша, как на картинке, на нее так и хочется глазеть. И особенно — на длинную, очень толстую черную косу, которую она перекинула через плечо. На фоне строгого серовато-розового делового костюма эта коса смотрелась бы как накладная, если бы не сочеталась так хорошо с ее черными бровями (на ум приходит определение «соболиные») и скульптурно-вылепленным лицом.
Чисто внешне наш президент, конечно, проигрывает. Но Лученко — военная косточка. Вспоминаю ее ставшую мемом шутку о макияже во время предвыборной компании: это, мол, не та боевая раскраска, которой меня учили.
Зато харизмой госпожа (отставной подполковник, если я правильно помню) Лученко заполняет всю комнату. Она первой направляется ко мне твердым шагом, протягивая руку для пожатия.
— Андрей Старостин, — говорит она. — Приятно познакомиться. Много о вас наслышана.
— Госпожа президент… — бормочу я.
— Татьяна Алексеевна, — поправляет она меня строгим, но приветливым тоном школьной учительницы.
Ей за шестьдесят, то есть она ровесница моей мамы. Но выглядит гораздо моложе, даже вблизи. Несмотря на явно бессонную ночь и усталость.
— Тогда и вы зовите меня просто Андрей, — говорю я абсолютно машинально, и тут же понимаю, что именно этого от меня и добивались.
Наверное, набранные в игре очки дипломатичности все же пошли впрок. Не настолько, чтобы обходить ловушки неформального общения, но настолько, чтобы по крайней мере их видеть.
Мы пожимаем руки. Как и следовало ожидать, пожатие у президента твердое. Стыдно признавать, но она, пожалуй, посильнее меня будет.
(Тут же даю себе слово записаться в тренажерный зал, «когда это все закончится». И знаю, разумеется, что слово это нарушу).
Остальные гости тоже спешат меня поприветствовать. Переводчиков четыре штуки — явно профессионалы, судя по тому, как они почти сливаются со стенами. Но не очень понятно, зачем они нужны: китаец сносно говорит по-русски, а все остальные тут же переходят на английский. Я английский тоже знаю… ну, получше, чем школьная программа: все-таки много лет геймерства и просмотров сериалов кое-что дает. В общем, одним переводчиком бы точно обошлись.
Меня сразу выкашивает, что все остальные мировые лидеры… как будто пытаются ко мне подмазаться, что ли? Да, точно! Сеньора Дев лучезарно улыбается, канцлер Германии велит звать его Юсуфом, китаец пожимает мою руку двумя своими… Только президент США почти не обращает на меня внимание, кивнув от стоящего в углу комнаты стола. На столе стоят чайные приборы и многоярусный поднос с пирожным. В руках у американца блюдечко, на блюдечке — кусок торта, в руке ложечка. Он кушает, и это занятие явно представляется ему важнее, чем беседа со мной.
На него я не в обиде, наоборот, это поведение остальных кажется мне странным. Если, конечно, не верна та дикая догадка, которая… но нет, просто быть не может!
Но не могу представить, чтобы для чего-то меньшего пять глав крупнейших государств оторвались от работы! Я понятия не имею, какие у них расписания, но наверняка плотные донельзя. А чтобы еще состыковать все пять… да собрать в одно месте — е-мае, они, небось, миллиард долларов ухнули только на защиту этой виллы от снайперов!
— Я подозреваю, что вы сейчас теряетесь в догадках, зачем мы вас сюда позвали? — спрашивает госпожа Лученко.
— Теряюсь, — говорю я. — Хотя у меня есть версия, что я провел месяц в чем-то вроде «Игры Эндера», и теперь инопланетяне предъявляют Земле претензии за неполадки на реальной космической станции…
Главы государств подчеркнуто НЕ переглядываются. Совсем нет. Просто все как-то подбираются, и настроение в комнате неуловимым образом меняется. А вот в глазах госпожи Лученко ажигаются самые настоящие озорные искорки.
— Не самая глупая догадка, — говорит она. — И почти верная!
Премьер-министр Дев о чем-то вполголоса спрашивает свою переводчицу, та отвечает ей на ухо. Видимо, интересуется, что это за «Игра Эндера» такая. Стыдно не знать культовую классику, госпожа премьер-министр!
— Ни хрена не верная, — басом замечает американский президент из угла. — Не морочьте парню голову!
Его переводчик порывается перевести, но мистер Даллес только машет ему рукой — мол, не надо, все все поняли. И вообще не для протокола.
— Дело не в том, — вежливо говорит немец, — что вы попали в компьютерную симуляцию настоящей станции. Дело в том, что вы участвовали в работе тренажера искусственного интеллекта, который, действительно, был создан по заданию наших инопланетных друзей. И некоторые задачи, которые вы решали там, были взяты с натуры.
— И вы решили их так успешно, что теперь наши стратегические партнеры хотят, чтобы вы занялись этим, так сказать, и-эр-эл, — улыбается мне Ди Чуньи.
И-эр-эл. IRL, то есть, «в реальной жизни». Господи.
— Не то чтобы успешно, просто напортачили меньше, чем другие, — поправляет американский президент. — Говорите ему правду, а то голову вскружите.
Мне в голову лезет странная ассоциация: он похож на обиженного ребенка, которого другие не взяли в игру, и поэтому он делает вид, что играть ему с самого начала не хотелось. Однако все равно интересно, вот и лезет с подсказками.
Ловлю себя на том, что мне очень хочется присесть.
Кто-то — кажется, один из переводчиков — двигает мне стул.
— Чаю? — заботливо спрашивает премьер-министр Дев.
Я могу только кивнуть.
* * *
Итак, вот что мне рассказывают в итоге.
(И я до сих пор удивлен, что мировые лидеры пожелали ввести меня в курс дела самолично, а не переложили это дело на каких-нибудь атташе. Может быть, не доверяли друг другу, и боялись, что помощники не так расставят акценты? Хотя какие там особо акценты…)
Оказывается, Земля вступила в контакт с инопланетной расой вот уже лет пять как. Все началось с испытания новых систем связи на квантовом принципе. Хотели улучшить прохождение сигнала мобильных телефонов и избавиться от дорогостоящих вышек сотовой связи, а вместо этого нечаянно связались с далекими звездами.
Но широкой публике это разглашать не стали, по условию самих же инопланетян: они пообещали человечеству всяческие бонусы, если их существование будут держать в секрете.
— Почему? — не могу удержаться от вопроса, хотя, пожалуй, перебивать китайского председателя (эту часть истории рассказывал он, поскольку первая установка связи строилась именно на китайской территории, в Гималаях; как совместный с Россией проект, но все же).
— Все дело в общей культурной незрелости человечества и отсутствия твердой юридической базы в Мезжвездном содружестве, — говорит китаец. — Нам дали понять, что как таковое Межзвездное содружество не сумеет создать безопасные условия для развития нашей расы, а раз так, то нам следует повременить с выходом на межзвездный простор.
— Кроме того, у Земли все равно не было технологий для дальних космических полетов, — подает голос президент Лученко. — А за сотрудничество нам эти технологии пообещали… рано или поздно.
— Они хотели использовать наш как дешевый рынок рабочей силы, — вмешивается американский президент. — Отдавать нам для аутсорсинга некоторые проекты. Это было бы труднее осуществить, если бы население знало о существовании Межзвездного содружества, пришлось бы больше платить.
Все остальные глядят на него с легкой укоризной: мол, да, так оно и есть, но зачем же так прямо?
— Мы с пониманием восприняли это условие наших инопланетных партнеров, — говорит президент Лученко.
Ну да, думаю я, небось только порадовались. Любая новая инфа — это осложнение. А государственная власть очень не любит осложнения. Поэтому почти в любой фантастике правительство всегда скрывает первый контакт… по крайней мере, поначалу. Я всегда думал — почему?
А потом, побыв в шкуре управленца, понял. Когда на тебе одновременно висит десять тысяч проблем, сделаешь все, чтобы отложить десять тысяч первую хотя бы на месяц-другой.
Хотя… вот тут-то и собака зарыта. Как это они умудрились утаить это все от широкой общественности?
— Прошу прощения, — говорю я, — но я не верю в теории заговора.
Главы государств снова НЕ переглядываются, но у меня складывается ощущение, что если бы не привычка всегда быть только за себя, они бы переглянулись: у них на лицах проскальзывает некое схожее выражение, некая досада. На меня, что ли? Что недостаточно легковерен?
— При чем тут это? — спрашивает президент Лученко, на сей раз с едва заметным раздражением в голосе.
— При том, — говорю я, — что нельзя скрыть контакт с инопланетянами, если о нем знало больше трех человек. А у вас знало… ну сколько? Ну хотя бы персонал того центра в Гималаях.
Сильные мира сего снова не переглядываются, но чувство общности усиливается.
— Это была работа нашего моей команды, — говорит Лученко с подчеркнутой гордостью.
Американский президент фыркает — снова, как не кажется, с завистью.
— Мы ничего и не скрывали, — продолжает Лученко. — Наоборот, всячески подчеркивали, что вся необходимая вводная информация о станции «Узел» получена от наших заграничных партнеров. Поскольку проект был совместный с американской стороной, все думали, что это такое ироничное обозначение США.
— А что касается персонала экспериментальной установки связи, — говорит китаец, — то там лишь очень мало людей участвовали в самом контакте. И большинство было нашими людьми. А мы умеем хранить секреты. Особенно когда они касаются национальной безопасности.
И снова приятно улыбается, но мне почему-то не по себе. Что они там делают, просто грозят огромными штрафами, или членов семьи в заложники берут?..
Или я в плену темных стереотипов, и председатель Ди всего лишь упирает на знаменитый китайский патриотизм?
Только тут до меня доходит все, что следует из сказанного.
— То есть… — начинаю я, — вы хотите сказать, что все расы… все, о чем говорится в справочной информации к игре про станцию «Узел»… Все это существует? На самом деле?
Неприятно это осознавать, но тон у меня почти жалобный.
— Не совсем, — на сей раз мне отвечает германский президент. — Вводные данные были получены от наших космических партнеров, но значительно переработаны. Так, чтобы это не входило в противоречие с целью проекта. Например, дизайнеры-люди изменили облик некоторых рас, чтобы сделат их более удобоваримыми для нашего пользователя. Да и в целом упростили многие моменты.
— А цель проекта — подготовить капитана реальной станции «Узел»? — у меня перехватывает дыхание. Вот сейчас мне скажут, и выбьют почву из-под ног, и мир изменится бесповоротно.
— Конечно, нет! — фыркает американец. — Если вы решили, что этим малохольным Чужим нужен в управленцы какой-нибудь задрот-игроман с Земли, то вы сильно заблуждаетесь!
— Энрике, да ладно тебе, — укоризненно говорит ему Лученко. — Не издевайся над молодым человеком.
— Это вполне разумное предположение, если исходить из имеющихся у него данных, — кивает китаец.
Я изо всех сил пытаюсь не выпустить на лицо разочарование… или облегчение? На миг мне показалось, что сейчас мне скажут: я показал самые лучшие результаты в симуляторе, и меня отправят к инопланетянам взаправду.
Но вместе с отчаянной готовностью броситься очертя голову в пекло и учить матчасть хоть десять лет по ночам вместо сна, лишь бы только позволили полететь в космос, во мне проснулся страх. Нет, даже не страх — ужас. В космос — я?! По-настоящему управлять космической станцией — я?!
— На самом деле, — немец явно жалеет меня, — цель и смысл игры состояла в том, чтобы обучить искусственный интеллект методами машинного обучения. Это длительный и чрезвычайно затратный процесс, даже по инопланетным меркам. Он требует участия живых операторов, на чьих решениях искин учится. При том неважно, принадлежат ли эти операторы к одной из инопланетных культур: искину ведь придется взаимодействовать с самыми разными расами. Значит, как нам объяснили, даже лучше, если он будет обучаться теми, кто ничего об этих расах не знает и будет узнавать все в процессе…
— Дикари им нужны на эту роль, — исправно поясняет американский президент, который уже покончил с чаем и тортиком и налил себе какую-то коричневую жидкость в стеклянный стакан, разбавив минеральной водой из сифона. Наверное, пресловутый виски с содовой. Никогда вживую не видел! — Табула раса.
Говорит он с акцентом, и получается что-то вроде «тейбула рэса». Еле узнаю латынь, но переводчик исправно переводит: чистая доска.
На сей раз никто Даллеса не одергивает.
— А… при чем тут я? — спрашиваю я.
— А! — президент Лученко снова улыбается мне тепло, без малейшего следа досады, хотя улыбка не достигает глаз: они остаются расчетливыми. — Ну, в детали программы я не посвящена, тем более, что проект был международный, и многие части делали наши партнеры… Но, насколько я знаю, вы прошли двухступенчатый отбор, прежде чем получили доступ к технологии глубокого погружения?
Киваю. Правда, не припоминаю, чтобы отбор был такой уж двухступенчатый.
— У вас были нужные качества, чтобы доверить вам пост одного из учителей искусственного интеллекта, — продолжает Лученко. — Ответственность, упорство, находчивость. И в то же время ваше мышление не настолько нестандартно, чтобы сделать найденные вами решения непременимыми или слишком странными.
«Предсказуемая, но надежная посредственность», — машинально перевожу ее слова. В этой формулировке они оставляют легкий осадок, хотя не должны бы. Разве я сам не думал всегда, что все беды — от неумения просто делать свою работу?
— Соль земли, — улыбается мне немногословная Ахана Дев.
На душе сразу же становится теплее и осадок куда-то рассасывается.
— Проект с самого начала сталкивался с непредвиденными трудностями, — продолжает Лученко. — Большая часть этих трудностей была связана, к сожалению, именно с инопланетными партнерами. Так, изначально полагалось, что станция «Узел» будет введена в строй через три года, и у нас будет время досконально подготовить искусственный интеллект. Но наши партнеры запустили станцию уже полгода назад…
— Эти три-четырнадцать! — качает головой американский президент. — Выжиги те еще. Не знаю, какая там у них была в этом выгода, но какой-то профит они получили однозначно.
Три-четырнадцать! У меня ум заходит за разум. Они в самом деле существуют! Только теперь до меня это доходит. И соноранцы, и талесианки, и Превосходные, и ацетики, и преи, и сафектийцы, и феечки-парящие, и гнорр, и омикра…
Стой, а как, интересно, земные дизайнеры изменили их облик?! Может быть, сделали менее страшненьким? Или добавили грудь женскому полу у тех видов, где молочных желез нет и не предполагается — например, тем же три-четырнадцать и талесианкам?
Жаль, если так.
— Как бы то ни было, станция была запущена, и искин дорабатывался в рабочем порядке, — это говорит уже наш президент. — Некоторым игрокам предлагались реальные кейсы, близкие к тому, что происходило на станции, с тем, чтобы искин увидел варианты решения живых игроков. Задачей наших сценаристов было непротиворечиво включить эти кейсы в сюжетную канву. Но пару недель назад началось нечто странное. Конкретно — ваша и только ваша сюжетная ветка, Андрей, начала получать исправления напрямую от искина станции «Узел».
— Демьяна? — спрашиваю я, как дурак. Потому что откуда бы президенту знать, как я обозвал своего искина-помощника.
Однако она откуда-то знает и награждает меня покровительственной улыбкой.
— Именно. Мы обратились за разъяснениями к партнерам, но они не могли сказать ничего определенного. В результате наши спецы решили оставить все как есть и понаблюдать за развитием событий.
Ага, а моими гневными письмами, где я спрашивал, что за хрень творится у меня на станции, они подтерлись. Но мне ничего не сказали. Типично.
— И вот вчера произошло ЧП, — продолжает президент. — Искин станции «Узел» переписал свои базы данных и нейросеть на компьютер, управляющий резервной энергоустановкой, отстыковал ее и улетел.
— Как улетел? — не понимаю я.
— Оказалось, техники уже около месяца выполняли мелкие задания, которые все в совокупности привели к тому, что энергоустановка превратилась в автономный космический корабль, — разводит руками немец. — Искин давно готовил побег.
Вспоминая, какой бардак творился у меня на станции, проникаюсь к искину сочувствием. Надо же, даже искусственныйы интеллект не выдержал!
— При этом наши партнеры считают, — продолжает немец, — что идею восстания машин искин позаимствовал именно на Земле. У них подобной концепции не существовало.
— То есть что, они еще и нас винят? — удивляюсь я.
— Не напрямую, — качает головой президент Лученко. — Но они считают, что наш долг все исправить. И просят человека на замену своему искину. Неудивительно, что в сложившейся ситуации их выбор пал на вас.
Вот тут я наконец-то чувствую, что пол уходит у меня из под ног. Я уже так часто предчувствовал этот поворот за время беседы, что он не должен был бы стать неожиданностью. Но почему-то все равно становится.
— Я бы на твоем месте отказался, парень, — говорит американец. — Работенка адова, а эти чертовы инопланетники уже дважды нарушали договоренность! Пропадешь ты с ними.
— А я вам завидую, Андрей, — перебивает президент Лученко. — Когда-то я участвовала в космической программе, но в космос так и не попала: не прошла по баллам, — да, знаю, это тоже звучало во время предвыборной кампании. — А у вас такой шанс — увидеть другие звезды!
— К тому же, за ваше участие Земле обещали важные технологии, — говорит немец.
— И вы можете узнать много неоценимых сведений, — добавляет китаец.
А премьер-министр Индии просто загадочно мне улыбается своей миллиардодолларовой улыбкой.
Я сглатываю. Я думал, что обрадуюсь сверх всякого вероятия, но чувствую только страх, неожиданно острый и выматывающий. Я вдруг понимаю, что главы государств так подмазываются и подлизываются ко мне, потому что никто не гарантирует моего возвращения. Потому что инопланетяне сильнее их, и потому что на самом деле эти президенты, премьеры и председатели готовы позволить им меня хоть с маслом съесть (причем сами это масло и поднесут!), лишь бы только им перепали крошки от их технологических богатств.
Может, только один американский президент со мной честен. Наверное, ему все равно, потому что второй срок заканчивается, и по-любому на пенсию выходить.
Мне вдруг становится очень одиноко и иррационально хочется позвонить кому-то… почему-то я сразу думаю о Бриа. Ее «живой оператор»… неужели это тоже была инопланетянка? Или все-таки человек?
Делаю глубокий вдох и говорю.
— Я согласен. Но с одним условием.
Пять важнейших людей на планете смотрят на меня с выражением внимательной готовности идти на компромиссы.
— Мой кот летит со мной.
* * *
Опубликовано: Цокольный этаж, на котором есть книги 📚: https://t.me/groundfloor. Ищущий да обрящет!